— Загрустил? — Изабела наконец отвлеклась от мачт и Авелин. — Не грусти, замочим, кто бы там ни был. Ты в него руку засунь — и всё, у тебя отлично получается. У пиратов говорят «око за око, зуб за зуб». Он в тебя чего-нибудь совал?

— Молчать, агент! — не выдержала Авелин. — Фенрис, я не потерплю, если тевинтерцы попробуют тут действовать по своим порядкам. В Вольной Марке работорговля запрещена, так что мое дело — захватить или уничтожить преступников. Второй вариант мне нравится больше. Ты живешь здесь, а значит — гражданин Киркволла, а у нас тут…

— Ты больше не раб, — веско добавил Хоук. — Помни об этом.

— Ты свободен, — добавил Андерс. — А за свободу надо бороться.

— Может быть, там только… она, — все еще хрипло произнес Фенрис, хотя дружеское участие невольно трогало. — Мне нужно поговорить с ней.

— О чем разговор? — Хоук заговорил в привычной насмешливой манере. — Мы не будем мешать воссоединению семьи, пока — по закону варрикова жанра — не набежит толпа головорезов, мечтающих прервать идиллию.

— Варрик часто ошибается, — Фенрис отвернулся, не желая смотреть. Он уже почти собрался перед предстоящей встречей.

— Но иногда он бывает прав, — фыркнула Изабела сбоку от него.

Дверь скрипнула, распахнулась. Фенрис сделал первый шаг внутрь, почти не узнавая такой знакомый, такой родной кабак. И сразу увидел рыжую головку, склонившуюся над столешницей, и торчащие острые уши.

На столе одиноко стояла чашка с чаем — как будто его и не пили. А в голове сразу поднялась мутная взвесь знакомых и незнакомых образов.

И последнее, что видел Фенрис перед тем, как с его губ сорвалось имя сестры — то, как Андерс встает рядом, заранее готовый драться.

Но прошлое уже захлестнуло Фенриса с головой.

— Лито.

У нее действительно были такие же глаза, какие Фенрис видел в своем отражении в зеркале.

========== Часть 8 ==========

Фенрис только сейчас чувствовал, что начинает отпускать. Ему и до того казалось, что он действует и поступает разумно, но теперь — по прошествии времени — он начал осознавать…

Андерс валялся, разметав светлые волосы по подушке и забросив руку за голову, и хрустел яблоком, раздражая и отвлекая. Фенрис понял, что не в состоянии больше слушать этот мерный хруст, и яблоко отобрал. Собственное похрустывание его не отвлекало.

Данариуса больше нет. Эта мысль билась в голове и не позволяла размышлять здраво. Перед ней отступала даже мысль о том, что Фенрис после этой встречи таки оказался в постели с магом — правда, уже другим.

— Последнего лишают, — вздохнул Андерс и заворочался. — И Справедливость в черепушку стучится, мол, когда уже делом займемся, а не вот это вот все.

Фенрис недовольно отвлекся.

— Передай Справедливости, что я не с ним «это вот все», — буркнул он.

— Ему есть, над чем подумать, — пояснил Андерс. — Мы с ним только что убили плохого мага, ставшего таким определенно не потому, что его притесняли.

Фенрис вздохнул. Ну да, плохого мага. Можно подумать, хороших много!

— Спасибо, — произнес он негромко. — Ты вовремя тогда среагировал. Мне вовсе бы не хотелось упасть перед Данариусом на колени, даже если бы его потом Хоук убил. Это было бы… уже не то. Если бы не то, что ты называешь «Панацея»…

— Шинковать врагов — это, скорее, к тебе, — Андерс лежа пожал плечами. — А я сделал все, чтобы ты мог без проблем этим заниматься. Лучше скажи спасибо Гаррету, что он не дал тебе убить сестру в припадке ярости. И мне кажется, ты ее хотел убить не только потому, что она привела с собой Данариуса. Но и потому, что она магесса.

— Я не хочу о ней говорить, — поморщился Фенрис. — И думать — тоже. По крайней мере, сейчас. Данариус назвал Хоука моим… хозяином. У него типичное квадратное мышление магистра: кто самый сильный маг, под того все и ложатся — вне зависимости от желания. Он был неправ, но я не стал его разубеждать. Но Хоук действительно имеет на меня влияние. Убеждать — это он умеет.

