— Лучше, чтобы никто не знал об отношениях. Тогда любовь только в ваших двух сердцах, а до остальных и дела нет.

Мэгс смотрит на Нелл, затем переводит взгляд на меня.

— Но только в кино, не так ли, Нелли? — добавляю я.

Она смотрит на меня, а в её глазах появились слёзы.

—Угу. Только в кино.

Она откидывается назад, кладёт руки за голову и начинает что-то напевать.

Я притворяюсь, что забыла отправить фотографию и информацию о себе Мелиссе Хартвел, когда Нелл напоминает мне об этом, хотя это не так. В действительности я ужасно переживаю из-за этого с приветственной встречи. Как только буклеты напечатают, каждый человек узнает о моём участии. Дарси Прентис в списке участниц? Как это вообще могло произойти? Я просматриваю выданные нам бумаги: Королева выиграет стипендию примерно в тысячу семьсот долларов; участница, занявшая второе место, и мисс Конгениальность получат по сто долларов. Я буду счастлива, если пройду через этот конкурс, и мне на голову не выльют ведро свиной крови.

Я понятия не имею, какую информацию рассказать о себе. Глупо даже писать её.

— Как написать биографию, если у меня и жизни-то нет? — Я отодвигаю ноутбук Мэг к Нелл по покрывалу. — Придумай что-нибудь.

Она отталкивает его обратно.

— Это о тебе. Я не смогу написать.

О себе она написала за десять секунд. Для Нелл это не представляет трудностей: она репетировала свою благодарственную речь с четвёртого класса. Также она уже нашла компанию-спонсора — магазин цветов и подарков Weaver’s Flowers & Gifts.

— Каждый год они спонсируют девочек, — говорит Нелл. — Тем более все ходят туда за своими букетами, так что мне будет очень удобно. — Я стараюсь сдерживать смех над деловитостью Нелл, пока та перелистывает один из моих журналов Seventeen. — Ты можешь рассмотреть супермаркет «Ханнифорд». Близнецы работают там. Так что знакомство может сыграть тебе на руку.

— Дай мне. — Мэгс печатает, проговаривая вслух слова. — Дарси — будущая выпускница старшей школы Сасаноа. Она увлекается... — Она щёлкает пальцами в мою сторону. — Быстро. Придумай что-нибудь. Приличное.

Я бросаю в Мэгс её плюшевого кролика.

— Я выпотрошу мистера Банса, пока ты спишь.

Я отбираю у неё ноутбук и обращаю всё своё внимание на мигающий курсор, ощущая, как мой мозг отключается. В конечном итоге я печатаю: «После школы Дарси планирует путешествовать», затем сбегаю вниз за фотоаппаратом и подкрашиваюсь, прежде чем передумаю.

И не спрашивайте меня, откуда мне в голову взбрела идея с путешествием. Моя самая дальняя поездка была в седьмом классе, когда мы поехали в торговый центр в Портленд. Мама Рианоны отвезла нас туда и накормила обедом в кафе. В Claire's мы с ней купили по ожерелью — пеньковый чокер с небольшими глиняными бусинами и амулетом в половину сердца. Рианона купила ожерелье с надписью «Лучшая».

Нелл и Мэгс должно быть уже прочитали написанное мной, но они нисколько не дразнят меня, когда я возвращаюсь.

— Встань сюда. — Мэгс ставит Нелл к стене у пледа с турецким узором, к которому прикреплена фотография Дженис Джоплин.

Камера щёлкает всего один раз. Мы разглядываем Нелл на экране — она просто великолепна. На фотографиях она никогда не смущается, просто светится своей естественной и красивой душой. На её лицо под углом спадает вьющийся локон, растущий на треугольной линии роста волос у лба.

Я занимаю место Нелл.

— Вот я уверена, что все отправят свою школьную фотку из альбома. — Я провожу руками по волосам, пытаясь придать им хотя бы небольшой объём, что просто невозможно, ведь они у меня очень тяжёлые. — А Белла вообще, наверное, устроила себе фотосессию в студии.

— Дарси. — Мэгс поднимает камеру. — Заткнись.

Из сделанных пяти кадров годится только последний. Я всё равно выгляжу слегка уставшей, хотя это объясняется тем, как у меня начался день. Я не улыбаюсь, но выгляжу естественно, как и не уложенный локон Нелл.

