Хоук поразмыслил, прикинул и так, и эдак…

— Ты его хочешь? — строго спросил он. — Эльфа, не Справедливость.

— Я… Да, — выдохнул Андерс. — То есть я думаю, что да. Но мне уже не шестнадцать лет, чтобы я смотрел только на тело. Фенрис возмущается, но я-то знаю, что был прав — если его напоить и попытаться уложить где придется, то этого можно добиться. Наверное. Если не убьет. Но я точно знаю, как может быть… больше. И Варрик тут с писульками своими…

Защитник усмехнулся:

— Несмотря на всю ту сумятицу, что у тебя в голове, лично я вижу цель. А ты видишь?

— Ну… Отдаленно, — Андерс впервые слабо улыбнулся. — Но ты же понимаешь, Гаррет…

— Не понимаю, — перебил его Хоук. — Я притащился в Киркволл, имея в кармане четыре серебряных монеты, а рядом — испуганную маму, ноющего братца и едва знакомую мне тогда Авелин, оплакивающую мужа. Но у меня была цель, хотя на тот момент — тоже абсолютно неясная.

— Сравнил! — возмутился Андерс. — Я сюда пробрался на корабле контрабандистов, а в порту Амарантайна еще и храмовники прицепились. В кармане у меня не было вообще ничего, потому что контрабандистов пришлось еще и уламывать за те деньги, что у меня были. Это не одно и то же!

— Главное — цель, — отмахнулся Гаррет. — Что ты будешь делать, если ее добьешься — твое дело, но основное я уяснил. Значит, теперь везде ходим вместе.

— Я не…

— Андерс, — воздел руку Хоук. — Ты что, не понимаешь, что у тебя сейчас — карт-бланш? А, не понимаешь… Ты тот еще игрок. Значит, так: сегодня же идешь к Фенрису, повод придумаем. И очаровываешь, ты же обаятельный.

— Фенрис так не считает, — скептически хмыкнул маг. — Хотя… Хотя нет, не скажу.

— Договаривай, — потребовал Гаррет. — Считай, что сейчас целитель — я. И раз уж я, пусть не по своей воле, вляпался в это…

— Ты всегда так вляпываешься, — парировал Андерс. — Это, наверное, мелочь, но… был случай, когда я при осмотре ненароком коснулся его… мужского достоинства. А он не сломал мне руку и не вырвал сердце. Сделал вид, что не заметил.

Хоук невольно приложил тыльную сторону ладони ко лбу:

— Ничего себе у вас ухаживания… Я-то думал, что после такого только жениться.

— Я целитель, — окрысился Андерс, но сделал это без огонька.

— На пути к цели не бывает мелочей, — провозгласил Гаррет и добавил. — Только лучше подробностей не рассказывай, мне творения Варрика хватает.

— Ты же сам хотел, чтоб я представлял тебя лекарем, — усмехнулся маг. — Так вот лекарь не имеет права на такие капризы.

— Ладно, пусть будет с подробностями, — смирился Хоук. — Я готов. Так что сегодня отправишься к… как это называется? К предмету воздыханий.

— Тебя Варрик не кусал? — заботливо осведомился Андерс. — Может, еще не поздно излечиться?

— Мы все давным-давно больны, — продекламировал Защитник, потихоньку обретая привычную силу духа и юморной настрой. — Серьезно, Андерс. Давай я тебе передам долю Фенриса, а ему скажу потом, что не было времени забежать.

— Хм… — маг задумался.

— Или — хочешь? — я сам ему расскажу, что он покорил твое сердце? — в приливе вдохновения предложил Гаррет.

— Нет! — в ужасе отперся Андерс. — Страшно даже представить, что ты ему наговоришь. Не говори ничего, а то потом мне только в Тевинтер бежать останется в слабой надежде на то, что там-то он меня не достанет.

— Держи, — Хоук порылся в ящике стола и выудил оттуда еще один туго набитый мешочек. — А я ничего знать не знаю, запомни.

— Спасибо, — голос Андерса дрогнул, но «предлог» он взял. — Не знаю, к чему это приведет, но мне стало легче. Ты настоящий друг, Гаррет.

Хоук только доброжелательно кивнул и даже спустился вниз, чтобы проводить гостя. Он улыбался в своей неистребимой вере в лучшее, пока прощался, пока чесал развалившегося Пса, пока медленно шел обратно к недописанному письму, пока пытался с новыми силами взяться за работу…

Ровно до тех пор, пока Бодан не доложил, что к господину пришел еще один друг. И позвякивание меча и шлепанье босыми пятками Хоук тоже узнал сразу.

