– Вот как! - Уильяму хотелось заурчать от удовольствия. А потом закричать во весь голос!

– Это просто недопустимо! - покачала головой Саманта. - Вот я и решила, что мне просто необходимо набраться опыта в подобных вопросах.

– Согласен!

Саманта удивленно посмотрела на Уильяма, затем тихо произнесла:

– Хорошо.

– Но, - подхватил Уильям, - опыт вовсе не следует приобретать с другими мужчинами. Особенно с такими, как лейтенант Дюкло.

– Все кругом говорят мне, что он - дамский угодник. Значит, этот человек умеет хорошо целоваться.

– Дюкло - большой мастер компрометировать юных девиц. А целоваться я готов научить вас сам!

– Но от этого я не перестану краснеть, когда вижу вас.

– Зато, может быть, начну краснеть я.

Она была такой умной и в то же время такой несведущей, его Саманта. Такой красивой и такой… прекрасной. Кожа ее переливалась перламутром в лунном свете, губы дрожали. Ей и вправду было не по себе. Она была обижена. Испугана. Несчастна. Она не понимала, что ей делать с чувствами, бушующими внутри.

Уильям же прекрасно понимал, что делать, как и знал, что делать этого не стоит. Он не должен был целовать ее в ту ночь, как и сейчас не должен, не должен заключать ее в объятия, искать губами ее губы… Но руки Уильяма уже обвили ее тонкую талию. Саманта уперлась ладонью ему в грудь и отвернула лицо.

– Саманта, - прошептал Уильям, и губы его нашли ее губы.

Она была такой сладкой. Такой страстной и такой неопытной. Она так хотела его! Но Уильям заставил себя отстраниться. Как будто это что-то меняло! Как будто он не был уже и без того последним подлецом, посмевшим скомпрометировать гувернантку своих дочерей и мечтавшим лишь о том, как скомпрометировать ее еще больше.

Уильям чуть было не рассмеялся. Всю жизнь он мечтал только о новых походах и сражениях и плюнул бы в лицо каждому, кто сказал бы ему, что он способен мечтать о женщине. Встреча с Самантой перевернула всю его жизнь. Он прижимал к себе ее горячее тело, гладил ее точеные белые плечи, и воображение рисовало ему картины жарких объятий. Уильям представлял, как раздвинет ее упругие бедра и медленно войдет в нее, ведя за собой по дороге страсти. Мечтал о том, как сделает ее женщиной. Своей женщиной.

– Полковник, пожалуйста, - жалобно попросила Саманта. - Нас могут увидеть.

Руки ее висели теперь вдоль тела, словно Саманте не хотелось касаться его, подбородок снова был задиристо вздернут. И в глазах Саманты он прочел… гнев.

Она сердилась?

– Если нас увидят, на вас это не отразится никак, мистер Грегори. Вы - респектабельный помещик из Сильвермера. А я - простая гувернантка, а в прошлом была… еще менее респектабельной особой. Пожалуйста, перестаньте. Я знаю, что не смогу больше оставаться здесь. Но не лишайте меня возможности получить другое место.

Уильям отдернул руки, словно обжегся об нее.

– Вы правы, мисс Прендрегаст. Приношу свои извинения.

Саманта, потупившись, расправила юбки.

– Значит, вы согласны с тем, что я должна уехать отсюда?

Нет. Нет, он вовсе не был с этим согласен. Но если она останется… не стоило обманывать себя. Если Саманта останется, то рано или поздно непременно окажется в его постели.

– Наверное, стоит поставить вопрос иначе. Ведь у детей вскоре появится новая мама, и она наверняка захочет сменить гувернантку. - Саманта сделала шаг назад. - Думаю, эта честь будет оказана леди Маршан.

Уильям ничего не мог на это ответить. Сейчас не время. Сначала надо покончить с Фезерстоунбо. Так что сегодня он вряд ли сможет решить свои проблемы.

А впрочем, разумнее будет расставить акценты.

– Леди Маршан соответствует каждому пункту в моем списке, - Уильям постарался произнести это как можно спокойнее. - Она показала себя неподражаемой хозяйкой. И совершенно логично с моей стороны остановить свой выбор на ней.

– Прекрасно, - Саманта натянуто улыбнулась. - Желаю вам обоим счастья. Вы стоите друг друга! - Резко повернувшись к Уильяму спиной, она сбежала по залитым луной ступеням веранды и исчезла в темноте сада.

