Юэла выдохнула.
Подземный город. Лучшие друзья. Выход на поверхность и смерти…смерти и ещё раз смерти.
Он думал, что как только выберется на поверхность, то сможет жить спокойной жизнью. Но вместо этого он стал частью ещё большего кошмара. Он столкнулся с ещё большей жестокостью.
В жизни Юэлы были моменты, ради которых действительно хотелось жить. А были ли такие моменты у него?
Они слишком похожи. Её сознание никогда не устанет ей об этом напоминать. Поэтому он так легко понял её. Он пришёл в это подразделение за тем же, за чем сюда пришла и она.
Забыть
«Мы, к твоему и, в своё время, моему сожалению, не можем стереть память, а пока она жива, то и всё это живёт с тобой.»
Теперь Юэла поняла значение этих слов.
Ярость постепенно улетучивалась…
Юэла уткнулась носом в колени. Может, стоит попросить у него прощения? Она ведь тоже виновата из-за того, что начала это всё.
— Как думаете, мне стоит…– но девушка не успела договорить. Брандон без слов её понял.
— Да.
— Хорошо, спасибо…
Девушка благодарно улыбнулась и снова отпила из фляги.
***
Вечером стало холодно и ветрено. Лужицы начали покрываться тонкой коркой льда, однако вода в озере всё ещё держалась в жидком состоянии. От ветра на его зеркальной глади появлялись небольшие волны и тихо ударялись о берег. Закатное солнце золотило пожелтевшие, сбрасывающие листья деревья, отбрасывая от их стволов причудливые тени. Жёлто-оранжевые облака плыли с большой скоростью.
На берегу озера, среди кружащей, сухой листвы, стоял в тёплом плаще, с накинутым на голову капюшоном, главнокомандующий старшими войсками.
— Командир Аккерман? — услышал Леви за своей спиной тихий голос. Мужчина лениво обернулся и упёрся взглядом в свою подчинённую, стоявшую, понурив голову и плечи и неуверенно смотря вниз.
Леви был в недоумении. Он не думал, что Картрайт найдёт в себе силы так быстро заговорить с ним. Ведь вчера он так сильно задел её. Не только гордость. Он задел её чувства и переживания. Он расковырял едва зажившую рану.
И за это винил себя, наверное, даже больше, чем она сама.
Леви готов был уже извиниться, чего почти никогда не делал, но вместо этого услышал:
— Извините меня, — голос Юэлы звучал тихо и искренне. С сожалением и признанием своей неправоты. Это изумило Аккермана ещё больше.
— Извинить? За что? — услышала Юэла ответ. Он издевается? Сейчас что, последует какая-то шутка или колкость? Юэла серьезно посмотрела на своего нового командира. Он выглядел ошеломленным. Серьезно? Разбитый светильник что, и голову ему повредил?
Юэла обескураженно закрыла рот.
— За вчерашнее, сэр…– наконец боязливо выговорила она.
Аккерман всё ещё озадаченно смотрел на неё.
— Вы что не помните? — голос Юэлы обрёл большую уверенность.
— Я все прекрасно помню, Картрайт, — быстро проговорил Леви и отвёл взгляд. — Просто… Что заставило тебя так быстро…
Он не мог подобрать правильного слова.
— Я…– Юэла замялась. Сказать ему, что Брандон рассказал ей о том, что Леви пережил? Вот так вот просто взять и сказать? А ей не влетит? Ладно, будь что будет. — Брандон рассказал мне… всё о вас и вашей жизни и я поняла что… Что злясь на вас я, возможно, злюсь прежде всего на саму себя и свою слабость и свои недостатки, потому что мы с вами действительно похожи и…
— Понятно, — спокойно перебил её Леви. «Злюсь на саму себя». Как же до смешного знакомо. — Но это не ты должна извиняться, Юэла.
— Это ведь я начала, — мягким, утомленным голосом возразила Юэла.
— Да, но я не имел права затрагивать личные для тебя темы, к тому же, я был не прав, — отрезал Леви. — Ты никому больше не позволишь за тебя умереть.
— Согласна, сэр, — Юэла не отрицала этого.
Она смело подошла к командиру и встала рядом с ним, не глядя ему в глаза.