И мысленно застонал: Андерс, не ведающий об этом визите, обязательно притащится вечером в особняк Данариуса. Разумеется, знать не зная о том, что непринужденный предлог отправился ко всем демонам Тени.

***

— Ты сегодня какой-то слишком рассеянный, — недовольно попеняла Авелин. — В таких случаях я обычно назначаю пару нарядов вне очереди — чтобы не расслаблялись.

— Пощади, — шутливо-испуганно попросил Донник за ученика. — Фенрис все-таки не на службе. Давай-ка поэнергичнее, капитан еще диктант тебе заготовила. Сложный!

Фенрис, с трудом заставивший себя заняться чтением и правописанием, рассеянно подумал о том, что страшно даже представить семейную жизнь этой четы. Если что не так — небось, «два наряда вне очереди», и крутись, как хочешь.

С этого мысли невольно перескочили на другое. Андерс приходил два дня назад. Принес деньги — долю за драконицу. Пояснил, что у Хоука не было времени заглянуть. А Хоук, разведя руками, сообщил, что не планировал бегать по городу и уже отправил, так сказать, «посыльного». И вроде бы все это звучало логично, но…

Но у Хоука, тем не менее, нашлось время, чтобы добрых два часа обсуждать… не деловые вопросы. И хотелось, конечно, думать, что это объясняется только расположением Гаррета и искренней дружбой, но все-таки, все-таки… Мелочи не позволяли в это поверить.

И теперь сам Фенрис сомневался, не зря ли был столь… несдержан. Гаррет, конечно, выслушал, улыбался, выражал готовность помочь в любом деле… Но Фенрис не просил помощи, поскольку понимал, что помочь здесь нечем. Однако у Хоука был брат-храмовник, и эльф старательно расспрашивал мага о том, как ему удается общаться с тем, кто — по сердцу и по уставу — должен отправить его в Казематы.

И фактически не добился ничего. Хоук язвил и фыркал, и единственным результатом этой нелегкой беседы стала сакраментальная фраза Защитника: «Один у меня брат — и тот храмовник».

И, если судить беспристрастно, то весь этот мучительный для Фенриса разговор ничем не помог ему, когда Андерс приперся в дом. Наследил отпечатками посоха и пылью из Клоаки (как будто специально старался донести ее через весь Верхний Город в целости!), потом передал деньги, потом неловко топтался на пороге, расспрашивая о здоровье.

Фенрис чувствовал себя прекрасно, о чем сразу и сообщил. И даже отшатнулся, вспомнив, чем в прошлый раз кончились такие разговоры: Андерс взялся его осматривать, и, несмотря на то, что прикосновений для этого не требовалось — маг всего лишь пассами проводил вдоль бывших ран и ожогов прямо поверх одежд, — все равно умудрился коснуться там, где… где касаться не стоило. Фенрис не был слишком набожен, он вообще был далек от этой стороны жизни, но тогда возблагодарил Создателя, что оглушенное осознаванием тело среагировать просто не успело.

Горе-целителя, несомненно, стоило выставить с порога, однако душевных сил не хватило. Что делать с магом, нахально припершимся к нему, Фенрис не знал; уходить тот не спешил, поэтому эльф со вздохом предложил ему выпить. Первые слова, сказанные о прочитанном творении Варрика, оказались пророческими — Фенрис действительно не знал, что ему делать с этим… одержимым.

Андерс, к неудовольствию Фенриса, охотно согласился и потащился растаскивать грязь дальше. Ничего не оставалось, как последовать за ним.

И разговор вышел странным. Эльф почти не помнил, о чем они говорили — и дело было вовсе не в выпитом. Он просто слишком часто задумывался, глядя на собеседника. Вместо того, чтобы слушать, зачем-то отмечал его привычки, движения… Вспоминал прочитанные пассажи из книги Варрика, невольно сравнивая и не находя ничего общего. Просто беззастенчиво пялился на губы Андерса, наконец.

И только когда одержимый уже ушел, Фенрис вдруг сообразил, что за весь вечер ни о магии, ни о магистрах, ни о храмовниках не было сказано ни слова. Значит, Андерс все-таки умеет думать о чем-то еще?

— Ты меня совсем не слушаешь, — ворвался в мысли грозный голос Авелин. — А ну-ка, быстро прочел отсюда!