Чтоб он провалился – этот его обет безбрачия! Чтоб ему крысы печенку выели, обету этому! Но против драконьей чести, видимо, не попрешь.

– Что за бред?! – отсмеявшись, повторил Эргон. – Как это не обращают на тебя внимание. А на кого тогда обращают? У вас тут, что, одни извращенцы живут?

– Да нет! Неужели ты не понимаешь?! Они обращают внимание на красавиц. Эффектных и сексуальных. А я …

– А ты кто тогда? – удивился Эргон.

– А я так… серая мышка… Глупенькая, слишком добрая, некрасивая…

– Ерунда какая-то! – глаза Эргона гневно сверкнули, и мне стало даже страшновато, потому что в этом блеске мне привиделось настоящее пламя. Драконье, вероятно. А в сочетание с его необычными зрачками этот огонь смотрелся даже зловеще.

Но Эргон тут же успокоился. Встал, нависнув надо мной, как мускулистая скала. Вернее, статуя. Твердо взял меня за плечи и заставил тоже встать.

– Так, пошли. Моя дочь не может быть «серой мышкой». Я тебе сейчас покажу! – он направил меня в сторону коридора и большого зеркала.

Эргон поставил меня перед ним, сам встал сзади и так и держал за плечи – видимо, чтобы не убежала от ужаса, когда увижу свои красоты.

Но я не побегу. Я давно привыкла видеть в зеркале невыразительное блеклое лицо, непонятного цвета волосы, худые плечи и почти полное отсутствие бюста.

– Ну и что тебе не нравится? – ехидным тоном спросил Эргон. Провел рукой у меня перед глазами. – Уверен, ты видишь совсем не то, что есть на самом деле. Женщины вообще склонны недооценивать свою внешность… Что уж греха таить – когда-то даже моя любимая жена, драконица, между прочим, этим грешила. А вот так тебя вижу я… Посмотри, как видят тебя другие.

Я замерла.

Нет, изображение никак не изменилось. Мои черты остались теми же, волосы не поменяли цвет, брови не изогнулись красивой дугой, а грудь не выросла одним махом до пятого размера.

Но теперь из зеркала на меня смотрела очень юная, свеженькая девушка с тонкими и нежными чертами лица. Острый носик, брови, мило разлетающиеся в сторону, серо-голубые глаза – какие-то даже необычные, ясные, честные, но при этом глубокие, как море.

Волосы мягкого светлого цвета эта девушка зачем-то завязала в хвост, хоть ей явно пошла бы высокая прическа с легкими кудряшками или распущенные волны.

– Ах да, – небрежно бросил Эргон. – Конечно, нужно придать тебе шарма.

Он властно потянул резинку, сковывавшую мои волосы, и они рассыпались по плечам, упали на спину чуть ниже лопаток. Вот теперь я внезапно напомнила себе принцессу из телевизионной сказки, которую видела когда-то в детстве. А нужно было всего-то…

– Ну и чего не хватает? – с доброй усмешкой спросил Эргон.

– Ну не знаю… Мне кажется, было бы лучше, если бы волосы были волнистыми…

– Это проблема? – вновь усмехнулся Эргон. – Вы, женщины, как-то решаете это. Впрочем…

Он провел рукой вдоль моих волос, и они вдруг закрутились мягкими крупными волнами, именно так, как я всю жизнь мечтала.

– Господи, какая красота! – не удержалась я, коснулась рукой волнистой пряди, пустила ее вперед, так, чтобы спадала на грудь. – Спасибо! Это магия?

– Довольна? Да, магия, научишься этому сама, – припечатал меня Эргон. – Что еще?

– Нуу… я хотела бы изгиб в бровях…

– Не надо, и так хороша.

– Губы пухлее…

– Тебе не пойдет. Так лучше. Ты не девка из таверны, а будущая принцесса. Твои тонкие нежные губки выглядят и красиво, и благородно. А пухлые наводят на непристойные мысли.

– Ладно, убедил. Тогда… Ну я хотела бы более насыщенный цвет волос, бровей, явно яркости не хватает…

– Всего хватает! Впрочем… научишься. Мэтр Блар из моих приближенных самый лучший специалист по мягкой коррекции внешности. Еще что-нибудь? И только попробуй сказать, что у тебя где-то не так с фигурой…

Я попробую. Это я могу. Придраться к себе – мое любимое хобби, в котором я преуспела на все сто, подумала я. Но злить дракона не хотела.

