— Извините, я сегодня за Хлою, — вмешалась Ребекка. — А частица Эдема-то? Известно еще что-нибудь?

— Чтобы добраться до частицы Эдема, моему предку сначала придется вылезти из той заварушки, что они с батей устроили, — вздохнул Джон. — Честно говоря, страшновато туда возвращаться. Умом понимаю, что предок должен выжить, но всё равно стремно.

— Ничего, братишка, — хмыкнул Шон, отечески хлопнув по плечу. — В тамплиерском штабе ассасинам всегда немножко стремно — это еще с незапамятных времен повелось.

— Дуй в Анимус и заканчивай уже, — улыбнулась Ребекка. — Будет, чем порадовать Хлою с утра.

— Неплохо бы, — радостно отозвался Шон. — А то она такая нервная, что я подумываю ей валерьянки предложить.

— А ты смелый, я тебя недооценивала, — заметила Ребекка. — Джон?

— Уже иду, — Джон устроился поудобнее. — Шон, раз не спишь, то приготовь завтрак нам с Хлоей.

— А свечку вам не подержать? — заботливо уточнил товарищ. — Или фонарик?

— У нас есть софиты, — в тон поддержала Ребекка. — Джон, шел бы ты уже, а…

Джону подумалось, что друзья уж как-то слишком единодушно норовят его спихнуть в Анимус — и не стал мешать. В конце концов, как иначе рассчитывать на их деликатность?

Голубоватая заставка Анимуса заставила вздрогнуть. Где он сейчас окажется?

========== Часть 11 ==========

Джон встревоженно огляделся. Всё вокруг было в движении, и он с трудом успевал замечать опасность, на обдумывание времени не оставалось. Пока они с отцом были в относительной безопасности — пользуясь тем, что солдаты в саду постепенно стягивались к воротам, Бэрроуз-старший довел сына до кустов прямо напротив главного входа, где оба и затаились, переводя дыхание.

— Как ты думаешь, он не сбежит? — выпалил Джон.

— Не сбежит, — покачал головой отец. — Я его знаю. Уильям не трус, вот этого у него не отнять. Но можно ждать подлости, ловушек, обманок, — всего чего угодно. Он засядет в самом центре и оттуда будет руководить, как паук, дергающий свою паутину. Знаешь, где его логово?

— Я был в кабинете и в спальне, — не задумываясь, выдал Джон, не заметив, как горестно скривилось лицо отца. — От спальни до кабинета — несколько десятков шагов, не больше. Хотя…

Тут он сам себя перебил и задумался. От спальни до кабинета и впрямь приходилось идти, хотя оба помещения были достаточно скромными по размерам. Откуда же тогда…

— Думаю, я знаю, где его искать, — медленно произнес Джон. — Только не знаю, как туда добраться.

— В доме? — по-деловому уточнил Бэрроуз-старший.

— Между спальней и кабинетом, — попытался объяснить Джон. — Там длинный простенок, в котором нет дверей со стороны коридора. И по стене я там пролезал — окон тоже нет. Значит, есть потайная дверь.

— Значит, нам нужно внутрь, — сделал очевидный вывод отец. — Но ломиться в главный вход не очень разумно. Полагаю, двери заперты. И, как видишь, охраняются.

Джон рассеянно посмотрел на голубую клубящуюся тучу из мундиров перед двойными дверями и согласился:

— В дом ведет еще как минимум одна дверь со стороны крыла, — он кивнул в сторону, — а позади дома есть разбитое окно, под которым леса. Августа разбила, как раз на такой случай, а потом здесь всем было не до того. Ну, и я еще постарался.

— Ты… настоящий сын ассасина, — грустно вздохнул Бэрроуз-старший. — И моя девочка — тоже. Это мне, пожалуй, пора на покой. Но я уйду не раньше, чем закончу дело своей жизни.

— Это позже, — Джон не желал думать о будущем. — Я бы предпочел вход, который сбоку. Позади дома тоже наверняка полно охраны. Хотя там есть кусты. И стог сена есть. И, кажется, колодец… Не уверен, темно было.

— В чем не уверен, не говори, — строго одернул его отец. — Пусть лучше приятный сюрприз, чем неприятный. Тогда пойдешь…

Он не закончил. Двойные двери распахнулись на миг, и в узкую щель между ними протиснулся невысокий человек. Он был бос, а тюрбан на его голове сбился и вился длинной широкой лентой. Человек этот со всех ног бросился через двор к воротам, и Джон хотел было преградить ему путь, но Бэрроуз-старший оказался быстрее — одним длинным прыжком преодолел кусты и сбил индуса с ног, поспешно затаскивая его за собой. Кусты шуршали и содрогались.

