Эта новость поднимает мне настроение не на долго, пока я не вспоминаю, что это зеркало купили не мои родители, а именно моя бабушка и именно в нашем городе в фабричном магазине. Ведь она хотела купить точно такое же.

– Витя, скажи мне вот что. Те зеркала, что вы собрали с отцом, были ли у них какие-либо отличительные знаки?

– Нет никаких отличий. У него подавленный вид. Затем он как будто что-то вспоминает.

– Вика, проверь в нижнем левом углу рамы, я оставил маленький знак на дереве.

Я приседаю ниже и разглядываю раму в указанном месте и действительно нахожу небольшой вырезанный знак, провожу по нему кончиками пальцев, повторяя форму: два треугольника соприкасаются вершинами, словно песочные часы. Громко объявляю ему о том, что обнаружила.

Он словно превращается в безумца. Заламывает руки себе за спину, отворачивается от меня и уходит за пределы видимости.

Я абсолютно уверена, что это и есть то самое зеркало. Этот знак явно непростой, он точно что-то обозначает, ведь глянцевая поверхность зеркала не только способна отражать, но и хранить в себе всю информацию. Два совершенно одинаковых зеркала точно связаны между собой каким-то сверхъестественным образом.

Тем не менее, мне совершенно непонятно почему так вышло и что теперь нам делать? Почему именно я вижу его и больше никто другой? Мы как-то связаны между собой или только у меня есть дар, видеть то, что другим не дано? Я слышала о таких людях, правда всегда считала это вымыслом и выдумками, но факт есть факт.

Он снова ушел, не объяснив причины. Вернётся ли он теперь? Захочет ли он снова меня тут видеть?

На следующий день он все же появляется в зеркале. Я зря волновалась. Вроде все как обычно.

– Привет, – говорю я, – ты меня вчера снова напугал. Почему ты так стремительно ушёл и не попрощался?

– Прости, у меня был шок, я был в полной растерянности, мне нужно было побыть одному, чтобы многое обдумать.

– Что-то надумал?

Он пребывает явно в очень возбуждённом состоянии: безумный вид, глаза горят.

– Да! Я хочу показать тебе кое-что.

Он начинает расстёгивать ворот своей рубашки. При виде этой картины я невольно робею. Что он задумал? На второй пуговице он останавливается и достает свой кулон.

– Вот, смотри – это мой оберег.

Я вижу тот же знак на серебристой цепочке, что разглядела вчера на зеркальной раме.

– Ты знаешь, что он означает?

–Ну, в общем есть одна легенда. Этот знак принадлежит богу, что повелевает временем. Если человек желает что-то оставить в своей памяти и остановить время на мгновение, ему нужно закрыть глаза, прикоснуться к этому знаку и очень сильно этого пожелать. Я естественно слабо верил в эту ерунду.

– Да, звучит не очень убедительно. Кто дал тебе этот кулон?

– Мой брат.

Мои глаза шире некуда.

– У тебя есть брат? – вырывается мое удивление.

– Да, младший. Его не было дома в ту ночь перед поездкой, так что он должен был остаться в живых.

Сказать, что я в шоке – это ничего не сказать.

Он продолжает свой рассказ:

– Накануне мы шутили, смеялись. Он знал, что я уезжаю и возможно навсегда, мы попрощались, перед тем, как его забрала погостить к себе бабушка.

Перед сном я дотронулся до кулона, желая запомнить этот момент навсегда. Мне было очень жаль покидать брата, я его очень сильно любил и всегда мечтал быть ему лучшим другом, наставником, покровителем.

Мы оба молчим, затем он восклицает:

– Я наконец-то все понял, Вика! В этом всем была странная череда глупых событий, и сам того не зная, я заключил себя в то зеркало, что висело в моей спальне с этим проклятым знаком.

На минуту он замолкает, затем произносит с подавленным и несчастным видом:

– Я не знаю, где оно теперь – второе зеркало. Нашего дома больше нет, его снесли после пожара.

Снова задумчиво молчит и долго смотрит в одну точку.

Потом переводит взгляд на меня. На его лице читаются противоречивые чувства.

Даже боюсь спросить, что с ним происходит.

– Поняла. Ладно. Что мы будем делать с этой информацией?

– Хороший вопрос. Я и сам пока не знаю.

– Ладно, хватит об этом. О чем сегодня поговорим? Есть идеи?

