Девчонки прыгают в карьер вслед за мной, и некоторое время мы только и делаем, что плаваем и плескаемся в воде, пока пот и мелкий песок смываются с наших тел. Кажется, что мы плаваем в большой чаше, слушая, как пение птиц и наши выкрикивания «Эй-эй» отзываются эхом от скал. Несмотря на табличку, многие устраивают здесь вечеринки, разжигают костры и прыгают на слабо в воду с самого высокого уступа.

Нелл первой вылезает на берег, отжимает волосы и карабкается по уступу, пока мы с Мэгс держимся на одном месте в воде.

— Ты оставишь эти перчатки?

Нелл смотрит под ноги на ходу, вытянув руки по сторонам для равновесия. Её нижнее бельё нежного цвета: белый хлопковый лифчик с маленькой розочкой, которую можно заметить на майке маленькой девочки. Любой, кто расстегнёт на нём переднюю застёжку, должен будет прикоснуться к плотному атласному кружеву и задуматься на секунду о том, что происходит, а потом уже осуществить свои намерения. Я сглатываю горечь и обещаю себе больше не думать об этом. Я уже обещала, что никогда не буду.

— Да, — отвечаю я.

Она поджимает губы и качает головой, протягивая «м-м-м-м».

— Да в чём дело? Джесси ничего плохого тебе не сделал.

— Он неприятный.

— Это не так. Что такого неприятного он сделал?

— Я не говорю, что он ковыряется в носу. Просто он недостоин тебя.

Мэгс опускает взгляд. Кажется, она понимает, что стоит ей посмотреть на меня и она вспомнит про наш секрет. Но нет смысла копаться в наших с Джесси отношениях.

— Половина девчонок из школы скажет тебе, носит он боксеры или трусы-плавки, — добавляет Мэгс.

Я обдумываю её слова.

— Семейники.

— Не обращай внимания, Нелли. — Мэгс выходит из воды. — Она не успокоится, пока он полностью её не попробует, не пропустив ни одной части тела. И только потом будет удивляться, почему же мы её не отговорили.

Я никогда этого не говорила вслух, но у Мэгс и Либби одинаковое телосложение: ростом почти под метр восемьдесят, упругая грудь и попа под спортивным лифчиком и мужскими шортами. Я же, как мама — маленькая и с формами, но всё-таки сильная.

Нелл с осторожностью ступает, размахивая одной рукой. Она останавливается на ровном месте и говорит нам громко и чётко:

— Я очень хочу вас поблагодарить.

Мэгс усмехается и направляется к машине за полотенцем или чем-нибудь, что его заменит. Я подплываю к уступу, складывая свои руки так, как будто говорю в микрофон.

— Мисс Мишо, каково вам на сцене перед зрителями?

— Они мне как друзья. Не могу передать словами, как дороги мне ваши голоса. Обещаю сделать всё возможное, чтобы город гордился мной.

— И как вы собираетесь потратить стипендию?

— На учёбу в школе косметологии Паулины в Бангоре. Это мечта всей моей жизни, — Нелл замолкает. — И если я когда-нибудь решусь открыть магазин, то, уверяю вас, он будет в Сасаноа. — Она так низко кланяется, что подметает волосами гранит. Я хлопаю. Не переводя дыхание, она слегка подпрыгивает, и припадает к земле рядом со мной.

— Завтра к двум часам нам надо быть в мэрии.

— Зачем?

— Дарси! Ты перезвонила той женщине с конкурса? Мы должны зарегистрироваться и забрать папку с регламентом.

Я ей не перезванивала, и теперь мне приходится смотреть на Мэгс в поисках помощи. Она приносит плед с заднего сиденья машины, обтирается им и передаёт мне, бросая на меня суровый взгляд. Мэгс решила, что подобное делается только ради Нелл, а не ради нас. Я тяжело вздыхаю.

— Слушай, я не... — Глаза моей сестры настолько голубые и серьёзные, что я просто не могу закончить предложение. — Ладно. Так и быть. Почему бы и нет.

Я оборачиваю полотенце вокруг тела, и мы вылезаем на травянистую поляну. Сначала я не вижу свою одежду, но вскоре замечаю свою майку где-то вдалеке. Когда я почти полностью одеваюсь, Нелл произносит:

— Кто-то трогал наши вещи.

— Что?

— Наша одежда лежала не там. Мы с Мэгс раздевались на другой стороне. А сейчас она почти в кустах.

Я оглядываю свои шорты и нижнее бельё и быстро натягиваю их.

За деревьями заводится мотор. Шины шуршат по земле, а мы бежим к началу дороги, но не успеваем ничего заметить, кроме следов колёс в грязи.