— Яаане до! — выкрикнул незнакомец. — Маин нихаттха хун!

— Тихо, — шепотом рявкнул Бэрроуз-старший. — Я отпущу, если скажешь, куда бежал.

Индус плаксиво захныкал, а потом выдавил на плохом английском:

— Бумага дай. Господин дай. Сказала дай другой господин. Бумага, его печать.

— Кому?! — отец встряхнул его за плечи.

— Не знай имя, ничто не знай, — истерически заверещал тот. — Дом на гора, большой дом. Письмо отдай, больше не знай! Моя — один бумага, Рагху — второй.

— Где Рагху? — Бэрроуз-старший, кажется, злился из-за неспешности и глупости посланника.

— Сзади беги, река ходи, — взвыл индус. — Рагху лови, я отпускай!

— Отдай письмо и убирайся, — потребовал Бэрроуз.

— Господин убива-а-ай, — незнакомец протянул измятую бумагу и затрясся в рыданиях.

— Не убьет, — полковник подтолкнул незнакомца. — Не сможет. А ты беги и больше сюда не ходи.

Индус даже не ответил. Он вскочил на ноги и помчался сломя голову к воротам. Джон даже не стал за ним следить — не хотел вдруг увидеть, что его проткнут мечом или кинжалом. Специально, конечно, этого никто не сделает. Солдаты — потому что он слуга Джереми; ассасины — потому что тот явно не воин; но вот прорваться сквозь гущу боя в одних портках и рубахе без малейшего оружия…

— Я за вторым, — вдруг выпалил отец. — Нельзя, чтобы сюда явились еще. Не рискуй собой зря, Джон. Дождись, пока я вернусь. Уильям — мой.

Джон хотел возразить, но отца уже и след простыл — он бросился через сад, умело прикрываясь кустами, деревьями, брошенной каретой, которую на ночь, очевидно, заводили в конюшню… Вот только дожидаться его Джон не собирался.

В главный вход, разумеется, нельзя. Пробираться на заднюю сторону поместья — слишком долго, а потому — опасно. Через крышу — тоже сомнительно, потому что на этот раз стрелки будут готовы и пальбу начнут сразу, не выясняя, кто и что. Джона упорно тянуло к тому выходу, где он уже однажды одержал победу, и он, выдохнув и сосредоточившись, решился. По саду пробраться было не так уж трудно — пару раз его, кажется, окликнули, но общая неразбериха позволила легко уйти от взглядов. У двери стояли трое, но она хотя бы не была заперта — Джон это видел по тому, что оттуда появилась еще одна группа солдат, бросившихся в бой у ворот. Медлить было нельзя — не хватало еще нарваться на следующую такую группу. Сколько их здесь вообще?!

Победить троих в прямом бою, где негде скрыться, Джон не мог. Точнее, сильно сомневался в успехе. Пришлось применить воображение. Выудив из кармана прибереженный стакан, он из ближайших кустов метнул его в стену дома и напружинился, готовясь бежать. Сработало, но не до конца: двое солдат помчались проверять, среагировав на движение и звук, а вот третий остался. Джон досадливо поморщился, но второго стакана у него не было, а потому ничего не оставалось, как рискнуть — он выпрямился и бросил нож. Точность руки не подвела — солдат захрипел и согнулся, не успев оповестить всех в округе, что здесь чужак. Джон рванулся к двери. Конечно, через несколько секунд остальные заметят труп — и начнут рыскать в поисках того, кто это сделал, но Джон ввинтился в дверь, старательно закрыв ее за собой, и по памяти добежал до первого же укрытия за колонной. Сердце колотилось где-то в горле, но никто не видел, как он нырял в нишу, а потому солдаты пробежали несколько раз туда-сюда мимо — и шум несколько стих.

Однако расслабляться было рано. Кто-то из солдат может оказаться поумней — и тогда они всей толпой пойдут проверять все места, где можно спрятаться. Когда догадаются, что далеко уйти убийца не мог.

Теперь Джон понимал, что прошлый раз, когда он ворвался сюда — это была увеселительная прогулка. Сейчас же путь через дом напоминал экстремальное сафари. Солдаты попадались на каждом шагу. Джон обливался потом каждый раз, когда слышал топот или голоса, но упрямо пробирался наверх и на поворотной лестничной площадке наконец свернул туда, где еще не был.