— Я сказала: «Ведь это ты всё устроила». А она ответила: «Я ничего не заставляла тебя делать». В тот момент я развернулась и ушла. Она была права. Она меня не заставляла. Но она оставила меня одну и не сдержала своё слово. Не то чтобы я хотела, чтобы она переспала с кем-то, просто... Так противно чувствовать себя обманутой. Так что я попросила у кого-то телефон, позвонила маме и попросила её приехать за мной, потому что мне якобы стало плохо.

Мэгс смотрит мне в лицо.

— Ты никому не рассказала о том, что произошло?

— А что я могла сказать? — Я стряхиваю кусочки грязи со штанов. — Я думала, что Рианона позвонит и извинится, но нет... В понедельник в школе мы даже не разговаривали. И в течение всей недели тоже. Потом все начали распускать слухи о том, что произошло на Хэллоуин, но никто не упоминал Рианону. И тогда я поняла, что за всем этим стоит именно она.

— Вот сука. — Мэгс напряжённо выпрямляет спину. Рианоне повезло, что её ищут, иначе сейчас бы моя разъярённая сестра обрушилась бы на неё как лавина. — Она решила выставить тебя крайней только потому, что стыдилась своей трусости.

— И однажды я слышала, как она говорила обо мне. Говорила, насколько я доступна. — Я пожимаю плечами. — Вот, теперь вы всё знаете.

— А я всегда удивлялась, почему вы перестали дружить. — Нелл подпрыгивает от того, что Мэгс ударяет пяткой по черепице. — Ш-ш-ш!

— Чёрт, мне она никогда не нравилась, — Мэгс сдерживается и продолжает грубым голосом. — Прости, Дарси. Правда. Как же это отстойно.

— Всё в прошлом. — Я натягиваю ворот куртки под подбородок и практически захлёбываюсь словами, потому что хочу обо всём рассказать, пока Нелл меня слушает. — Дело в том, что парень твоей мечты — обыкновенный парень, который может растоптать твоё сердце. Но нужно продолжать жить дальше, потому что он точно о тебе не побеспокоится. Нужно уметь защищать себя, иначе рядом с тобой может появиться кто-то похуже, как акула появляется на запах крови, и воспользоваться тобой, и тогда это никогда не закончится. — Замолчав, я понимаю, что Шэй совершил Четвёртого июля и сегодня. Рука тянется к синякам, но я останавливаюсь и отвожу её назад. — Нужно не глупить. Понимаете? Не глупить.

Даже в темноте я знаю, что Нелл начинает плакать и переводит взгляд на свою обувь. Когда мы залезаем обратно в дом, Нелл не желает нам спокойной ночи и украдкой вытирает щёки тыльной стороной ладони. Наверное, я сделала ей больно. Хорошо.

Может быть, она что-то поняла.

Мы переместились на западную сторону поля к последней сотне рядов голубики, однако, работы хватает всем, потому что большинство людей решили сегодня остаться дома. Такое всегда происходит к концу сезона, но в этот раз прогулы связаны не с ленью, а с разносной речью мистера Вордвела. Хорошо, что он не работает собаколовом.

Теперь пустующее первое место Шэя занимает Банковски. Собирая ягоды, Нелл поёт «Мою дорогую Клементину», отчего мне становится спокойно и можно перестать думать о Шэе. Хотелось бы мне верить, что он здесь больше не появится, но вчера казалось, что ему наплевать на всех и каждого, а также на то, поймают его или нет. В мыслях всплывает мамин вопрос: «Всё закончилось?»

Я чуть ли не выпрыгиваю из кроссовок, когда во время обеда Джесси подходит ко мне. Проглатываю сухой кусок сэндвича под бешеный стук своего сердца. Мэгс и Нелл невзначай увлекаются своим обедом.

Он присаживается на корточки рядом со мной. От Джесси приятно пахнет испариной и природой.

— Получила мои сообщения? — Я убиваю ладонью слепня. — Как ты?

— В порядке, — утробным голосом отвечаю я, отрывая кусочек хлеба от сэндвича. — А ты?

Под его левым глазом расплылся фиолетовый синяк, белок покрыт лопнувшими сосудами, а на щеке красуется большая царапина, которая выглядит довольно неприятно.

— Бывало и похуже.