— Ты что, извиняешься, что ли? — Андерс фыркнул. — Я против любого рабства. Против Кругов, против этого вашего тевинтерского…

— Да ты вообще вечно против, — Фенрис с неудовольствием на него поглядел.

— А ты что, за? — маг отобрал яблоко обратно, но грызть там уже было нечего, и он печально вздохнул. — А ты был… красив в момент свершения мести. Демоны к тому моменту кончились, и у меня была возможность насладиться.

— Пялился, значит, — сделал вывод Фенрис. — Варрик был прав. Ну что, запястья-то хрупкие?

— Не знаю, — смешливо фыркнул Андерс. — Когда твоя рука по локоть в чьей-то грудной клетке, оценить запястья сложно. Но вот общий вид сзади…

— Мало того, что пялился, еще и мне же об этом рассказывает, — Фенрис поглядел на мага, потянулся к прикроватной тумбочке и, стащив из миски еще одно яблоко, впихнул его в руку любовнику. — Держи и не сопи над ухом.

Андерс пошевелился, закинул ногу на покрывало, что выглядело… провокационно, и эльф торопливо отвернулся. Прежде чем начинать новое грехопадение с магом, неплохо бы с предыдущим разобраться. Правда, мерный хруст несколько отвлекал от фривольных мыслей.

— Надеюсь, Варрик не смотрел в это время на меня, — прочавкал Андерс не слишком внятно. — А то ведь еще что-нибудь напишет.

— Про это он уже писал, — отмахнулся Фенрис и продолжил тише. — Ну ладно — я. Добился долгожданной цели, был воодушевлен… Но ты?

Андерс перестал жевать и нахмурился:

— А что не так? Я отправился к тебе домой после боя, чтобы убедиться, что ты цел и невредим.

— Хорошо убедился? — мрачно вопросил Фенрис.

— Не прочь убедиться еще разок, — парировал Андерс. — Долг — превыше всего.

— Лицемер, — припечатал эльф. — Мне кажется, лекари должны убеждаться в целости и невредимости до того, как сесть пить с пациентом, а не после.

— Я с пациентами не пью и не сплю, — строго отозвался маг. — А так… Приглядывался!

— Нелогично у тебя получается, — попенял ему Фенрис. — Значит, сначала ты объявил, что должен меня проводить… Притащился со мной сюда, пил со мной и слушал все то, что я тебе рассказал… Жаль, нельзя стереть тебе память… Потом нахально объявил, что мне необходим врачебный осмотр с тактильным контактом… А теперь ты валяешься в моей постели и заявляешь, что это был целительский долг? Ты, может, и обаятелен, но не настолько, чтобы после этих слов я не выкинул тебя из дома.

Андерс даже хрустеть перестал:

— Я не это хотел сказать! Если ты думаешь, что я добился своего — и больше мне ничего не надо, то это не так. Я бы сказал, что хотел бы подарить тебе свое сердце, но, честно говоря, боюсь. Спасибо уже за то, что ты пригрозил просто выкинуть меня из дома, а не убил на месте.

— Я смотрю, печальная участь Данариуса показала тебе, что бывает… — Фенрис начал, но закончил совершенно иначе — язвительно и почти весело. — Не трясись, одержимый, я не всех магов убиваю.

— Вопрос только в том, что является критерием, — Андерс явно ничего и не боялся. — Всех магов ты не убиваешь; по крайней мере, Хоук жив. Надеюсь, что жив, потому что он вчера собирался откупорить орлейское из замка Эн. Отметить, так сказать, что эта эпопея закончилась.

— Вот уж на что я люблю уникальные вина, а то, в чем может быть яд виверна, пить бы не стал, — хмыкнул Фенрис. — Всегда знал, что Гаррет… А, вы все такие. А критерий прост — пока тебе не взбрело в голову назвать себя моим хозяином, останешься жив.

— Из этого можно сделать вывод, что выкидывать ты меня не собираешься, — мурлыкнул Андерс и закинул Фенрису на плечо вторую руку, свободную от яблока. — Ты тоже псих, так что давай сойдемся на том, что у каждого свои недостатки. Не надо перечислять мои, я и так знаю, что ты скажешь.

— Я тоже знаю, что бы мог сказать ты, — вздохнул Фенрис и добавил. — То, что, при всем моем к тебе отношении, я знаю тебя навылет, немного примиряет меня с тем, что я улегся в постель с магом, с которым имел две пьянки и сомнительный флирт в лечебнице.