— Наверное, если нельзя ничего исправить. И остается лишь… Закончить. Или наоборот. когда закончено, а шагать дальше некуда.

— И когда ж ты лампочку починишь?

— А разве так плохо?

— Ага, втаскивать тебя в полутьмах — удовольствие то еще.

— Зачем ебать себе мозги? Кинул бы у порога…

— Ебля — дело добровольное. Знаешь, каждый дрочит на что хочет…

— А ты, че значит — на меня?

— …

— Знаешь, что я думаю? Не заслужил ты Киры. Что скажешь?

— Скажу, что ты в говно, Саш. Ложись. Ща воды тебе подам и поеду.

— Бросаешь одного все-таки?

— Не бросаю. Блин. Да иди ты хоть немного сам-то. Нет. Не бросаю. Просто я обещал вернуться. Кире и в общем…

— Значит, придется тебе выбирать: я или Кира?

— …Не надо

— Что?

— Ничего. Просто. Заткнись.

— Почему?

— Ты знаешь

— Неа, не знаю. Я ничего не знаю. Скажи? Че пялишься?

— Знаешь, что я… Люблю тебя. Давно.

— Хах. Во бля поворот… Нежданчик… Неждун. И не страшно говорить такое?

— Не особо. Даже хотелось сказать вот так — прямо. Хоть однажды. Все равно ничего не вспомнишь, тебе проспаться бы сперва. Ты идти сам — и то не можешь. Проблюешься. Все забудется. А я поеду…

Here we are and I can think

From all the pills you made,

Start the car and take me home*

Донеслось далекой тоскливой нотой, и Сорока пошел на звук, как на клич чего хоть немного знакомого.

— Холодно, — пожаловался из-за спины Дени, но Сорока холода не почувствовал — только досаду.

Here we are and you’re too drunk

To hear a word I say,

Start the car and take me home**

— Мне тяжело, — снова крикнул Дени, — помоги.

Ветер подхватил колючий снег, щедро швырнул горсть Сороке в лицо, затанцевал сильнее прежнего -поднимался настоящий буран. Сорока подхватил Дени под руку, попытался тащить, но не удержался и вместе с ним сел в снег.

Белый кокон вокруг будто схлопнулся.

— Не вижу, — крикнул Сорока в отчаянии, — не вижу дороги!

Here I am watching the clock

That’s ticking away my time

I’m too numb to feel right now ***

— Ты нарочно?

— Мы о чем вообще говорим, Кир?

— Сам знаешь о чем. Не делай из меня дуру! Я только не пойму, чего ты добиваешься?

— Я?..

— Или это что — месть? Издевательства? Отвечай мне, Саш! Меня затрахали твои шутки! Ты можешь отстать, отвять, отьебаться — как мне надо сформулировать, чтоб ты оставил нас в покое?

— Кира, солнце, если у тебя плохое настроение…

— Плохое, ага. Знаешь почему? Из-за тебя. Или ты реально не врубаешься, что происходит? Каждый раз, когда у нас какие-то планы с Олегом, ты вмешиваешься и все портишь! Ты не понимаешь, как надоел? Чуть что — Олег, Олег, Олег, а он из-за тебя срывается с места. Ок, вы друзья с детства, но может тебе пора повзрослеть и самому решать свои проблемы? Ты понимаешь, как всех достал?

— Всех или тебя?

— Олег добрый, обижать тебя не хочет. Так бы уже сам давно тебе высказал! Мы с Олегом были в кино — ты звонишь — помочь занести кровать, и вот он уже срывается и несется к тебе. Хотели сходить на каток, но тебе понадобилась срочная помощь в проектом. И ты опять треплешь нервы Олегу. И так постоянно! Вчера он опоздал на встречу с моими родителями потому что тебя подвозил.

— Ну, если я его достал — пусть он мне сам и скажет.

— Я тебе говорю! Я тебе пока еще по-хорошему говорю, Сорокин. Заканчивай! Оставь уже Олега в покое. У нас перед свадьбой дел по горло. А тут ты вечно лезешь. Мы ресторан должны были сегодня ехать бронировать, и тут оказывается надо перенести, потому что ты за городом просишь опять с чем-то помочь? Ты рехнулся? Сам разбирайся со своими проблемами. Это из-за тебя Олег сорвался с места и поехал к черту на рога, в метель, на ночь глядя? Что ты ему опять сказал?

