Неужели она настолько гордая, что любое несогласие с её величием вызывает у неё такое отвращение к человеку.

Но Юэла ничего не могла с собой поделать и просто стояла, сжигая глазами стену перед собой, ненавидя и коря себя за свои недостатки.

— Юэла? — раздался беспокойный голос сзади неё. Девушка обернулась.

— Что? — слишком резкая и грубая реакция. Картрайт сама испугалась того, как она отреагировала на простое беспокойство Лианы. Роуз и Мэри переглянулись. Юэла постаралась успокоиться.

— Что с тобой? — осторожно поинтересовалась Лиана. Юэла спокойно посмотрела на подруг, хотя в душе всё ещё кипели сомнение и злоба. Не на них…

Не на Леви…

На себя.

— Не знаю, — снова соврала Картрайт. На самом деле она прекрасно понимала, что с ней. Она зазналась.

Вот что.

Словно амбициозный подросток.

Ещё в первый день она поняла, что не одна такая.

И как только Юэла вспомнила тот момент, когда она, в первый день в этом подразделении, ещё ближе познакомилась с Лианой и осознала своё место в этом мире, она поняла две вещи, которые, будто сидя все это время в засаде, напрыгнули на неё.

Во-первых, она так и не спросила о том, через что прошла Лиана, прежде чем пришла сюда. Да и точных подробностей жизни Мэри не знала.

И во-вторых, с тех пор, как на Юэлу вдруг впервые за несколько месяцев нахлынули эмоции, она почти не вспоминала о них

Ни о Пэроне, ни о Эмине, ни о Кае с Джен, ни о своём отряде.

Точнее, вспоминала, но не так часто, как раньше.

Не так часто, как они заслуживали.

Не с таким отчаянием. Не с такой болью.

Иногда, по ночам, тоска всё же одолевала ею. Но она была вызвана не томительными воспоминаниями о их смерти. Просто… тоска обо всём, что было в жизни, без конкретики…

А может быть, просто на подсознательном уровне, её организм выплёскивал остаточные эмоции.

Неужели она так быстро смирилась?

Или она действительно отвлекла себя от скорби, заняв себя подготовкой к различным проверкам и тестам.

А теперь, когда это все позади, на девушку словно свалились воспоминания.

Но теперь душа не разрывалась на мелкие кусочки при одной только мысли о них, как раньше. Злость, обида, боль, пожар…

Их не было.

Была лишь лёгкая, бессильная тоска.

Девушка устала от постоянных внутренних разрывов. Устала от крика, столько времени оглушающего её изнутри.

Юэле иногда казалось что, вырвись её крик наружу, и выдержи этот крик её связки, он мог бы с лёгкостью разрушить стены и стереть всех титанов в пыль.

Теперь и его не было.

Осознание того что, наверное, Юэле всё-таки нужно было хоть иногда выплёскивать свои эмоции хоть кому-то, пришло только сейчас.

Наверное, она слишком сильна, или ей повезло, что эти сдерживаемые чувства не сожрали её изнутри, как черви яблоко.

Пока девушка была в разведкорпусе, она могла выплеснуть всю боль Ханджи. Женщина была, хоть и сумасшедшая, но мудрая, рассудительная и понимающая.

Но девушке тогда просто было стыдно навязываться, когда у других и так проблем хватает.

— Юэла, ты чего? — Мэри обеспокоено заглянула Юэле в глаза, видя её нездоровую задумчивость.

Картрайт пришла в себя.

— Всё в порядке, — севшим голосом сказала Картрайт и натянуто улыбнулась. — Только вот, мне стыдно.

Мэри и Лиана снова озадаченно переглянулись.

— Стыдно? За что?

— За то, что вы обо мне знаете почти всё, а я о вас очень мало, — Юэле необходимо было отвлечься сейчас от всех своих навязчивых мыслей.

Нужно.

Её подруги стояли, в недоумении пялясь на неё.

От этих выражений на их лицах Юэла вдруг дружески рассмеялась.

Леви, проходя мимо двери в комнату Лианы и Юэлы и услышав звонкий смех последней, на мгновение остановился и обернулся в сторону источника звука. Не думая. Машинально.

