– Давай поговорим с тобой об этом через 2 недели. – Через две недели говорить, действительно, было уже не о чем… Лет через пять в троллейбус, в котором я ехал с виолончелью, вошла компания молодых людей. Мне показалось – Она! Дыхание остановилось… Знакомый голос сказал:

– А это – виолончель… – А мне уже пора было выходить.

Она – не Она?!

Лето 63 года было удивительным.

Я тогда дружил с Мишкой К. Он увлекался в то время философией (Ницше, Шопенгауер). Я тоже…

Но всё больше Маркс, Энгельс, Ленин. Когда я взялся за ленинскую работу «Материализм и эмпириокритицизм», мне казалось – у меня черепная коробка трещит, раздуваясь в размерах.

(Кстати, мой отец рассказывал, как он смеялся, читая эту книгу в метро – сумасшедшее фортепиано думало, что весь остальной мир – «это его фантазии”)

Мы с Мишкой учились у лучшего тогда в стране педагога по виолончели. «Шеф» – это мы между собой его так звали. Но мечтали тогда о другом. Романтики, мы хотели учиться в школе КГБ(!?). Чтобы стать Разведчиками…

Хорошо хоть, что приятель Мих. Грига (отца Мишки – Народного Артиста) оказался начальником этой школы.

Пригласили они его в гости. И рассказал он о наших перспективах (слава Богу!). Ну, дали бы нам закончить «Музыкалку» – Училище наше. А потом с музыкой – всё! Институт КГБ. А дальше – как Родина прикажет. Может, всю жизнь «топтуном» пробегаешь, а может – бумажки заполнять (если других талантов нет)… Естественно, мы поостыли…

Мишка К. – интересный был (и есть!) человек! При всей глубине мышления, музыкальных способностях – «Дон Жуан» был тот ещё. Я первый раз с девушкой поцеловался (да и то, по её инициативе) лет в 18-ть. А он… Подходит, как-то, ко мне в училище. И, так растерянно, но серьёзно говорит:

– Миш! Выручи меня. Я забыл совсем и назначил на сегодня двум девушкам, в одно и тоже время, в разных концах города свидание…

– И что же я должен?

– Сходи за меня к одной из них. Скажи, что, мол, я очень занят. – Шеф приехал… А я ей потом перезвоню. – Я тогда категорически отказался. Просто не знал, как с «ними» говорить…

А ещё Мишка серьёзно увлекался радиоделом. Раз, помню, просил меня(?) достать «пермаллой Ш – 3»?! (Этакая штуковина в форме буквы «Ш», на которую проволоку наматывали – вроде трансформатора.) Потом, оказалось, он закончил школу радистов (через военкомат). Даже я не знал.

Только однажды, взволнованный, рассказывает он мне такую историю…

– Иду я как-то с работы…

– С какой такой работы?

– Только никому! Я в СС работаю по ночам.

У меня глаза, наверное, на лоб полезли…

– Это такая служба по слежению за порядком в эфире.

Мы сидим под землёй в больших залах – амфитеатром.

У каждого большой приёмник. И мы, по графику, проверяем все волны в своём личном диапазоне. Там за ночное дежурство хорошо платят. Вот я и выбрал время с 23 до 3 часов ночи. Ловил радиохулиганов и шпионов… Только вот, если поймаешь кого – премии не дают, а дают отгулы. За хулигана – 1 отгул. А за шпиона – аж 3 подряд! Я раз так гулял неделю!

– А как же ты домой добирался?!

– Так нас развозили ночью. Кто в центре – до Театральной площади…

…Ну вот, значит, иду я домой в полчетвёртого. Уже светает. Вхожу, понимаешь, в наш двор. И, вдруг, подходит ко мне какой-то парень (потом, оказалось, он в гостях был в соседнем подъезде). Достаёт нож и требует часы, деньги…Я такой уставший, злой был – послал его подальше и хотел мимо пройти. А парень – в драку, и ножом меня пырнул! Хорошо ещё только бок пропорол!

Ну, тут я так разозлился… И бил только «поддых». Он свалился, а я домой пошёл…

Дня через три вызывают меня к следователю в милицию… Оказалось, меня кто-то из соседей видел в то утро. А парень-то этот в больницу попал и умер там…

Следователь спрашивает:

– Это вы его так?

Я говорю:

– Да.

Следователь:

– За что?

А я ему показываю свой распоротый бок.