…Приезжай — Ничего! — Если хочешь меня увидеть — можешь приехать, — ничего особенного, Кир, клянусь, — или сиди со своей невестой, если я тебе не нужен, — просто созвонились, ну я предложил ему заглянуть как-нибудь… — а если нужен, — Кир, да честное слово, — то, может, уже пора сделать выбор? — ты на улицу взгляни. Метель, темень. Неужели ты правда думаешь, он бы ко мне поперся за город. Я ж вот — под новый год на даче сижу. Олег за цветами тебе наверное выехал или на работе забыл чего…

Just tonight I won’t leave

I’ll lie and you’ll believe ****

— Сорока, — шепнул Дени, — Сорока, ты слышишь меня?

Теплое дыхание обожгло голую кожу на шее и только тогда Сорока понял, насколько сильно замерз.

— А Гриф-то, прав оказался. Иногда самое лучшее, что сделать можно — не мешать. Смешно, а? Комедия положений… Ты должен идти, мы уже недалеко. Иди, ладно?

Сорока хотел спросить, о чем Дени говорит, но потрескавшиеся замершие губы не слушались. Дорогое кашемировое пальто — гордость Дени, над которой так нещадно в свое время смеялся Гриф, — лег Сороке на плече и волна тепла судорогой прошлась по его груди.

— Не замерзни главное, я тут подожду, сил больше нет… А ты иди… там же Бухарик. Он ждет. Он тебя ждет.

Сорока хотел возразить. Хотел сказать — «чушь» и «дойдем вместе», но что-то громадное весом с гранитную плиту не дало ему шевельнуться, а Дени улыбнулся: легко и немного печально, словно извиняясь за недавние истерики, пустые речи, надменное поведение, искупая отданной частицей настоящего тепла все лишнее и ненужное, что в нем было, а потом фигура его покачнулась и рассыпалась ворохом сверкающих снежинок, самым прекрасным из всех воплощений зимы.

Сорока попытался поймать их, но схватил пустоту. Покачиваясь, встал. Невидимая рука будто раздвинула впереди него завесу, скрывающую путь. Слова Дени звучали в ушах. «Иди вперед».

И Сорока шагнул вперед, и единственного шага оказалось достаточно. Снежный вихрь, застилавший небо стих, как по волшебству, а впереди показалась заглохшая разбитая машина, и на капоте ее сидел Гриф.

Комментарий к 6 Шаг

* Вот мы здесь, и я могу думать

После всех твоих таблеток,

Заводи машину и вези меня домой

**

Вот мы здесь, и ты слишком пьяный,

Чтобы слышать, что я говорю,

Заводи машину и вези меня домой

*** вот я наблюдаю за часами,

Которые отсчитывают мое время,

Я слишком оцепенел, чтобы что-то чувствовать

****только сегодня ночью я не уйду,

Я буду лгать и ты будешь верить

========== 7 Шаг ==========

***

От удивления Сорока задохнулся. Даже невооруженным взглядом было видно, что машина не на ходу. Лобовое стекло разбито, из-под смятого, как фольга, капота тянулся серый дымок. Но ни забора, ни дерева, ни иного препятствия, что объяснило бы столь плачевный вид, Сорока не заметил. Словно гигантская рука неловко поигралась и бросила сломанную игрушку посреди пустыря зарастать сугробами.

Гриф зашевелился, ожил, оттаял — уставился на Сороку, а потом усмехнулся и поманил пальцем.

— Иди-иди. Не зря же сюда шел?

И в жесте его не было угрозы, напротив — гордость учителя, чей ученик сам распутал сложную задачку.

Сорока рванулся вперед — не к Грифу. К желанному финишу. И в тот же миг — словно лопнула последняя струна — земля вокруг задрожала и начала осыпаться позади хрупким стеклом. Темные проплешины поползли по снегу дырами в чернильную пустоту, горизонт потемнел, как будто выключили подсветку декораций и в круге света остались оторопевший Сорока, Гриф и машина на пятачке пустыря, занесенного снегом.

— Не бойся, — сказал Гриф, — иногда что-то должно исчезнуть не потому что оно плохое, а потому что для него в будущем попросту нет места.