— Не могу я больше, — Джон не удержался, рыкнул. — Предок себе нового мужика нашел! Ассасина, спортивного такого красавчика со шрамом на лбу. Гарри Поттер какой выискался.

— А что, шрам в виде молнии? — вдруг заинтересовалась Ребекка.

— Нет, просто как будто по лбу шандарахнули, — пояснил Джон и скривился язвительно. — Но зато тот еще волшебник. Ну нет, чтобы нормально укладывать, ему какие-то отражения лунного света в молоке подавай!

— А кто он, кстати? — полюбопытствовала Хлоя. — Должна же я знать, к кому ревновать.

— Ревность — недостойное чувство, — выспренне продекламировал Джон и скис. — Джитендра зовут, он наполовину индус.

— Как?! — Шон даже мышкой кликать перестал. — Откуда он вообще выкопался? Среди членов Братства того времени я такого имени не встречал, иначе бы точно запомнил. Наполовину индус, а наполовину кто?

— Англичанин, его мамка с индусом спуталась, — пояснил Джон. — Предок его еще Винсентом звал. Винсент… э-э-э… Джонсон.

— А, — Шон обрадовался невесть чему. — Такой был. В 1838 участвовал в освободительных операциях, когда рабство в Англии было отменено, но некоторые еще упирались. Да и потом… В почтенном возрасте помер. А я и не знал, что он индус, портрета-то не было. А потомков он, видимо, не оставил.

— Кажется, догадываюсь, почему, — съязвил Джон. — А я чего-то не понял. Вы говорили, предок женат был. А он…

— Женат был, — заверил Шон. — Двоих детей родил. Не сам. Про жену толком ничего не известно. А вот в операциях с Джонсоном вместе участвовал, это было.

— Ну-ну, — Джон хмыкнул. — В общем, всё понятно с ним.

— В Анимус, — скомандовала Хлоя. — А то я жду-жду…

— Вернусь — покажу тебе воду в молоке, — Джон даже на остальных товарищей внимания не обратил. — Или молоко в воде. Или луну в отражении. Короче, что-нибудь прикольное.

— А-а-а… — протянул Шон глубокомысленно. — Не буду говорить за мисс доктора, но от себя скажу, что презервативов я купил. Как ты велел, сказал, что у моего бойфренда большой член. Продавщица мне позавидовала. Так что иди в Анимус, а то не отдам.

— Мальчики, — Ребекка нахмурилась. — Мериться скрытыми клинками будете, когда операцию завершим. Надо уже заканчивать. Я займусь тем, чтобы мы смогли спокойно проехать через Ла-Манш.

— А я — тем, чтобы раскопать всё, что можно про Лорана, — принял серьезный тон Шон.

— А я — тем, чтобы у нас была медицинская страховка, если мы всё-таки найдем частицу Эдема, — поддержала Хлоя.

— А я пойду в Анимус, — Джон даже немного обиделся, но быстро утешился — ну теперь-то точно последний рывок остался.

========== Часть 15 ==========

Джон проснулся… и сразу почувствовал, что что-то не так. Он, еще не открыв даже глаза, спустил руку с кровати… И вдруг понял, что здесь кровати нет. После ужина в столовой Джитендра снова позвал к себе, и уж как так вышло, что Джон остался на ночь в этой уютной «индийской» комнате… Как так вышло, Джон не знал, но зато это отлично чувствовалось во всем теле. «Вода и молоко» оказались куда удобнее «отражения».

Джон неторопливо принял ванну, пока любовник мирно и уютно спал, разметавшись по постели. Видно, устал, потому что обычно поднимался рано. Джон хотел было попить чаю, но быстро понял, что даже не может определить, что в куче баночек и коробочек — чай. Как бы не заварить что-нибудь, от чего потом член будет сутки стоять или, наоборот, всякое желание отпадет. Ведь как-то же Джитендра жил эти полтора года?

Еще разом стало любопытно, когда же именно он, Джон, вызвал интерес у Джитендры? Тот, очевидно, никогда не мучился сомнениями в выборе своего пути, а потому должен был понять раньше. И при этом он вел себя так, словно его любовь и влечение были чем-то естественным и вечным. Надо будет потом аккуратно спросить…

Джон потоптался на месте. Спускаться вниз без Джитендры он не хотел, но и чем можно заняться в этой комнате, не знал. Это владения возлюбленного, и не стоит, наверное, рыться в его вещах без дозволения.

