Троица обступила юношу со всех сторон, загораживая чистую гладь озера от его взора.

Глядя на растерянное лицо Эрика и проступившие капельки пота на его лбу, Мандериус не по-человечески расхохотался. Маг властно оттолкнул Ван в сторону и не спеша, словно невеста, шагающая к алтарю бракосочетания, подошёл к мальчику почти вплотную, настолько близко, что тот почуял душистый одеколон и запах прокисшего молока, исходящий от ледяного дыхания Джоува.

— Любопытный факт, — Мандериус провёл длинным ногтём по лицу юноши, — любой магический ритуал связан с кровью.

Горячая кровь обжигающе поползла по щеке мальчика, стекая вниз по подбородку.

— Я не удивлён, — прошипел Эрик. Его руки, ноги и туловище обвила красная змея, не давая пошевелиться.

Мандериус усмехнулся и прошептал несколько слов на Мор-аксе, маяча взглядом по стеклянной глади озера. Во время «молитвы» он аккуратно поймал несколько капель крови к себе в ладонь и стремительно направился в сторону воды, не прекращая бормотать непонятные посулы. Опустив окровавленную руку в трещину, образовавшуюся во время падения Анорамонда, Мандериус сделал несколько шагов назад, всматриваясь в тишину вод озера, будто проверяя, действует его молитва или нет.

— Ты совершаешь ошибку, — отчаянно вырываясь из прочных силков магии, Эрик окончательно потерял самообладание, глядя на бурлящие в глубинах льда воды, — он погубит всё, на чём держится наш мир!

Не обращая внимания ни на Эрика, ни на его слова, Мандериус вскинул кисть руки к небу. Насыщенная молния грациозно, подобно змее, проскользнула между почерневшими пальцами колдуна, разорвав серую мглу, она отскочила от пушистых, болотного цвета туч, погружаясь в пучину чёрного озера.

Вдали прогремел гром, а на вершине далёкого, окутанного туманом особняка сверкнули две ослепительные молнии. Эрик, не способный пошевелиться, наблюдал, как из воздуха, сжигая всё на своём пути, являются две фигуры. Не имея возможности даже зажмуриться от ослепляющих зелёных и чёрных молний, мальчик смотрел, как два бесформенных силуэта, слившись в один огромный ком, отлетают в разные стороны. Одна фигура, до боли знакомая Эрику, раньше второй встала на ноги. Отряхнув своё пальто, Клеменс нахмурился. Его серые глаза налились кровью, а изуродованное лицо казалось голым черепом без кожи и плоти. Клеменс бросил полный ненависти взгляд на Эрика (как показалось мальчику, в глазах Смерти не было ничего человеческого и доброго) и направился в сторону озера.

— Ты опоздал, — Мандериус скрестил руки на груди, словно речь шла о свидании, — переходи на нашу сторону, и будет тебе покой, какой не снился никогда. Иначе…

— Иначе, что? — прорычал Клеменс. Суровый вид мужчины в чёрном пальто заставил Мандериуса отступить назад.

— Ты достойный противник, Клеменс, — Адам походивший на упавшее с огромной высоты месиво, недобро усмехнулся, — не чета остальным.

Клеменс наклонил голову в бок и притворно заинтересовано спросил:

— Да ладно?

— Не глупи, Клеменс, — высокий голос Адама раздвоился, — сейчас ты мыслишь за двоих: за себя и за мальчишку, а как только примешь мою сторону, примешь самого себя, всё бремя станет сладким сном. Мне бросали вызов столько раз, что я сбился со счёту, они нарушали мой покой и вечно вмешивались в мою жизнь. Разве они достойны? Достойны ходить по Серой Площади? Клеменс… Время пришло.

На секунду Эрику показалось, что вот-вот чары и ядовитые слова Адама подействуют на мужчину в чёрном пальто и тот, переполненный горьким разочарованием к юноше, развернётся к нему своим страшным лицом и поможет мальчику «покинуть» белый свет.

