Он спрашивал искренне, полагая, что в еду может быть подмешано какое-то зелье, но Андерс вдруг гордо вскинул голову и поднялся:

— Уж прости, у меня не только слуги для подавания лириума нет, но и поварихи — тоже. Тебе нужна была холодная мягкая пища, чтобы не беспокоить обожженное горло, а я кашу первый раз в жизни варил. Но могу тебя заверить: все ингредиенты в ней съедобны и полезны.

Фенрис отвел глаза. Было ли то минутной слабостью или чувством благодарности, он не знал, но сейчас опять испытал что-то вроде угрызений совести. Маг старался для него, да и — что греха таить — сам эльф тоже был не мастером на кухне, предпочитая покупать готовое.

— Есть можно, — процедил он сквозь зубы, надеясь, что это его немного извинит. — Лекарства всегда такие.

— Не подавись, — едко бросил Андерс, окончательно оскорбившись.

Фенрис как раз и давился, но понимал, что от оскорбленного в лучших чувствах мага снисхождения ждать не приходится. Лишь бы добавки мстительно не подсунул.

Каша была холодной, липкой, склизкой и какой-то клеклой, но Фенрис действительно чувствовал, что это лучше, чем еда любой другой консистенции. Андерс хотел как лучше… Но как и у большинства магов, получилось как всегда.

Эльф старался концентрироваться на том, как прохладная масса облегчает царапанье в горле, и в таком свете воспринимать кормежку было значительно проще. Он даже глаза полуприкрыл, чтобы не видеть мерзкого кремово-серого месива. И очень скоро даже не увидел — услышал, как скребет ложка по металлическому донцу миски.

Андерс к тому времени слегка поостыл. Он забрал миску, как только Фенрис опустил ложку, и велел:

— Попей. А потом будем лечиться.

После каши у Фенриса не было никаких моральных сил возражать. Он отхлебнул воды, отметив, что руки уже не трясутся так, и пробормотал:

— Неужели вам всем так нравится пытать? Ты победил, а я сломлен.

Андерс фыркнул, но голос его звучал довольно:

— Раз можешь язвить, значит, начинаешь оживать. Приятно слышать такие речи из уст ненавистника магов.

— Давай уже, магичь, — устало махнул рукой Фенрис и подавил зевок. — Не понимаю, почему так хочется спать. Вроде бы весь вечер тут у тебя провалялся. Сейчас, наверное, уже ночь?.. Тихо так…

— Чуть за полночь, — пояснил Андерс. — Восстанавливающемуся телу нужен покой, чтобы оно могло лечить себя само. Так что ты сейчас встанешь и дойдешь до моей комнаты, а если будешь сопротивляться, я отнесу тебя на руках.

Фенрис недовольно свел брови и вжался в подушку:

— А это еще зачем?

— Завтра с раннего утра тут начнут хлопать дверями, кричать, плакать и вообще шуметь. Тебе нужен покой, — не терпящим возражений тоном заявил целитель. — Как я уже говорил, сон — лучшее лекарство, дай ему подействовать.

— Дай руку, — окончательно сдался эльф. — Дойти я, может, еще и дойду, но встать…

Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы подняться, а потом он невольно ухватился за плечо мага. Только теперь Фенрис осознал — или, что вернее — увидел, что из одежды на нем — только исподние штаны и бинты, и это тоже не добавляло добродушия — лириумные узоры было видно… Почти по всему телу.

Однако Андерс, казалось, вообще не обращал на это внимания: вел его, поддерживал, бормотал что-то утешительное, как будто с умалишенным разговаривал… А потом довольно аккуратно сгрузил на постель и подпихнул одеяло:

— Прикройся, замерзнешь иначе.

Фенрис облегченно натянул ткань — так было… проще.

Рука мага легла на горло, и от этого в душе тотчас проснулся страх — знакомый, неконтролируемый. Эльф безотчетно попытался перехватить целителя за запястье, но тот строго возразил:

— Для лечения нужен контакт. Довольно и того, что я не могу запихнуть пальцы тебе в глотку. Не мешай мне.