Джон подошел к окну. Попробовал, как Джитендра, устроиться на подоконнике, но потерпел неудачу, да еще и чуть не свалился вниз, в комнату, когда задница неудачно свесилась со слишком узкой доски.

И Джон выбрался на крышу. Стояло достаточно раннее утро, было не позже семи, но уже было видно, что распогодилось. Тяжелые низкие тучи, проливавшиеся вчера частым и неприятным дождем, ушли прочь, и над Норгберри вставало утро — свежее и довольно прохладное.

Джон торопливо перебрался на перекладину и захлопнул окно, чтобы не разбавлять теплый и прогретый воздух в комнате утренней прохладой. Будить любовника раньше, чем тот сам отдохнет, не хотелось.

Джон взобрался по перекладинам на крышу, поглядел на розовато-желтое солнце, проглядывающее из-за плотного облака, и улыбнулся. На душе, наконец отыскавшей покой, было мирно и светло. Хотелось улыбаться, хотелось подумать.

Когда-то на этой крыше он впервые — учеником ассасина — осматривал окрестности, запоминая, как местность выглядит с высоты. Отсюда поля и леса казались совсем небольшими, а деревня в отдалении, длинные бараки скотофермы, яблочные сады и остроконечная часовенка на высоком холме — игрушечными.

И когда Джон уселся на самый край крыши, болтая ногами и распугивая голубей и ворон, позади вдруг раздался голос.

Джон вздрогнул. Голос он узнал и знал, конечно, что отец умеет передвигаться абсолютно неслышно, но всё равно не думал, что кто-то нарушит его уединение в такую рань. Да еще и на крыше.

— Позволишь, я присяду? — негромко уронил Бэрроуз-старший.

Джон кивнул, не отвечая, но промолчал не из-за того, что был непочтителен. Просто сразу стало очень не по себе. Он впервые за всю жизнь провел ночь не в собственной постели — исключая, конечно, тамплиерский штаб. И появление отца не выглядело… совпадением.

Полковник Бэрроуз устроился рядом с ним и так же спустил ноги с крыши. Видеть отца в таком непринужденном виде было не слишком привычно, но с этим Джон быстро свыкся.

Джон ждал, что тот заговорит — и дождался.

— Сегодня в третьем часу утра король Вильгельм Четвертый покинул этот мир, — ровно сообщил Бэрроуз-старший. — А в начале седьмого юная Александрина Виктория получила от лорда Конингема весть о том, что ныне она — королева.

Джон хлопнул глазами. Отчего-то не ждал, что это случится… вот прямо сейчас. Лорда Конингема он знал. Этот немногословный господин появлялся в их доме очень редко, но визиты его обставлялись с поистине королевским размахом. Однако Джон чувствовал, что отец сказал не всё.

— Вместе с лордом к юной королеве отправился архиепископ Кентерберийский, который, как известно, работает на Орден, — добавил отец, подтверждая предположение. — А это значит, что наша борьба еще далеко не окончена. И это значит, что нам необходимо как можно скорее отправить Триаду Предтеч подальше. Мы пока не умеем ею пользоваться и не можем допустить, чтобы она попала в ненадлежащие руки. Особенно сейчас, когда без толкового правления начнется гражданская война. Виктория приняла правление, а из этого следует, что британско-ганноверская уния будет расторгнута… Потому что салический закон не позволит Ганноверу признать королеву. Женщину на троне. Королеве Виктории обязался помочь виконт Мельбурн, он позаботится о том, чтобы ее правление началось как можно удачнее и безопаснее. И для нее, и для всех.

Джон помолчал. Новости были, возможно, волнующими, но явно не самыми плохими. Для этого вовсе незачем было красться по крыше и заводить подобные беседы. Всё это можно было в рабочем порядке сообщить за завтраком.

— Я услышал, отец, — напряженно произнес Джон. — Триада Предтеч сегодня должна покинуть предместья Лондона, а позже — отбыть во Францию. Куда, кстати?

— Мне удалось добиться от французского Братства разрешения использовать химическую лабораторию на Леаль-о-Вэн. Это лучшее, что мы можем получить в Париже, — Бэрроуз-старший вздохнул. — Насколько я понял, это не лучшее место, лаборатория давно заброшена, а Бонапарт величайшим дозволением ее закрыл и устроил там винный рынок… Но всё остальное либо не приспособлено для подобных экспериментов, либо недоступно. Тамплиеры всегда лучше умели захватывать производства, мануфактуры и тому подобное.