— У меня советов не ищи, — Исин начал разговор первым. — Я без семьи, мне терять нечего.

— Так уж нечего, А Цю? — Чэн не удержался от лёгкого подкола. — Кто-то вчера поужинал с женой главы Триады. А потом что? Катался с ней на мотоцикле?

— Отъебись, — Исин опустил голову, но впервые дал слабину и, к величайшему изумлению Чэна, едва заметно покраснел.

— Всё так серьёзно? — мужчина достал сигарету из початой пачки, помял её между пальцами и чиркнул зажигалкой.

Исин не ответил, вместо этого тоже занимая руки куревом.

— У меня советов не ищи, — Чэн позволил себе лёгкую улыбку.

Он расслабился, кажется, впервые за сутки с тех пор, как пропала вся четвёрка. Услышав голос младшего брата, мужчина даже приободрился. Всё вокруг перестало казаться мрачным и бессмысленным, потихоньку складывались возможные сценарии, он продумывал с кем должен встретиться, чтобы у Тяня получилось снять деньги без столкновения с людьми Чжимина.

— Хер с ними, с советами, — Исин оттолкнулся от стола и принялся раскачиваться на стуле. Совсем как мальчишка. — Лучше скажи, ты в них реально веришь? Во всю эту затею с расследованием гибели вашей матери?

— Я не знаю, А Цю. Серьёзно не знаю, и мне от этого страшно.

Лишь с ним одним Чэн мог позволить себе говорить откровенно. Они прошли через столько дерьма, что другим и не снилось. Видели друг друга в драке, в запое, прикрывали спины и потом вместе зализывали раны… Делились самым важным, ничего не скрывали и почти никогда не ссорились. В их дружбе с годами росло и крепло взаимопонимание несмотря ни на что. А может, даже вопреки всему. Чэн уже и не помнил, как так вышло? Этому человеку он был готов доверить свою жизнь, и был уверен, что Исин, случись что, точно также шагнет за ним в пропасть.

— А знаешь, — А Цю смотрел в потолок и выпускал изо рта аккуратные колечки дыма. — Я тут подумал, да к чёрту всё это! Спокойная жизнь и так не по мне. Вижу, и у твоего брата не получается жить «по-нормальному», так может дадим ему шанс?

— Я уже дал, — Чэн улыбнулся уголком губ. — И буду помогать, пока смогу. Потому что он – моя единственная семья.

— Эй, а как же я и Минг?!

— Если бы у меня был такой брат, как ты, дружище… Я бы, наверное, давным-давно закопал его на заднем дворе.

Исин подавился дымом и рассмеялся. Чэн улыбнулся в ответ, а затем потянулся к телефону и вызвал секретаря. Нужно было уладить кучу формальностей, чтобы Тянь смог получить необходимое количество денег.

— И ещё, — он добавил, не дожидаясь, пока подоспевший помощник сделает необходимые пометки в блокноте, — постарайтесь найти нам ближайший рейс до Шанхая на троих.

— Всё же решил лететь за ними? — поинтересовался Исин.

— На всякий случай, — ответил Чэн, рассматривая фотографии, расставленные на столе в том же порядке, что и при отце.

Без соответствующих указаний уборщицы здесь ничего не меняли: только пылесосили ковёр и вытирали пыль. В принципе можно было и дальше молчать, и кабинет, наверное, превратился бы в самый настоящий музей их счастливого детства.

С одной из фотографий в красивой резной рамке на него смотрели улыбающаяся мать и отец на каком-то джазовом концерте. На другой осталась запечатлённой их с Тянем первая поездка в горы, затем первые занятия ушу со старым учителем, которого отец притащил едва ли не из самого Шаолиня. Хэ Тянь везде улыбался искренне и открыто, не то, что сейчас.

Они с братом едва наладили контакт, и Чэн не собирался останавливаться на достигнутом. Наверное, отец бы его осудил, но кто уж теперь скажет?

Мама бы поддержала точно…

Они с Тянем никогда не говорили об этом, но оба молча признавали факт, что безумно её любили. С уходом этой женщины будто надломилась сама основа их жизни. Что-то важное и незыблемое обратилось в пепел, который сдувало ветром с ладоней, но Чэн верил, что в состоянии если не спасти всё, то хотя бы сохранить остатки.

Ему нужно было лишь постараться.

— Вы, уроды, а кто будет мыть посуду? — рыжий нахмурился, глядя на гору тарелок в раковине.

