Он боялся.

До одури боялся потерять этого придурка. Лишиться возможности отдубасить его, как когда-то, с криками и воплями, под чужой тихий, довольный смех. Боялся, что больше никогда не услышит блядское, набившее оскомину «малыш Мо», не увидит особенный, предназначенный лишь ему одному взгляд.

Всего этого в одночасье могло бы не стать, и от одной только мысли, что следующий выстрел окажется роковым, Гуаньшаня передёргивало.

Он подался к одной из машин, там, где звучали переговоры по рации. Напряжённо прислушался, стараясь никому не мешать. Здоровяк с Чэном вышли из здания, последний что-то закричал одному из солдат. Затем оба снова скрылись внутри.

Рыжего больно толкнули в плечо, и рявкнули, чтобы он не путался под ногами. Проклятый шлем сполз на глаза, мешая обзору. Гуаньшань стиснул зубы, ощущая, как глазам становится горячо. Он ещё никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и напуганным.

«Отряд альфа, добрались до шестнадцатого этажа, всё чисто. Как слышно?» — донеслось из динамиков.

«Слышно хорошо», — Шань узнал голос Цю Гэ. — «Прямой приказ от начальства — бьём всё, что движется, ребята. Хэ Тяня нужно спасти любой ценой».

Гуаньшань сложил руки на груди и вцепился в собственный бронежилет. С каждым пройденным этажом из динамиков доносилось всё больше выстрелов и криков. Вроде бы люди Чэна пробивались вполне успешно, здоровяк даже умудрялся о чём-то шутить.

«Вижу мальчишку и ещё кого-то рядом. Чёрт, Хуа Би, это, кажется господин Цзянь!»

В груди Шаня похолодело, и он замер, перестав замечать мир вокруг. Тот внезапно сузился до маленькой чёрной коробочки, в которой заключался весь дальнейший смысл его жизни.

И вдруг откуда-то сверху посыпались осколки от выбитых силой взрыва окон.

Рыжий рефлекторно прикрыл голову, зажмурился в страхе за собственную жизнь. Грохнуло ещё раз, люди поблизости закричали, что из окна кто-то упал.

Он не поверил собственным ушам, поднимая взгляд, и уставился на два тела, скрюченных на асфальте перед входом в странных позах. Подойти ближе ему, разумеется, не дали. Со всех сторон сразу же побежали, Гуаньшань попытался было расталкивать кого попало кулаками, пока сам не получил сильный тычок под ребра. Бронежилет спас, но дыхание сбилось, и он закашлялся, останавливаясь посреди улицы.

— Это Цзянь… Господин Цзянь и какой-то мужчина… — после этих слов к горлу подступила предательская тошнота, и Шань пошатнулся.

— Это не Хэ Тянь! Это не тот пацан! — крикнул человек, перевернувший труп.

— Твою мать, блядь, как же это так…

— Смотрите, как полыхает? Где Хуа Би? — возбуждённо переговаривались между собой солдаты.

Гуаньшань, наконец, отпустил губу, которую, оказывается, прокусил до крови. До него медленно начало доходить, что Хэ Тянь жив, как и остальные, и всё ещё находится в этом чёртовом здании.

— Эй, ты! — чей-то голос назойливо врывался в сознание, и уже с минуту пытался добиться от него ответа. — Пацан, отойди!

Рыжий сделал шаг в сторону, озираясь по сторонам и будто бы оценивая ситуацию заново. Раздался пронзительный вой сирены, вслед за этим улица окрасилась в цвета многочисленных пожарных мигалок.

Гуаньшань, не моргая, смотрел на стеклянные двери здания перед ним. Увидел каких-то людей, вздрогнул, понимая, что Хэ Тяня снова среди них нет. На мгновение его прошило насквозь, словно ударом тока, но нет. По ступенькам вниз бежал Хэ Чэн, что-то крича. Следом за ним нёсся здоровяк, судя по всему, бесполезно пытающийся отговорить старшего брата Тяня от каких-то действий.

— ОН ТАМ ЗАСТРЯЛ! СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! ТАМ ЗАВАЛ, ТЫ САМ ВИДЕЛ! — Цю Гэ схватил мужчину за плечи, но тот резко развернулся и с размаху ударил ему прямо в челюсть.

Гуаньшань вздрогнул, наблюдая эту отчаянную потасовку. Здоровяк пытался не пустить Хэ Чэна обратно в здание? Он говорил что-то о завале?