От этих слов едва ли не тряхнуло. Фенрис сжал кулак, мигом вспомнив и книгу Варрика, и отвратительные речи Андерса, в которых не было ни слова правды… Но пальцы уже сжались сильнее, а по кадыку и подбородку начала разливаться живительная прохлада. Лицо Андерса было сосредоточенным и напряженным, он что-то беззвучно бормотал, шевеля губами — ругался, наверное…

Фенрис собрал всю волю, что у него теперь была, чтобы довериться и не мешать, хотя и страх, и злость с каждой секундой проявлялись все ярче. Наконец под ладонью Андерса полыхнуло нестерпимо-белым, а горло жестко сдавило упругой магической волной…

И едва Фенрис отдышался, как почувствовал, что боль и жжение ушли.

Однако руку убирать маг не спешил.

Фенрис чувствовал потеплевшие пальцы, но это раздражало, мучило…

— Может, хватит? — процедил он.

— Вроде бы очага больше не чувствую, — заторможенно откликнулся Андерс. — Тебя уже не беспокоит?

— Меня беспокоит только то, что ты от меня отцепиться не можешь, — не выдержал Фенрис. — Или варриковы небылицы покоя не дают?

— Какой Варрик? Какие небылицы? — маг хлопнул глазами, но пальцы убрал. А потом и хмыкнул. — Я уже говорил, что к пациентам никогда и ничего не испытываю. Иначе было бы трудно целительствовать, когда ты был полностью раздет.

— А я… был? — с тоской уточнил эльф невесть зачем — ответ на вопрос, собственно, был получен раньше.

— Я тебя раздевал, Хоук — одевал, — Андерс ухмыльнулся. — Так что можешь начинать оплакивать утраченную с двумя мужчинами невинность.

— Мне нечего оплакивать, — резко бросил Фенрис. — Или ты думаешь, что ты первый маг, который меня раздевал?

— Расскажи это Варрику, — посоветовал Андерс.

— Нет уж, — Фенрис натянул покрывало до горла. — С Варрика хватит того, что он меня заставил описывать самые, на мой взгляд, привлекательные в тебе черты. У меня на это ушло полторы бутылки вина.

— Ничего, — хмыкнул Андерс. — У меня он спросил, предпочитаю ли я покорить тебя или обольстить.

Фенрису даже спать расхотелось:

— Что?!

— Не знаю, как это помягче… — Андерс закатил глаза. — В голову одни врачебные термины лезут. Ну, я ими и ответил. Если он чего не понял, не моя вина.

— Я под мага бы не лег, — мигом ощетинился эльф.

— А Варрик не тебя спрашивал, — парировал Андерс и сверкнул глазами. — Хотя подожди… Из твоих слов можно сделать вывод, что на мага ты бы лег.

— Это проще, — буркнул Фенрис, а потом глянул подозрительно. — А что, это теперь обязательно?

— Варрик заверял, что нет, да и ты мне пациент, — Андерс поднялся. — Спи. Я в зале лягу. Оставлю тебе воду, если вдруг пить захочется. И яблоки еще, раз каша не нравится.

— А яблоки… это для меня? — невольно выдохнул эльф.

Как ни странно, разговор несколько смутил. Это раздражало и самого Фенриса — ну, вот больше делать нечего, кроме как за полночь в клинике обсуждать роман Варрика с сомнительной любовной линией…

— Яблоки я и сам люблю, — пояснил Андерс. — Но то, что ты их лопаешь, как не в себя, я тоже в курсе. Как мы с Хоуком ни заглянем, вечно весь стол в огрызках. И больному они не повредят, так что ешь сколько влезет.

— Спасибо, — выдавил эльф.

Теперь уже казалось странным смущаться личных разговоров, когда лежишь в кровати мага и собираешься есть его яблоки.

========== Часть 6 ==========

Когда снизу раздался звонкий голос Ораны, Хоук с тоской подумал, что даже порадовался бы визиту Варрика. Письмо для Мередит по-прежнему не получалось. Правда, теперь, помимо трех слов, у него вышло еще пять (а вместе — восемь), но цензурными среди них были только предлоги.

Однако девушка оповестила, что сюда направляется Андерс — по словам Ораны, «господин магистр из Клоаки». Да и постукивание посоха было знакомым.

Гаррет узнавал всех друзей по производимому ими шуму. Варрик бряцал Бьянкой, постукивал деревом приклада; Андерс имел привычку опираться на посох; Фенрис гремел ножнами с мечом; а Авелин грохотала еще громче, потому что звенела еще и щитом. Мерриль на посох не опиралась, зато шлепала босыми ступнями при ходьбе, а Изабела цокала каблуками высоких сапог.

И Хоук развернулся к другу еще до того, как тот успел зайти.