— Прости меня, — Леви медленно заглянул ей в лицо.– И забудь о том, что я сказал тебе вчера.
Ветер ворошил её волосы, открывая его взору истомленные глаза.
Картрайт не смотрела на него. Она молчала. Сейчас он впервые почувствовал себя гораздо моложе и неопытнее её. Она взяла верх над ним. В конце концов она сделала это.
Потому что её прощение вдруг начало много для него значить и он ждал его, как приговор.
–Хорошо, и вы меня тоже. Я не имела права говорить о вас так. Наверное, вы всегда знали, что не идеальны,— она посмотрела на него. Он вспомнил её взгляд вчера вечером, когда он перешёл границы дозволенного. Когда сказал ей того, чего не стоило говорить. Взгляд полный ужаса и боли. Сейчас она смотрела на него с небольшой улыбкой и благодарностью в глазах.
Благодарностью за что? За то, что причинил ей столько боли?
— Тебе не за что извиняться, Картрайт, — немного раздражённо повторил он.
— И всё-таки, — ответила Юэла. Леви посмотрел ей прямо в глаза.
Светлая грусть стала неотъемлемой частью их. Будто впечаталась в узор на радужках и в самую середину зрачка.
Леви кивнул и протянул ей правую руку для рукопожатия. Юэла опустила взгляд на неё и заметила на внешней стороне кисти, у костяшки среднего пальца, длинный шрам.
Она, почему-то, почувствовала именно свою вину за эту травму.
Девушка вздохнула и пожала руку командира.
Её рука была холодной. Леви окинул её взглядом. Она была слишком легко одета для сегодняшней погоды. Ему захотелось закатить глаза.
— А что, плащ ты взять не додумалась, да? — раздражённо буркнул командир и прежде, чем Картрайт успела что-то сказать, снял плащ с себя и накрыл её.
— Сэр, все нормально! Оставьте… — возмутилась Юэла, стараясь скрыть неловкость на своём лице и в голосе. Плащ, несмотря на небольшую разницу в росте, был ей как раз.
— Считай, это символ нашего перемирия, — хмыкнул Леви и, замолчав, уставился вдаль.
Перемирие…
— Спасибо, сэр, — ответила Юэла и улыбнулась.
========== Парад. ==========
Юэла ненавидела это мероприятие. Терпеть не могла вот так вот, на виду у всех, величественно проезжать на лошади в строю своих собратьев. Она знала, какого мнения о них все жители стен. Знала, что те не видят в них людей, лишь холодное, бездушное оружие. Средство их безопасности.
И Юэла прекрасно их понимала. Думать так было проще. Легче успокаивать себя тем, что тебя защищают непоколебимые, безупречные герои, не имеющие ничего общего с ними, обычными людьми. Обладающие сверхъестественной силой, скоростью и неуязвимостью.
Но всё-таки было обидно. Особенно за разведчиков. Простые жители не понимали, что перед ними такие же люди, как и они сами. Их волновали лишь их налоги, потраченные впустую и прочая белиберда.
Юэла давно привыкла к этому, но обида за тех, кто только столкнулся с этим, все-таки сжимала сердце в крепких тисках. Обида за новичков, которые, возвращаясь со своих первых проваленных заданий, раненные, потерявшие друзей, слышали насмешки и видели недовольные взгляды собравшихся людей, лишь усугубляющие ситуацию.
Она сама сталкивалась с этим, когда была новобранцем в разведкорпусе. Сталкивалась и позже, когда стала опытной разведчицей. И будет с этим сталкиваться, потому что она как была разведчицей, так и осталась ею. Куда бы она не пошла, её прошлое не скрыть.
Именно поэтому она не хотела делать этого сегодня. Она боялась того, что люди расковыряют её прошлые раны, как Леви тогда, несколько недель назад.
Да, с её вступления в старшие войска прошло почти два месяца. Зима подступила к их маленькому миру и накрыла его снегом и холодом. Закутала деревья в их посмертный, белый наряд и заморозило надежды до следующей весны. Во время зимы разведчики почти не совершали никаких вылазок. Точнее, из-за холода пытались сократить их до минимума.