Дрожащими руками полковник Грегори достал сигару и с трудом зажег ее. Черт побери, его пресловутый список качеств, необходимых будущей жене, рассыпался в прах. Да, на бумаге Тереза была самым логичным выбором. Она потрясающе справлялась со своими обязанностями хозяйки. Была хороша собой. Была приятна Уильяму. Но мысль о браке с ней доставляла ему столько же удовольствия, сколько мысль о походе к цирюльнику, чтобы вырвать больной зуб.

Да и Тереза наверняка относилась к нему так же. Она проводила все меньше времени рядом с Уильямом - предпочитала посплетничать с подругами или присмотреть за слугами. При этом она так демонстративно избегала Дункана, что Уильяму хотелось смеяться. Его друзья явно увлечены друг другом. Что ж, дай им бог удачи!

Все складывается преотлично. Как только будет покончено с лордом и леди Фезерстоунбо, а Пашенька Гаев отправится в Россию, напичканный фальшивой информацией, он сделает предложение Саманте. А потом женится на ней. Только так все они будут счастливы.

Сзади послышались легкие шаги и шелест шелкового платья. На веранде появилась Тереза.

– Мне доводилось слышать от мужчин много признаний, но это я попрошу написать на бумаге и повешу в рамочке на стену. «Совершенно логично остановить мой выбор на ней». Как тепло на душе делается от этих слов!

Тереза внимательно смотрела на Уильяма. По крайней мере, у него хватило ума не начать оправдываться.

– Тереза… - только и смог произнести он.

Но тут ее охватило странное смятение. Тереза вдруг почувствовала, как устала она быть умной и все время, всю жизнь делать только то, чего от нее ждут. Она устала от мужчин, топчущихся вокруг в надежде урвать кусок ее состояния. Она устала день и ночь думать о том, как обезопасить себя от охотников за приданым, выйдя замуж за богатого человека. Хотя охотники за приданым все как один были куда симпатичнее приличных женихов.

Тереза подняла руку, призывая Уильяма к молчанию.

– Можешь не продолжать. Я не знаю, собирался ли ты сделать мне предложение или уже успел передумать, но я скажу тебе вот что, Уильям Грегори. Я не хочу тебя. Я не выйду за тебя. Я уже была однажды замужем за человеком, который не любил меня. Я нравилась ему, я забавляла его. Но он не любил меня ни одной минуты. Его единственной страстью была война. - Взяв сигару из рук ошеломленного Уильяма, Тереза жадно затянулась. - А ты, Уильям, влюблен до чертиков в свою гувернантку.

Уильям ошеломленно задержал дыхание.

Тереза не знала, что именно вызвало такую реакцию: то, что она ругается, то, что она курит, или то, что она назвала вещи своими именами. Ей было все равно.

– Тебе тяжело даже думать о твоем деле. Я, кажется, вычислила, в чем оно состоит. - Тереза снова затянулась. - Потому что я вовсе не такая дурочка, какой притворяюсь. Если хочешь знать, я умнее многих из тех, кто здесь собрался, - и я так устала это скрывать.

– О моем деле? - осторожно переспросил Уильям.

– О ваших с Дунканом шпионских играх, - прошептала Тереза. - Не волнуйся, я никому ничего не скажу. - Она снова повысила голос. - Но вот что я хочу посоветовать тебе, Уильям. Отправляйся за своей мисс Прендрегаст. Ты - человек чести с консервативными взглядами, и ты отлично знаешь, кому и на ком надо жениться, что хорошо и что плохо. Но если ты не сделаешь мисс Прендрегаст своей любовницей только потому, что это неправильно, и уговоришь меня выйти за тебя, я буду просыпаться каждое утро с мыслью о том, что мой муж не любит меня. А ночью, кувыркаясь со мной в постели, ты будешь представлять, что я - это Саманта. Нет, я не заслуживаю такой участи, Уильям. Я слишком хороша для этого. - Тереза махнула рукой с сигарой в сторону темного сада. - Саманта сейчас одна в своем коттедже для гостей. Наверняка плачет. Или ругается. Или то и другое. И, насколько я успела ее узнать, решает, имеет ли право быть с тобой. Так иди же и помоги ей сделать выбор.