Закусочная «Годро» переполнена, а очередь начинается от столиков на тротуаре. Ещё не совсем стемнело, но гирлянда и неоновая вывеска уже горят. Я так и жду косых взглядов и насмешек в наш адрес, но, видимо, если наш любитель подсматривать здесь, то пока он отмалчивается.

Мэгс платит за всех. Девчонки заказывают по мороженому с сиропом, а я беру газировку и картошку фри. Мы перебираемся к уличному столику под зонтом в красно-белую клетку и ожидаем объявление о готовности нашего заказа по громкоговорителю.

— Я не могу понять, почему тот человек не пошёл плавать, — говорю я снова. — Он определённо ненормальный, раз испугался полураздетых девиц и удрал.

— Ну, ты-то как раз была полностью раздета. Я вот испугалась. — Мэгс уворачивается от обертки трубочки, которую я в неё кинула.

Нелл упирается локтями в колени.

— Он трогал нашу одежду.

— Тебе кажется, — вздыхает Мэгс

Когда объявляют наш заказ, мы с Мэгс идём к окошку выдачи, за которым стоит одна из сонных работниц Годро. Она интересуется, хотим ли мы кетчуп или соль. Мистер Годро, наблюдающий за работой, подходит к нам. Его огромный живот выпирает под бирюзовой рубашкой поло. Он опирается на подоконник и улыбается мне.

— Ну, здравствуй, мисс Штучка. — Одна из его зубных металлических коронок поблёскивает на свету. — А я ведь надеялся, что ты вернёшься. Без обид, что тебе не нашлось места на лето?

— Конечно.

Я наблюдаю, как за его спиной официантка наполняет рожок так, как будто у неё артрит обеих рук.

— Порой тяжело быть тем, кто принимает на работу и увольняет.

— Угу.

— Следующим летом моя Ферн будет в Бостоне. Так что, возможно, я возьму тебя на работу. — Он подмигивает и подвигает к нам поднос. — Сладости для конфеток.

Я поливаю картошку уксусом.

— До свидания.

Выходя, Мэгс говорит:

— Может это был он.

— Кто наблюдал за нашим купанием?

Она хохочет.

— Кто выдвинул тебя на конкурс.

— Ах. — Я оборачиваюсь, но его и след простыл. — Не знаю. Даже если это Годро, то он не мог не проговориться за такое время.

Вернувшись к столику, мы принимаемся за еду. Сегодня в закусочной много знакомых школьников, и один из них — Мейсон Хоу. Он ужинает бургерами со своей мамой. Мейсону приходится упираться коленями в нижнюю часть столика и горбиться, чтобы поместиться под зонтом, пока он уплетает еду. Кажется, я никогда не видела его без Шэя и Джесси вне школы. Его светлые волосы падают на глаза, а обгоревшая задняя часть шеи напоминает красное дерево.

Один из плакатов с надписью «Разыскивается» прикреплён к телефонному столбу рядом с нашим столиком. Мы постепенно прекращаем болтать, поглядывая на уголок плаката, колышущийся под легким вечерним ветром, и прислушиваясь к излюбленным кантри песням, раздающимся из колонок в закусочной.

— Шэй дрался с тем парнем из-за Рианоны?

Нелл поднимает на нас взгляд. Уголок её рта измазан молочной помадкой. Мэгс быстро вытирает её большим пальцем, приговаривая:

— Шэй — вспыльчивый задира. Упоминание Рианоны стало просто предлогом, чтобы завязать драку.

Нелл ненадолго замолкает.

— Она же мертва, да? — Она вглядывается в наши настороженные лица. — Ну, она бы уже вернулась домой, если бы была жива.

Мой желудок медленно скручивает. Картошка начинает казаться мне слишком жирной, и я отталкиваю от себя картонную упаковку.

— Никто ничего не знает наверняка.

Я вспоминаю, как прошлой осенью мы с мамой ехали на машине в Элсворт, и увидела мистера Вордвела, разъезжающего на тракторе по западному полю с дымящей керосиновой лампой, обжигающей кусты голубики. Каждый год необходимо либо сжигать кусты, либо выкорчёвывать их, чтобы собрать урожай в следующем году. Но почему-то мне это напоминало что-то другое. Казалось, что Сасаноа выжигает рану, уничтожает то самое место, где в последний раз видели Рианону Фосс. Таким образом, мы могли бы просто забыть о ней и жить дальше. Порой неделями получается не думать о ней, но стоит увидеть постер и всё всплывает в памяти — вся эта неизвестность и размышления. И снова приходиться искать утешения у кого-то и копаться в этой истории.