Тем более что… теперь я видела не костлявые ключицы и плечи, а трогательно – тонкую шею и нежные хрупкие плечики. Грудь… вместо ее отсутствия я вдруг разглядела очень нежные небольшие холмики, которые, должно быть, хочется ласково огладить рукой.

– Да нет, жить можно, – признала я, искренне удивляясь, как изменилось изображение в зеркале, когда рядом стоял Эргон.

– Вот и все. Хватит, – строго сказал дракон, но глядя на его отражение в зеркале, я уловила в его взгляде озорные искры. – Я видал принцесс куда хуже тебя. А ты, сколько бы ни считала себя мышкой – на самом деле дракон. В общем, будешь моей дочерью и наследницей. Ну и, конечно, принцесса не может обрести крылья с первым попавшимся драконом. Эти бля… драконы такие пройдохи! Поэтому… устроим отбор женихов для тебя. Где-нибудь годика через пол… И самый лучший молодой дракон станет твоим первым мужчиной, твоим «дарителем крыльев», мужем и соправителем. И, когда мне надоест править, я передам власть вам. Пошли доедать, а то ты ничего не поела…

– Слушаюсь, папочка! – рассмеялась я.

На душе вдруг стало легко-легко. Я попала в сказку. Моя жизнь меняется на глазах. И я уже почти стала красавицей! Вон, зеркало уже совсем другую картинку показывает!

Легкую тревогу вызвали только слова Эргона про отбор женихов где-нибудь через полгодика. Но это ведь еще столько времени! Я успею либо привыкнуть к этой мысли, либо отговорить «папочку», если буду слишком уж смущаться.

Ведь и без отбора, должно быть, принцесса драконов сможет найти себе достойного мужа?

Перед попаданием…

Мой уход с работы мы обставили красиво. Вернее, Эргон обставил. Мои заслуги в этом были не велики.

Конечно, на следующий день я была не в состоянии пойти на работу. До четырех утра мы разговаривали с неугомонным драконом, обсуждали детали нашей будущей совместной жизни отца и дочери.

И все это время я боролась с тихой, но злой и четкой, ненавистью к его пресловутому «обету безбрачия». Впрочем, он и так предлагает мне самое лучшее, что может предложить! Грех жаловаться.

Я вздыхала и давила неприятные чувства.

Потом до шести утра мы решали наши финансовые проблемы. Дракон потребовал у меня показать ему наши деньги, внимательно осмотрел мою единственную пятитысячную купюру. Велел найти бумагу и ножницы. У меня нашлось несколько рекламных газет, и мы нарезали из них бумажки, полностью соответствующие по размеру купюре. Дракон поводил над ними рукой – и у меня на глазах весь этот «газетный мусор» благополучно превратился в рассыпанные по столу пятитысячные купюры. Сто тысяч.

Я внимательно изучила их. Придраться было не к чему – даже водяные знаки были на месте. Нехорошо, подумалось мне. Не честно. Но моя гражданская ответственность не распространялась так далеко, чтобы отказаться от этого нарушения закона.

Дракон обещал завтра найти еще бумаги и «наделать еще денег», ведь наколдовать средства у меня на счету, чтобы платить картой – неподвластно магии.

В итоге проснулась я около двенадцати часов от приятного запаха жарящейся яичницы. Папочка заявил, что считает своим долгом накормить дочь и спасительницу, а также, что кулинарное искусство ему вполне знакомо – когда-то он любил подавать любимой жене в постель собственноручно приготовленный завтрак.

– Эх, какие времена были… – мечтательно вздохнул он.

А меня кольнула легкая заноза. Ревность. Ну, конечно, я-то для него буду только «доченькой». В очередной раз махнула головой, чтобы отбросить наваждение. И так все хорошо. Я научусь принимать его, как отца. Смогу.

Только вот сложно это, когда перед тобой маячит мускулистая спина и перекатываются мощные ягодицы под навязанным полотенцем, а длинные волосы красиво спадают ниже лопаток. А уж этот жест, которым он отводит их в сторону, чтобы не мешали, не падали на сковородку…

Я позвонила Марине, сказала, что плохо себя чувствую и не приду на работу, выслушала недовольные реплики, но в свете набирающей обороты пандемии моя «отмазка» сработала.