- Говори, - сказал Джозеф.

   - Еще до Начала Времен каждому из нас была уготовлена своя миссия, - произнес Люциус. - Автор разработал программу по созданию идеальных людей. На мой взгляд, эти люди были слишком одномерны в своей безгрешности. Согласись, это было так скучно! Я стремился доказать ему, что идеальное не может развиваться, что оно не жизнеспособно, лишенное творческого начала. Идеальное существует только в мысли. Как только оно обрастает формой, оно становится многопланово, разнообразно, чудовищно и прекрасно. Это закон творчества. Когда художник замысливает свою картину, она принадлежит только ему, но как только он пытается воплотить ее в предмет, в материал, она начинает принадлежать всем. Она не может оставаться идеальной. Вокруг нее начинаются споры, борьба мнений. Именно это самое интересное - не так ли?

   Главный Исполнитель был задумчив и молчалив, он не прервал ни словом откровение Люциуса, и Люциус с волнением продолжал свой рассказ.

   - Я решил оживить этот убогий мир, и, ничего не сказав ему, показал им Древо... Что было дальше, ты знаешь сам... Люди проснулись от блаженной спячки и стали творить. Сонмы богов, созданных их творческим воображением, отправлялись на Небо, чтобы защищать людей от страха, неведомого им изначально. Вместе с богами рождались демоны, асуры, раху, черти, всевозможные злые духи, нагоняя страх на людей снова и снова. Такова уж природа человеческой фантазии! При определенных условиях она материализуется!

   Солнце утонуло за черным горизонтом. Сизый туман над городом смешался с тьмой. И в тусклом, затянутом рваными тучами небе, совсем было не видно звезд. Только бледная, обессилевшая луна слабо проглянула сквозь мутные облака, и исчезла, словно растворившись в бесконечной тьме. Воздух над городом стоял душный, тяжелый, плотный, казалось, его можно пощупать рукой, как стену здания или дорожный асфальт. Но сквозь густой смог Джозеф отчетливо видел легкое сияние, которое исходило от человеческих жилищ. Мрачная атмосфера насквозь была пронизана тонкими лучами света, словно золотыми струнами. И каждая струна тихонько звучала, издавая особую, едва уловимую музыку. Джозеф всматривался в сплетение светящихся нитей, вслушивался в их неповторимое звучание.

   - Ты не слушаешь? - окликнул его Люциус, заметив странное, отрешенное выражение на лице своего собеседника.

   - Я слушаю, - негромко отозвался Джозеф.

   - Так вот, на Небе началась борьба за верховную власть, ее отражением стали войны земные. Небесная война продолжалась упорно и долго и, наконец, Он одержал победу над всеми другими и был признан Главным. Обвинив во всем меня, он убедил и всех остальных. Я же, низринутый, как помеха, заклейменный, как носитель зла, сошел со сцены и стал продолжать то дело, которое мне предназначалось. Я наблюдал, как люди, подражая богам или демонам, что в сущности одно и то же, одержимые завистью, алчностью, ненавистью, фанатизмом идеи или веры, в борьбе за мнимую истину или правдивую ложь, в борьбе за власть или за свободу от власти, убивают друг друга. Я не мешал им.

   - Так почему же теперь ты решил вмешаться? - с улыбкой спросил Джозеф.

   - Разве не ясно? - воскликнул Люциус. - Когда люди, по своей собственной воле, истребляют друг друга, это как бы естественный отбор. Более сильные выживают, человеческий род продолжается. И совсем другое дело, если их собирается уничтожить некая сила извне. Несчастное человечество, само того не подозревая, обречено... Это несправедливо, с моей точки зрения. Мало того, Он почему-то считает, что вместе с человечеством избавится и от меня. Это главная ошибка. Я не могу исчезнуть совсем, так же как и Он, кстати. Я останусь, в цепях ли, в огненном ли озере, и когда придет время, снова примусь за дело. Мы связаны одной причиной, одними законами, которые не в силах изменить ни Он, ни Я...

   - Ты произнес прекрасную речь, - губы Джозефа тронула улыбка. - Жаль, что тебя не слышали люди... Они бы выбрали тебя президентом...

   - Ты опять смеешься надо мной! - обиделся Люциус.

   - Нет, мне совсем не смешно... - горько произнес Джозеф, снова вглядываясь в незримый, едва уловимый образ города.

   - Знаешь, для чего появился ты? - Спросил Люциус страстно.

   - Догадываюсь, - тихо ответил Джозеф.

   - Ты должен примирить Его, Меня и Человечество... Ты один можешь сделать это! А я, как и обещал, помогу тебе!

   Джозеф поднялся и поглядел сверху на Люциуса. Люциус выглядел каким-то несчастным и жалким.

   - Ты мне не веришь? - тихо спросил он.

   - Ну что ты, ты прекрасный артист, и говоришь очень убедительно. Советую тебе рассказать все это людям. Они любят мифы. У тебя получится потрясающая мистерия! Ты ведь обещал им дать несколько необычных представлений.

   - Ты это серьезно, Джози? - неуверенно спросил Люциус.

   - Конечно. Но не забудь уточнить, что и Автор, и его Программа - такой же плод человеческого воображения, и материализовался он значительно позже, чем, например, египетский, греческий и индуистский пантеон. Но Автор оказался очень ловок, хитер и умен, сумел убедить всех, что он и есть верховное божество, и, в конце концов, полностью подчинил себе остальных. Более того, он сам уже не сомневается в своей миссии, считая себя первичным по отношению к людям. В этом и драма, и парадокс. Автор и его программа - издержки, мутация больного человеческого сознания.

   - Выходит, и тут я перестарался! - Люциус жадно затянулся трубкой, в его голосе послышалась тревога. - Послушай, Джози, может быть, и я, и даже ты - тоже плоды человеческой фантазии?

   - Время покажет.

   Джозеф поднялся и неторопливо двинулся по тропинке к храму. Люциус последовал за ним. Они вошли внутрь, в темноту, остановились в молчании. Внимательно оглядев старые иконы, Люциус остановил взгляд на изображении сатаны, попранного ногами архангела Михаила.

   - Какая гадость! - Произнес он с чувством.

   - Ты должен быть доволен, что наделил их богатым воображением! - Джозеф улыбнулся, и свет его улыбки озарил темные стены.

   - Но разве я так уродлив? - С обидой отозвался Люциус.