А еще пройдет немного времени, оно уйдет, пройдут и дни отдыха, и опять начнется муштра, учеба…
Потом служба, и, конечно, война. Ведь не для мира, не для парадов нас готовили?
И действительно — началась война, и лейтенанты сгорали как свечи.
Кто-то погиб в первый день войны, уверенный, что попал в простой пограничный конфликт. Кого-то сшибли с седла во время генеральной ордалии. Лейтенанты умирали бесславно от дизентерии, топили себя и свои бандеры в болотах. Пропадали без вести, без видимых причин.
Насколько я знал, из моего выпуска в живых осталось шестеро, включая меня. Один из них потерял руку при форсировании реки с труднозапоминающимся названием, и был демобилизован.
Четверо продолжало носить погоны разных государств и оружие.
Кто из нас станет генералом?
-
На нашем пути стала появляться еда.
Кобольды оставляли нам мох, корни, в грубых мисках ползали какие-то слизняки, улитки без панциря. Выползти из мисок они не могли, потому что края посуды были смазаны какой-то дрянью, и слизняки соскальзывали обратно на дно.
— Как ты думаешь, это можно есть?
— А как ты думаешь, у нас есть выбор?..
Корни напоминали по вкусу редьку, и были тверды как молодые ветви деревьев, мох же был с привкусом плесени.
— Интересно… — сказал я. — Интересно, а отчего они стали нас подкармливать.
— У меня есть одна идея, но она тебе не понравится.
— Валяй, говори уже…
— Они испугались твоего пения. Ты уж прости, Дже, но голос у тебя отвратительный…
Мы оба засмеялись — смех больше походил на кашель.
Конечно, шутка была не абы какого пошиба — Ади пел совсем не лучше меня.
И тут он тронул меня за рукав.
— Человек… — прошептал он… — Гляди, человек!
Я тихо освободил саблю. Могло статься, что это новая угроза. Конечно, спутать человека с напавшими на нас кобольдами, было бы сложно. Но, кто его знает — может, побитые позвали кузена побольше.
Но нет…
— Смотри… Это женщина…
Мы подошли поближе. Да что там женщина — это была девушка. Очень красивая, и вся белая будто молоко: белые одежды, светлые волосы. Бледное лицо.
Ади подошел и преклонил колено:
— Приглашаю Вас на танец, милая мадмуазель… — затем поднялся на ноги и добавил. — Красивая, демон его побери… Расскажи — никто не поверит. И ведь не заберешь с собой.
Я думал о том же — пред нами стояла статуя. Вода оседала на ней, и казалось — она плачет. Рукой я утер слезы: они были просто ледяные — даже через перчатку я почувствовал холод:
— Стекло… Вероятно горное стекло — хрусталь…
У подножья статуи лежали плошки вроде тех, которые попадались на нашем пути. В некоторые были насыпаны камни. Некоторые — просто красивые осколки породы, но было несколько полудрагоценных, ну и, конечно, эльфья голубая руда.
Ади стал рядом со статей девушки:
— Ну как, похож?
— Просто не отличишь. — съязвил я, — Похож как троюродный дедушка на двоюродную бабушку.
— Дурак ты, Дже… Я не о том. Это ведь не человеческая статуя…
Я это уже заметил и сам — у девушки уши были чуть заостренны. Да и никогда я не думал, что человек сможет сотворить такую красоту в хрустале. Только во плоти.
— Эльф… Вот уж не думал, что эльфью статую можно найти в пещерах.
— Вот и я о чем… Вероятно, кобольды спутали нас с эльфами — что не говори, мы чем-то похожи. А эльфы для них, наверное, вроде богов…
— Отчего же они тогда богов в поезде убили? Или вот на нас набросились?
В ответ Ади пожал плечами.
Стена за статуей была испещрена надписями.
— Умеешь читать руны?
— Только некоторые идиомы. А ты?..
— Не этот диалект… Есть знакомые символы… Но не более…
Ади прошел воль стены, заглянул в соседний туннель, позвал меня:
— А ну-ка посвети… Бог мой… Да их тут…
И действительно — в соседнем зале действительно было множество разных статуй. Там были все — старики, с мудрыми лицами, воины, женщины, что прожили жизнь полную. Самое жуткое, что попадались и детские статуи…
Это было кладбище. Конечно же, я видел и больше могил, но одно дело — кладбище человечье, другое дело — эльфье.
— Не хочешь осмотреть местные достопримечательности?
Я покачал головой. Было любопытно, но с иной стороны…
Мы вернулись назад.
Наш кристалл стал угасать, свет убегал от поверхности в его глубину. Я привычно бросил заклинание — он вспыхнул с новой силой.
И почти не удивился, когда внутренним светом озарилась статуя. Вместе со светом зазвучала высокая печальная нота — вся пещера пела…
— Вот тебе и ответ. Мы доказали, что имеем божественную сущность — пробудили свет в камне.
— И все же это неправильно…
— Что именно?..
— Некрополь. Никогда бы не подумал, что эльфьи кладбища надо искать в горах. В легендах такие светлые существа — и вдруг подземелья…
— А где им еще хоронить своих?.. Вероятно, по твоему совету пытались хоронить на небесах, но не добрасывали покойных до облаков… А стали хоронить в пещерах как раз потому, что никто их не станет искать. Тем паче, если живешь тысячу лет, пару раз можно и в пещеры сходить.
Делать было нечего, и мы собрались продолжить путь. Перед тем как пойти, Ади спросил:
— Может, отрубить ей голову? А?.. Она ведь стоит бешеные деньги?
Но к мечу он не притронулся, и, вероятно, ждал от меня объяснений, отчего этого не следует делать.
— Не стоит… Она вся может рассыпаться в осколки. Тем паче для кобольдов это святыня. Кто его знает, может, из веры появится разум.
И мы пошли прочь. Я шел и думал — кто последний перед нами видел эту красоту. Когда это было? Сто лет назад? Пятьсот? Тысячу? Или же вчера?
За горами
-
Под горами было несладко.
Но я всегда недоверчиво относился к слухам о своей смерти, завещаний не писал.
Лишь однажды, прежде чем сорваться в атаку, сказал приятелю, мол, если меня убьют — возьмешь мою лошадь. Моя сивка вынесла меня в том бою. Приятелю повезло меньше.
Не верил я в свою смерть и в пещерах. Все будет хорошо, — думал я, сжимая рукоять сабли, только не расслабляться, кавалерия, не расслабляться.
Но одной вещи я все же опасался. Я боялся увидеть дневной свет.
Во время пребывания в темноте мы довольствовались лишь крупицами света, и я боялся — а выдержат ли мои глаза яркий свет солнца.
Я заранее прищуривался, закрывал один глаз. Но выход на поверхность оказался удивительно легким.
Поворот, поворот, стало чуть светлей, спуск, опять поворот. Свет, не то, чтоб очень яркий…
— Вышли. И все-таки мы вышли.
Над нами возвышалась скала, пред нами лежал лес.
А над миром повисла ночь, луны не было. Звезды залили облака, и не проведи мы во тьме многие дни, вероятно, мы бы их и не увидели. Скалы все так же карабкались в небо, и над нами висела только половина небесного свода. Но я присмотрелся, сверяясь с созвездиями. Это была Та Сторона. Мы прошли под горами.
Кусок руды в моих руках казался темным камнем.
Мы отошли от пещеры на десяток саженей и рухнули на землю.
-
К утру конечности затекли, после сна болела голова, будто с похмелья.
Просыпаться не хотелось, но продолжать спать уже не было никакой возможности.
Мне думалось, что, пройдя под горами, мы продолжим свой путь как и раньше. Вдвоем, неузнанные, наживая и преодолевая трудности.
Но нет — мы спустились по склонам, вышли на какую-то дорожку, по ней дошли до грунтовой дороги, дальше вышли на тракт мощеный.
К вечеру дошли до какого-то форта.
— Странно. Против кого эти укрепления — наша сторона, вроде бы к походу не готовится.
— Когда приготовится — форты строить будет поздно, — показал зубы Ади. — А если серьезно, то Эта Сторона сильна смутами. Я тебе говорил про гражданские войны?
— Что-то говорил… — признался я.
— Ну вот. Вспоминай и делай выводы.
Мост был уже поднят, и я думал, что мы просто обойдем его. Но Ади принялся орать, и махать руками дежурной страже. Я на всякий случай стоял чуть в стороне, делая вид, что я как бы не с ним.