Дверь была закрыта. Аккерман хмыкнул и, отвернувшись, пошёл прочь. Пошёл ещё более быстрым шагом, чем всегда.

«А засмейся бы кто-то другой, ты бы обернулся?» предательская мысль сверкнула в сознании. Леви, не думая, отогнал её.

«Теперь она меня ненавидит?» ещё одна мысль. Мужчина знал ответ на этот вопрос. Конечно да.

Потому что Юэла невероятно похожа на него, а, унизь кто-то таким образом его, он признавал, что тоже бы ненавидел этого человека.

Но сегодня каждый удар давался ему с трудом. Он так же, как и она, не хотел причинять боль. Только он скрывал это гораздо лучше, чем она.

Знала бы Картрайт это, не злилась бы так.

И тем не менее, это было необходимо, чтобы девушка поняла свою ошибку.

Поняла, что она, может, удивительно сильная и опытная, выдающаяся. Может быть, она такой же сильнейший воин, как и он.

Но она не может ставить себя выше других. Она должна уметь проигрывать и уступать.

Какими бы талантами при рождении её не наделили, она — такой же человек, как и все остальные.

Чтобы она не перенесла, она — такой же солдат.

Поняла — ли она урок, который он ей преподал?

Поняла.

Аккерман был уверен в этом.

Потому что Картрайт всё прекрасно понимает.

Но, — Аккерман с легким отчаянием хмыкнул в пустоту — она все равно его ненавидит. Потому что он указал на её недостаток. Потому что он унизил её.

Он научил её тому, чему научился сам.

А дальше как пойдёт.

Простит — хорошо, не простит — плевать.

«Не плевать» раздалось внутри. Аккерман проигнорировал это.

«Не простит — плевать».

Леви зашёл в свою комнату. Темно, чисто, пусто. Всё, как он любит. Все так, как и должно быть.

Но только в мысленное описание своей спальни он невольно добавил ещё один момент.

Одиноко.

Момент, который преследует его всю свою жизнь, что постоянно старается сделать его таким. Одиноким.

Аккерман садится на кресло и пустым взглядом обводит комнату.

Пустую, как на его душе. Пустую, как его жизнь. В голове проплывали моменты из его жизни в подземном городе. Это было так давно.

Забавная встреча с Фарланом и не менее удивительная встреча с Изабель.

А будь они живы, где бы они были сейчас? Все там же, в разведкорпусе?

Или же они стали бы такими же сильными, как и он, и тоже перешли бы сюда?

А если и нет, то, однозначно, нашли бы место и легионе разведки.

Фарлан, наверное, стал бы таким же умным и рассудительным, как Эрвин. Стал бы капитаном. Набрал бы опытных людей. Серьезный парень вырос бы в серьезного мужчину, остриг бы, наконец, волосы и стал бы невероятно схожим с Эрвином как внешностью, так и характером. Кто знает, может быть, в своё время он стал бы командующим разведкорпусом.

Изабель уже не была бы таким гиперактивным ребенком. Какой бы была она, если бы пережила свой первый бой? Из непоседы она выросла бы в добрую, но невероятно сильную и серьезную женщину. Капитаном она вряд-ли бы стала. Хотя, кто знает…

Сейчас они, возможно, пили бы вместе чай и обсуждали новых солдат…

А Оруо Бозард? А Петра? А Гюнтер и Эрд?

Они ведь, невероятно сильные бойцы, тоже могли бы ещё повзрослеть и измениться.

Но рассуждать и на эту тему стало как-то…больно.

Стук в дверь.

Леви от неожиданности дёрнулся. Кому это он понадобился в десять часов вечера? Аккерман, лениво вздохнул и встал с кресла.

Подойдя к двери, он вдруг подумал, а может быть сказать гостю, что он сейчас занят. Потом, правда, Леви вспомнил, что он в спальне.

Чем может быть занят одинокий мужчина в своей спальне?

Аккерман открыл дверь и встретился с серьезным взглядом темно-зелёных глаз.