Следователь:

– Понятно. Но что вы в это время делали во дворе? Может вы его нарочно поджидали? – Я ему говорю:

– Во-первых, это мой двор, а, во-вторых, я с работы возвращался. –

Следователь:

– С какой такой работы в такое время?!

А я ему:

– Вот вам телефончик. Позвоните – узнаете…

Он звонит, спрашивает. Услышал ответ.

– Извините, товарищ. Всё в порядке. Вы свободны.

Очень он был взбудоражен, когда всё это мне рассказывал…

…Дружили мы. Парень он был честный. Мог за себя и за друга постоять. Два таких случая вспоминаю… Первый был связан с Т.К. Романтические у нас тогда с ней отношения были. Уже и целоваться начали (на третьем-то году знакомства!?) Раз, как-то, вошли в пустой класс, и давай целоваться…

Вдруг, врывается к нам какой-то «лоб» (и фамилия у него оказалась – Лобов!). И сразу орать:

– Выметайтесь! Это мой класс! – А он такой же студент, как и мы. Выгнал я его. Но – Лобов этот зло затаил. Раз в столовой чуть не устроил драку.

Потом, как-то вечером, сидим мы в холле третьего этажа. Ждём урока с Шефом. Я, Т.К. и Мишка. И вдруг, (ни с того, ни с сего!) вбегает в холл этот Лобов с приятелем, и на меня, в драку! Я вскочил, и тут же Мишка взлетел и – на его приятеля…Тот сразу сбежал. А я, в ответ, стукнул этого Лобова в лоб с левой… Лоб был здоровенный, и палец себе я сломал… Лобов убежал…

(Следующим летом он, где-то на море, утонул!?)

Другой случай произошёл через год.

В нашем музучилище организовали народную дружину(?). Мы с Мишкой записались. И в первое же дежурство случилось…

В училище ворвалась группа хулиганья. Начали приставать, в драку полезли. А мы (уже в повязках) тут как тут.

Слово за слово… «А ну, выйдем, поговорим!» Четверо на четверых. Впереди Мотя К., наш командир – с их главарём. Потом парами. Генка (самбист), я со своим «напарником», и Мишка со своим… Метров пятьдесят прошли… впереди что-то началось. Потом оказалось, что главарь «банды» ударил Мотю кастетом. Мотя взял его, как живое «бревно» и стал долбить с его помощью фонарный столб. Генка начал «шлёпать» об землю своего. Я и Мишка рванулись на своих противников… Мишкин «друг» сразу сбежал. Только бросился я на своего «приятеля» – Мишка прыгнул мне на помощь… И вдруг я услышал громкий свист. И увидел, как через трамвайную линию к нам несётся орава. Человек пятнадцать…

…Темно. Но в свете фонарей видно было, как банда добежала до середины улицы и… дружно «рванула» обратно?! Это к нам (как в кино – «кавалерия из-за холмов») подъехала патрульная милицейская машина!?! Наших «друзей» быстро повязали… (сейчас я думаю, что нас специально заманивали, чтобы потом навалиться всей оравой – двадцать на четверых! Спасли нас те девчонки, которые сразу позвонили в милицию!..)

Потом был суд. Мы – свидетели…А к нам в училище прислали старшину милиции. Специалиста. Он обучал дружинников приёмам борьбы.

P. S. Бывают в жизни совпадения! Со второго курса я опять записался – уже в консерваторскую дружину. И здесь был тренер по боевому «самбо». Три года я получал буквально физическое наслаждение от «ощущения полёта» после трёхчасовых тренировок… Теперь думаю – в нескольких эпизодах в течение всей жизни присутствовало то спокойствие, которого добивались мои тренеры…

Я увидел её первый раз на прослушивании к вступительному экзамену в музучилище. Волновался тогда очень, особенно в лица не всматривался. Думал, помню, как бы мне концерт Ромберга до конца доиграть.

Мой первый учитель, – Лев Михайлович Б., – энтузиаст в области применения павловской «Теории об Условных рефлексах» в музыке, – этому уделял больше внимания. У него учился в течение 9 лет.

До окончания ДМШ оставалось только три месяца, когда он понял, что я ещё ничего не играл в «ставке» (игра с участием большого пальца левой руки). А без этого дальше учиться невозможно! Он выбрал мне для окончания ДМШ и поступления в училище головоломный, как мне тогда, казалось, концерт Ромберга. А у меня большой палец-то – без мозоли!.. Её постепенно нарабатывать надо…