Рыжий задрал голову, проследил за языками пламени, услышал треск и звук лопающегося пластика. Затем попытался отсчитать количество этажей, но сбился на двадцати. Дым немного мешал обзору: видимо внутри уже горел какой-то строительный мусор.

Сомнения одолевали его с долю секунды: мимо пробежали пожарные, и он увидел, как один держал под мышкой что-то, живо напомнившее Шаню противогаз. Их учили пользоваться одним из таких на уроках по безопасности жизнедеятельности в старшей школе.

Почему-то вспомнилось, как Цзянь И придуривался, нацепив противогаз и капюшон от толстовки одновременно. Тогда же Хэ Тянь сделал несколько снимков на телефон…

Это было словно в другой жизни. Беззаботное, счастливое время, и пусть тогда Шань думал иначе, но теперь он очень остро понимал, что по-настоящему ценно.

«Чтобы все были живы», — подумал он, когда рванул вперёд. — «Чтобы мы собрались вчетвером, как тогда».

Пожарный, не ожидавший, что какой-то человек в бронежилете и шлеме вырвет противогаз из его рук, что-то крикнул ему вслед. Кажется, никто даже не обратил внимание, как он перепрыгнул завал перед стеклянными дверьми, и, споткнувшись, едва не ввалился внутрь.

«Я хочу, чтобы ты был жив!» — в голове было на удивление ясно.

Гуаньшань на ходу стащил с себя шлем, сориентировался, где находятся лестницы и едва не сшиб ещё каких-то людей на своём пути.

Нацепив противогаз, он подышал на пробу несколько раз и затем принялся резво взбегать по ступенькам лестницы. Этаж за этажом, стараясь не смотреть на тела людей в лужах крови и остатки гильз.

Было хорошо, что он не чувствовал запаха. От одного только вида трупов начинала кружиться голова, но он старался об этом не думать. Вместо этого парень думал о Хэ Тяне. О том, что скажет ему после. Почему-то в груди крепла уверенность, что «после» обязательно наступит, иначе просто не может быть.

Рыжему словно открылась какая-то донельзя простая истина: из ряда почему трава зелёная?

Почему он хочет, чтобы Хэ Тянь был жив? Почему хочет, чтобы он был рядом? Это было до смешного просто и искренне. И это же придавало бешеных сил идти вперёд.

Видимость была практически нулевая. Полыхало во всех помещениях внутри, кое-где Шань перескакивал обвалившиеся лестничные пролёты и карабкался, придерживаясь за арматуру в стене. Он не особо задумывался над тем, как они будут бежать обратно.

До момента, как оказался на двадцать втором этаже. До секунды, после которой горящее перекрытие рухнуло, отрезая ему путь назад. Но даже в это мгновение он лишь искал Тяня глазами.

Увидев чёрное пятно в углу большого помещения, где ещё не занялся огонь, он, сломя голову бросился ему навстречу.

— Тянь! — крикнув, рыжий понял, что тот бы его не услышал.

Во-первых, из-за противогаза, а во-вторых, потому что парень был без сознания. Шань упал на колени рядом, осторожно, как мог, подхватил Тяня и попытался встать вместе с ним.

Удалось со второй попытки, и то не целиком. Пришлось волочить его к лестнице: путь наверх был всё ещё открыт.

Гуаньшань не думал, есть ли там что-то, похожее на крышу. По идее должен был быть недостроенный этаж. Но, по крайней мере, туда ещё не добралось пламя.

Он стащил проклятый противогаз, мешавший нормально соображать, и с наслаждением втянул в лёгкие свежий воздух. Затем оттащил Тяня к бетонным плитам, усадил и сам опустился на колени рядом.

Он вроде бы не был ранен. Но кровь покрывала всю правую половину лица. Шань ощупал голову, нашёл шишку и новую царапину почти поверх старой. Затем прижал пальцы к шее, напряжённо вслушиваясь в слабый, но всё-таки звучащий пульс.

— Тянь… Тянь, очнись, прошу, — молился он, продолжая проверять всё его тело.

Бронежилет спас, он был целый и невредимый, наверное, надышался дыма или снова ударился головой…

— Тянь! — рыжий беспомощно оглянулся и взял лицо парня в свои ладони. — Пожалуйста, блядь, очнись… Придурок ты эдакий, приди в себя…

Слёзы катились по щекам, но он даже не замечал их, только смаргивая влагу и шмыгая носом. Тянь вдруг тихо простонал и закашлялся. Шань придержал его за плечи и с трудом сдержал восторженный вопль. С ним творилось что-то невообразимое: коктейль из эмоций, кажется, готовился пробить грудную клетку.