– Есть одна идея, говорит он. Как дела с Максом?

Этот вопрос слетел с его губ настолько неожиданно, что мое сердце упало.

– Я уже все рассказала тебе, ты знаешь, что мы расстались.

– Может быть, ты это сказала только своим подругам?

– Я рассказала им правду. От тебя мне нечего скрывать.

– Ты видишься с ним?

– Да, мы видимся каждый день.

Он делает короткий резкий выдох и смотрит на меня ошеломительным взглядом.

– Потому что мы работаем вместе на одном предприятии, наше общение только о работе, больше ни о чем, честно!

Эти слова его не успокаивают. Он начинает явно нервничать.

– Вика, я тут совсем один, кроме тебя у меня никого нет, а ты предоставлена целому миру. Я не знаю, что ты делаешь, когда выходишь за эту дверь. Я с ума схожу. Теперь мне постоянно мерещится, что ты там вместе с ним… Он обрывает речь, не окончив свою мысль. На его лице отражается боль.

– Послушай, посмотри мне в глаза, просто поверь мне.

Видимо он понимает, на сколько обидные для меня мысли озвучил вслух и пытается резко сменить неприятную тему.

– Вика, расскажи о своих родителях. Про твою маму я уже слышал, почему ты никогда не говоришь мне о своем отце?

Вопрос не самый приятный, но честно говоря, я ему очень благодарна, так как больше не желаю обсуждать с ним никаких парней и целый мир, который якобы мне предоставлен.

–Охх, потому что это моя больная тема, ведь он умер, когда я была совсем маленькая. Но я хорошо помню его, потому что очень сильно скучаю. Мы были настоящими друзьями! – при воспоминаниях о детстве с отцом у меня начинает дрожать голос, – он всегда играл со мной, учил чему-то новому, например, завязывать шнурки или чистить картошку. Тут я смеюсь, потому что это было на самом деле забавно:

– Один раз он принес домой ежа, я мгновенно забыла обо всех своих игрушках. Я таскала его везде с собой, кормила, купала, потом видимо он как-то сбежал в заросли за нашим домом, и я его больше никогда не видела.

– Это было правильное решение, иначе ты бы его совсем уморила.

Теперь мы смеемся вместе.

В одно мгновение с его лица исчезает улыбка и его лицо становится очень суровым.

Его заботят какие-то мрачные мысли, которые он желает озвучить прямо сейчас.

И тут он говорит совсем не в тему снова очень резко и неожиданно для меня:

– Я не должен был уезжать тогда.

Какое-то время длится пауза.

– Если бы я остался с ней, а не уехал к родителям собирать вещи, то остался бы жив. Я мог бы жить, остался бы вместе с ней. Дурак. Я не осознавал тогда… Он начинает метаться из стороны в сторону, закладывая ладони за голову. – Но теперь я это понял!

Недавнее облегчение от смененной темы мгновенно исчезает. Зачем он так говорит?! Хочет заставить меня чувствовать боль, ревность!?

Но я поторопилась с выводами. В его голове были совершенно противоположные чувства.

Он подходит вплотную к зеркалу, прикасается лбом к его поверхности и почти шепотом произносит:

– Благодаря тебе, Вика, я осознал самый главный урок моей жизни, о котором ты говорила, я совершенно не жалею, что остался тут. Видимо я оказал себе услугу, тем, что должен был обитать здесь 50 лет и ждать именно тебя, чтобы все наконец встало на свои места. Трудно сосчитать те дни, когда я страдал, маялся здесь, словно загнанный в клетку зверь. Но теперь мне так легко и хорошо. И для этого мне не нужны другие страны, приключения, бурная и разнообразная жизнь, – он разводит руками по сторонам, указывая на чердачные стены и потолок, – вокруг меня ничего не изменилось, я все ещё здесь, я по-прежнему заперт, но я безгранично счастлив просто от того, что ты рядом. Затем он пару минут стоит молча, закусив нижнюю губу, и смотрит на меня с таким диким желанием, что я почти ощущаю его энергию на своем лице и на губах. Бешеное искушение соединиться с ним в поцелуе кружит голову, мы так близко друг к другу, что темнеет в глазах. Воздействие его слов искрит в воздухе и почти пугает. Импульсы странного волнения проходят по телу от самого сердца и отзываются болью в каждой моей клеточке.