— Ой, что-то живот прихватило, мне срочно надо в туалет! — в коридоре сверкнули голые пятки Цзянь И.

— Ах ты жопошник! — Чжэнси рассмеялся, догоняя белобрысого. — Стой, куда?!

Замечая их очевидные «брачные игры», Гуаньшань начинал чувствовать себя максимально неловко. Словно подсматривал за чем-то очень личным, не предназначенным для чужих глаз.

Раньше он никогда не обращал внимания на чужую близость. Белобрысый ещё в школе вешался на Чжэнси при первой же возможности, но теперь всё это выглядело немного иначе. Чжань улыбался гораздо чаще, поддерживал дурачества Цзянь И, смотрел на него… Да, что-то изменилось во взгляде: тот стал теплее. Иногда с нотками снисходительности или с лёгкой усмешкой. Порой тревожный, но неизменно заботливый. Любящий.

Другое слово здесь и не подошло бы. Чжэнси смотрел на Цзяня любящим взглядом. Он, блядь, действительно любил его и довольно давно, быть может, ещё со школы. Порой Шань вспоминал их встречу в кафе через пару месяцев после окончания: ведь тогда Чжань выглядел иначе, да и девушка у него была…

Наверное, было сложно принять, что ему небезразличен другой парень. Однако, судя по тому, как искрило между этими двумя сейчас — Чжэнси принял всё в полной мере и просто… наслаждался моментом.

— Как приятно видеть в этом доме молодых! — в кухню вернулся господин Хэ.

Гуаньшань прикусил язык, нахмурившись, и принялся раскладывать тарелки таким образом, чтобы ничего не разбить, пока будет мыть. Тем временем, Хэ Тянь отодвинул стул, помогая дяде усесться.

Кухня плавно переходила в столовую, и раковина здесь располагалась на так называемом «островке», отдельно от остальной мебели. Поэтому парень мог изредка наблюдать за происходящим впереди, не стесняясь быть замеченным.

Хэ Чжэн был старше отца Тяня на десять лет. Невысокий, коренастый мужчина с проседью на висках на первый взгляд показался рыжему угрюмым. Он напомнил ему их школьного учителя: тот тоже носил строгие брюки, рубашку с воротником-стойкой и четырьмя карманами.

К счастью, первое впечатление оказалось ошибочным. Спустя пару часов с момента, как их впустили на порог, Гуаньшань приятно удивился гостеприимству и отсутствию лишних вопросов. А ещё господин Хэ жил один: несмотря на богатое убранство большой квартиры, он не держал прислугу и даже готовил сам.

— А теперь рассказывай, — Хэ Чжэн посерьёзнел, обращаясь к Тяню. — Что вас всех сюда привело? Особенно — его, — он кивнул на белобрысого, вернувшегося из уборной.

— Они мои друзья, и, как я уже упоминал, мы приехали на Новый год. Хотели посмотреть город и погулять, выходной же завтра.

Скользкая мыльная тарелка чуть не выскользнула у Шаня из пальцев. Его словно током ударило, когда он задумался, какое сегодня число. С момента, как они вышли из дома и поехали в порт, чтобы допросить капитана яхты прошло без малого… пять дней. Пять грёбаных дней до нового, мать его, года! А казалось, они скитались без перерыва уже месяца два.

— Да, дядюшка, фейерверки посмотреть очень уж хочется! — Цзянь И улыбнулся, устроившись на диване напротив панорамных окон и роскошного подвесного камина.

— Темните, значит? — мужчина обвёл взглядом всех присутствующих.

Чжэнси, вернувшийся в столовую последним, неловко замер в дверях. Рыжий опустил голову, продолжая сосредоточенно намыливать посуду. Кажется, все обоюдно решили предоставить объяснения Тяню.

— Ручки не найдётся? — тот потянулся за салфеткой.

— Возле холодильника, — мужчина кивнул в сторону тумбочки, на которой высилась стопка газет и корзинка со всякой мелочевкой.

— Держи, — Чжэнси подскочил туда первым.

— Слушай, мы правда хотим погулять и развеяться. — Тянь внимательно посмотрел на дядю. — Но сперва я кое-что спрошу, и ты сам решишь, имею ли я право услышать ответ или чересчур дерзок.

— Ты не дерзкий, скорее упрямый, — усмехнулся Хэ Чжэн. — Не обижайся, но это у тебя от отца. Если какая навязчивая мысль и селилась в его голове, то навсегда. Так уж он был устроен…