Но вместо ответа Клеменс лишь покачал головой, что вполне пришлось достаточным для ответа древнему Анорамонду.

Всё что осталось от тела Магнуса — кости и ниточки сопревшей плоти, поднялось ввысь, завёртываясь в ураган из чёрных сгустков магии.

Мандериус провёл худыми пальцами по воздуху. Эрик попытался закрыть глаза, отстраняя себя от ужасной картины, но магия Мандериуса неизменно действовала, не позволяя юноше сомкнуть веки. Внезапно, Клеменс возвёл руку. Из её пальцев вылетела короткая искра. Мандериус на мгновение обмер. В его глазах блеснули удивление, плохо прикрытая досада и испуг. Адам последовал примеру колдуна — замерев в воздухе, последний из Анорамондов устремил пустые глазницы в небо. Вспышка угодила в чёрный кокон Анорамонда. Неестественно взвыв, израненное и истерзанное тело Магнуса взорвалось, а Мандериус покачав головой, растворился в воздухе. Следом за ним исчез и Ферокс.

— Трус!

Эрик вздрогнул, отрывая завороженный взгляд от лохматых перьев облаков: глухо извергая поток древних слов, скривившись так, словно её схватили за ногу и насильно потянули за собой, в свое время прекрасная Ван стала метать во все стороны изогнутые молнии, с отчаянием посылая струи непрерываемой магии в спину Клеменса. Девушка выглядела не лучше хищной химеры — её черты лица стали больше походить на морду покалеченной львицы, нежели на удивительные грани человека. Эрик ещё раз убедился, что подлости этой девице не занимать — ведьма бросилась на мужчину в чёрном пальто, как только тот стал подходить к Эрику, пользуясь тем, что Клеменс, по её представлениям, не в состоянии больше сражаться и никак не сможет увидеть то, что происходит за его плечами. При этом отчаяние сыграло злую шутку с Ван — недооценив противника, девушка стала использовать все возможные подручные средства — в ход пошли даже сухие ветки (что очень сильно развеселило мужчину в чёрном пальто).

Пока Клеменс, вдоволь позабавленный поведением Ван и её попытками одержать победу, то и дело переключался на Ментора Стефэнаса (так же, как и его отец, Стефэнас младший оказался на славу прекрасным магом), то, что осталось от Адама и тела Магнуса — пепел и что-то тёмное, инородное миру Серой Площади, опустилось в недра озера, полностью погружая себя в бурлящую воду.

Ледяная невидимая волна смесью из страха и омерзения накрыла Эрика с ног до головы, при этом возвращая мальчику способность полноправно ощущать своё строптивое тело. Сначала он несказанно обрадовался, что может наконец и двигаться, и нормально осязать, но затем острая боль заверещала в нём иначе. Мальчику и раньше рассказывали, что магия на Серой Площади имеет свой «неповторимый» стиль: она раскроет все свои грани, возможности, только если её обладатель будет кормить исключительным рационом из крови и боли, как, например, мистер Стефэнас старший; и отличительную способность завладевать хозяином (что, к слову, и произошло некогда с тем же сыном Стефэнаса — Ментором), но то, что пришлось лицезреть Эрику, было куда страшнее и неприятнее, чем безумие и насилие. Пробиваясь в сломанную руку, боль как будто объединилась с остатками магии Мандериуса. Давно смешенная с кровью мальчика магия Клеменса подействовала моментально, как отличный катализатор для наложенных чар, скручиваясь внутри руки, и образуя маленький вихрь из боли и чужой магии, он окончательно смешался с кровью и стал лопаться, точно мыльные пузыри. Эрик с ужасом смотрел, как через его посиневшую, а местами даже почерневшую кожу проступают толстые вены и что-то постороннее, пугающее и причиняющее боль. Магия выкручивала сломанную кисть под немыслимым углом, и при этом Эрик чуть не ослеп — настолько сильно причиняло ему боль колдовство. