— И вы съехали сюда?
— Да нет. Сперва год в Хотии пожили. Там народец спокойный. После Зонды у них чудовищ и так предостаточно. Чешуя у тебя — шут с тобой, крылья — пожалуйста. Лишь бы подать платил. Двухголовым, правда, трудно…
— Отчего? Не любят их?..
— Да не то, чтоб не любят — там налог на рот. Во как… Но обустраиваться на новом месте всегда сложно. Тяжко все с пустого места начинать, бывало, сидишь и думаешь — с чего бы подать заплатить. Смотришь, скажем, на репу, а затем на небо и думаешь — вот бы пошел бы дождик, не так все было погано. И вот я подумал, мол, дождь идет разницы, какой правитель. А земли ничейной много. Да тут еще люди хорошие зашли, говорят, мол, можно у гор жить.
— Государство это ведь не только подати. Это защита, образование для детей, цивилизация, дороги, товары.
Сам я в это верил слабо, налоги платить не любил. Но хозяин верил в это еще меньше:
— Сына, я положим, сам читать-писать выучу. Защита в провинциях такова ныне, что тебя и на проезжей дороге встретят и в дом заберутся. А здесь воров и бандитов нет вовсе. Товары же и у нас бывают. Кум, что днесь заходил, он ведь в ваши края не просто так идет, он шкуры везет. Ну а назад тоже не с пустыми руками вернется.
— А дороги? Тут же нет дорог.
— Кто тебе такое сказал. Вон река к северу — чем тебе не дорога. Или вот перевалы… Страна На Той Стороне с этого места куда ближе, чем мир, в котором мы уродились.
-
Я думал над словами хозяина, пожалуй, весь день и к вечеру не выдержал — рассказал Ади. Мне было плевать на его зубы с ядом или крылья у сына, больше всего меня удивило его размышления о дорогах.
— Ну ладно там Эршаль рассказывал про дороги своей молодости. Так ведь те дороги навозом завалило еще до нашего рождения. А тут? Еще какие-то дороги?..
— Слушай, а тебя не смущало, что я спокойно прошел почти весь ваш мир? И нигде не пошел слушок, что Реннер жив?.. А все просто — я шел их дорогами.
— Но обратно…
— Обратно мы шли по твоим дорогам. Они тебе привычней, да и я их не забыл.
— Все равно — не понимаю…
Ади тяжело вздохнул. Я решил, что разговор закончен, но Реннер прошелся по комнате, взял с моей кровати книгу, не спеша ее пролистнул, затем повернулся ко мне:
— Смотри…
Он показал мне картинку на странице, затем захлопнул ее и подал книгу мне:
— А теперь найди ее.
Я помнил, что страница была в последней трети книги, помнил положение иллюстрации на странице. Но я пролистывал книгу — сперва быстро, потом уже внимательней, но не мог ее обнаружить.
— А теперь переложи ее в левую руку и пролистни правой.
Страница с картинкой открылась сразу, как будто была заложена.
Я не понял, как это получилось, но подумать над этим стоило бы…
— Так и этот мир, — продолжил Ади. — Эти люди живут на тех же землях, что и вы, но у них свои законы, свои карты, свое государство. И у городов на их картах имена хоть и похожие, но другие.
Ади печально посмотрел за окно:
— Интересно, как там сейчас на той стороне.
Окна нашей комнаты выходили на север. Горы были на востоке.
Но я все же спросил:
— А что там, на той стороне?..
— Там хорошо.
— Хорошо там, где нас нет… А может там хорошо именно потому, что нас там нету.
— Ты знаешь, не задумывался…
Депо
А потом погода испортилась — стала нелетной.
Птицы жались под крыши, спасаясь от дождя. У меня был соблазн вылететь в непогоду, ведь где-то за тучами обязательно должно быть солнце, но мокнуть не захотелось.
Я коротал время с малышом или за какой-то книгой. В библиотеке нашлось даже издание «Полной истории войн». Труда классического, но изданного так давно, что я по своей короткой памяти мог бы дописать глав десять. Эта книга была моим роком. Я начинал читать ее много раз, но так и не успевал дочитать. В этот раз я тоже пролистнул, и поставил на место. Оставалась где-то страниц двести — мне подумалось, если я дочитаю ее, не станет ли мне одним смыслом в жизни меньше?
Однажды я читал, когда в комнату вошел Ади.
Выглядел он расстроенным. И я догадывался, что именно его беспокоит.
— Как наши дела? — спросил я.
— Плохо… — сказал он, слегка поморщившись.
За время пути я привык к манере разговора Реннера — с равным спокойствием он бы возвести, что в подкове не хватает гвоздя, и что мир окончательно слетел с петель. Мне пришлось переспросить:
— Насколько плохо?
Ади присел на мою кровать и покачал головой. Потом молча показал на окно. С утра там моросил дождик, но после обеда в прямые росчерки капель вплелся хаотичный танец снежинок.
— Часть перевалов еще открыты, но вероятней всего, мы к ним не успеем. Пошли, пообедаем что ли…
В обеденной зале было уже накрыто на троих. Там был хозяин, и когда мы вошли, он нам кивнул. В кувшинах стояло вино. Мы пили, но тосты не произносить никто не стал.
— Когда вам надо в дорогу? — спросил хозяин.
— Вчера… Нас не будут встречать на перевале. И вообще не советуют туда и соваться. Зима в этом году ранняя…
Увидев, что Ади ест без аппетита, он пододвинул к нему поближе блюдце с чесноком:
Угощайся… Вы это… Чеснок, прежде чем есть, пробуйте… Лето в этом году дождливое, чеснок выкопали поздно. А у меня еще на том участке тюльпаны, словно твой бурьян растут. Так что может то ли чеснок, то ли луковица тюльпанная.
Ади кивнул, но к чесноку не притронулся. Я для приличия, взял одну головку. Чеснок был злой…
Хозяин прищурился.
— Остаетесь зимовать?..
Было видно, что ему это совсем не нравится — два лишних рта прибавляли хлопот. Но Ади снова покачал головой.
— Мне надо в дорогу… За горы.
Лицо хозяина скривилось пуще прежнего:
— Замечательно. Замерзнете как щенки, и лет через двадцать вас откопают совсем как живых… Уж лучше у меня оставайтесь — зачем мне грех на душу брать.
— Сдохну ли я под снегом — это еще вопрос. А что я до весны не дотяну — так это к бабке не ходи… Так что я поеду, — он повернулся ко мне, — Ты можешь остаться…
Мне подумалось, что это не самый лучший вариант — дойти в одиночку у Ади было гораздо меньше шансов. Я часто убивал, но убивать безразличием мне еще не приходилось.
— Какой перевал закрывается последним? — спросил я.
— От погоды зависит…
— А какой самый ближний? Ты продашь мне двух мулов или тяжеловозов. Я распоряжусь, деньги спишут тебе на счет. Мы пойдем через снега. Не может быть, чтоб не пробились через какую-то метель.
— Они тебе слабо помогут…
— Но все же…
Хозяин задумался:
— Вообще-то если хочешь умереть так, чтобы нечего было хоронить, есть еще одна дорожка… Под горами…
Я присвистнул — подобное я читал в какой-то книжке. Кажется, в той самой, где было прописано про бочки, побег и реку.
— Под горами? — переспросил Ади.
— Лет семьдесят назад, говорят, она была еще цела. Сейчас ей никто не пользуется, но о том, что ее разрушило землетрясениями — тоже никто не говорил…
— А почему ей не пользуются сейчас?
— Говорили, что слишком многие вышли в путь, но не вернулись и не вышли.
— И как же они проковыряли под горами?
— В том-то все и дело… Там карстовые пещеры. Заблудиться там проще простого, так что держитесь реек, так, по крайней мере, вас только сожрут…
Час от часу не легче, — подумалось мне. — И какие к чертям рейки? Последнюю фразу я произнес, кажется вслух, но на нее никто не обратил внимания.
Ади думал недолго. Он посмотрел в глаза хозяину:
— Ты должен провести нас под горами.
— Никому я ничего не должен и ничего не буду.
— А на каком, позволь узнать, основании?
— На том самом, что смерть — это дело личное, а у меня своя голова на плечах.
И, немного остыв, продолжил:
— Да я-то и не ходил там ни разу. Вход в пещеры в милях сорока, до него и провожу…
На том и порешили…
-
Ади не стал ждать, пока распогодится.
Хозяин просил хотя бы подождать, чтоб перестал дождь, но Реннер был неумолим. Говорил, что небо затянуто, дождь может идти и неделю, а затем все так раскиснет, что еще столько же надобно ждать, дабы грязь подсохла.