После того как Нелл ушла спать, я вылезаю на крышу и ложусь на кровлю, покручивая большим и указательным пальцами лютики. Они слегка помялись и завяли, потому что я только что вытащила их из кармана рабочих шорт. Но я всё ещё могу повесить их на карниз в своей комнате и засушить.

Мэгс залезает ко мне, и мы вместе любуемся мигающими огоньками на мосту. Машина Либби сворачивает на подъездную дорожку. Мы замолкаем, когда она выходит из машины, достаёт большую лоскутную сумку на ремне и направляется к трейлеру. Либби идёт, самодовольно шаркая ногами, с высоко поднятой головой, как будто весь мир теперь перед ней в долгу из-за того, что какой-то парень, про которого никто из нас ничего не знает (особенно Нелл), бросил её практически у алтаря. Я нарушаю молчание:

— Сегодня утром я наорала на неё, потому что она подслушивала наш с мамой разговор. — Мэгс смеётся. — Она меня достала.

— Знаю.

— Я мечтаю, чтобы она нашла уже своё жилье и съехала. А Нелл может с нами остаться. — Я замолкаю. — Она ненавидит меня. Либби.

— Это не так.

— Уверена? Она постоянно бегала к маме и докладывала ей про все слухи. Я понятия не имею, как она и половину из этого узнаёт.

— Ей всего-то достаточно спросить Нелл. Ты же знаешь, что она не будет врать.

Я закрываю глаза на её замечание, чертыхаюсь и скрещиваю ноги.

— Никого не должна волновать моя жизнь. — Я закусываю губу, вспоминая о маме сегодняшним утром. — Тебе не кажется странным, что мама никогда не говорила с нами о сексе?

— Наверное, было бы странно, если бы она это сделала.

— Но разве мамы не должны говорить об этом? Рассказать дочерям о месячных, сексе и всём остальном?

— Может по телеку.

— Нет. Настоящие мамы так поступают. Мама Кэт отвела её в центр планирования семьи в тринадцать лет и дала противозачаточные.

— Ха. Это потому, что она понимала, что если этого не сделать, то ей придётся воспитывать ещё парочку хулиганов вместе со своими детьми. Ты вообще помнишь, чтобы у её мамы не было седых волос? — Я качаю головой. — Вот именно.

Мы продолжаем сидеть на крыше ещё некоторое время. Мэгс замечает лютики.

— Красивые. — Я киваю. — Слушай. Не подумай, что я стараюсь контролировать тебя, но... Тогда Четвёртого июля, ты и Шэй... предохранялись?

Я опускаю веки, из-за чего огни на мосту превращаются в смазанные вспышки красного цвета, затем в темноту, и снова становятся красными. Той ночью можно было видеть фейерверки на карьере. Яркие вспышки на небе и дым от костра, смех людей, доносящийся с другой стороны впадины — вот как это выглядело. Он целовал меня в темноте, прижимая к дереву, а я не сопротивлялась, когда мы легли на траву.

— Не волнуйся.

Она кивает в ответ. Неловкая тишина повисает между нами. Больше я ничего ей не скажу.

— Спокойной ночи.

Она залезает обратно в комнату. До меня доносятся поскрипывание матраца и шум оконного вентилятора. Кажется, что меня чем-то накачали — так сильно я устала. И прежде, чем проскользнуть в окно Мэгс, я отключаюсь на пару минут и прихожу в себя с осознанием, насколько близок край крыши — я ведь могу сорваться.

На цыпочках я выхожу из тёмной комнаты Мэгс в коридор нашего спящего дома. Зайдя в свою комнату, я привязываю лютики к кристаллу, висящему на окне. В это мгновение загораются фары.

Машина припаркована примерно в сорока метрах от нашего дома. Должно быть, она здесь стоит уже давно, ведь, пока мы сидели на крыше, никто не сворачивал на дорогу. Пару минут машина не трогается с места и затем медленно проезжает мимо дома.

Я жду, когда звук мотора утихнет, но он продолжает работать. Видимо, машина повернула на старую лесовозную дорогу в полукилометре от нас. Она тормозит на перекрёстке старой просёлочной дороги и Пятнадцатого шоссе и быстро уезжает. 

На следующий день от реки наплыл туман и раскинулся по всей степи. Сегодня самый прохладный день за последнее время, так что мы все, покрытые липким потом, надеемся на дождь. Под ливнем можно будет не работать.