Сегодня я немного наблюдала за Джесси: работает он медленно и при этом закусывает щёку, как будто внутри его что-то беспокоит. Может быть, рёбра болят. Мейсон собирает ягоды рядом с ним. Наверное, всё это время он выслушивал разговоры Шэя и Джесси обо мне, когда одного из парней не было рядом. Он должен был знать, что когда-то случится непоправимое. Я снова бросаю взгляд на дорогу.

— Ты с ним говорила? — Джесси понимает, о чём я беспокоюсь. — Если он тебя достаёт — просто скажи мне.

— Ай, хватит. Вчера ты набросился на него ради себя, а не меня. — Нелл вздрагивает от тона моего голоса и подтягивает колени к себе, становясь меньше. — Шэй разбил мне лицо. Таким оно тебе уже не нравится, вот ты и ударил его. — Я медленно выдыхаю, а вокруг воцаряется потрясённое молчание. — Мне жаль, что Шэй причинил тебе боль. Но не ради меня ты в это ввязался. — Джесси продолжает смотреть мне лицо. — Я с ним сглупила. И мне жаль, правда. Я не знала, какие отношения были между вами на самом деле. Но если ты злишься из-за всего этого сбора... Ну, с Шэем покончено. Боб больше не пустит его на поле.

— Да. Но его так и не поймали.

Я сжимаю сэндвич, упакованный в фольгу, и быстро проглатываю остатки.

— Его не поймали, потому что никто ничего не предпринял.

Джесси застывает на месте, его губы побелели и не двигаются. Он сжимает ладонью колено, и я замечаю притёртую грязь на его большом пальце — такую только пемзой получится оттереть.

— Значит, так?

Я искоса смотрю на него.

— Видимо.

Он встаёт и на пару секунд кладёт ладонь на мою макушку. Затем его пальцы соскальзывают.

— Береги себя, Дарси.

— Несомненно, — слабо отвечаю я, когда он уходит.

К тому времени, как Либби и Нелл возвращаются домой из Бэнгора, наступают синеватые сумерки. Я наблюдаю из окна гостиной, как Нелл бежит через газон, прижимая к себе длинный чехол с платьем. Её лицо светится от счастья, а волосы подпрыгивают на плечах, когда она перепрыгивает через первую ступеньку и исчезает в трейлере.

Видимо, Нелл нашла его — то самое платье.

— Покажи. — Мэгс бросает на Нелл взгляд, падая на кровать. — Серьёзно? Ты нам даже не покажешь?

— Нет. Тогда испортится всё впечатление.

Нелл макает спонж в зелёный консилер.

— Хотя бы скажи, какого оно цвета.

— Оно — то самое! Больше вам ничего не нужно знать.

Нелл касается моих плеч и приподнимает мне подбородок — мы отражаемся в зеркальце Мэгс. Лёгкими движениями она прикасается спонжем к моему лбу и носу, затем с помощью кисти растушёвывает консилер под глазами — так она поймёт, сможет ли скрыть под макияжем мои синяки в день конкурса. Посмотрев на меня, можно подумать, что я упала лицом в тарелку с фисташковым пудингом.

— Ты же разбираешься, да? — Я наблюдаю за Нелл в зеркале, когда она разглаживает пальцами мою кожу. — Не обижайся, просто выглядит... как...

— Зелёный консилер хорошо убирает красноту. Миссис Хартвел же сказала тебе, что он поможет? — Прикосновения её пальцев настолько нежны, что напоминают крылья бабочек, порхающих над моим лицом.

— Тепло моей кожи поможет хорошенько растушевать его. А твои пальцы — лучшее средство для нанесения любого макияжа.

— Держись, Школа Косметологии Паулины, — бормочет Мэгс с улыбкой, листая один из своих ежегодников.

— Затем мы наносим тональный крем.

Нелл покрывает моё лицо толстым слоем тональника — так я никогда не делала, зато теперь не виден зелёный консилер. Я выпрямляю спину, не отрывая взгляда от зеркала.

Мэгс перелистывает страницу и фыркает.

— Я извиняюсь, но какой же он придурок.

Она остановилась на развороте с непостановочными фотографиями. Её большой палец указывает на фотку Кеньона, которого запечатлели вполоборота за партой в классе: на нём надета кепка-гансовка и толстовка, глаза прикрыты тяжёлыми веками — здесь он больше похож на Кэт, чем на себя.

— Он не придурок, — заступаюсь я. — Просто... — Даже не знаю, остались ли мы с ним друзьями, но я всё равно продолжаю заступаться за него. — Он испугался, поэтому и облажался.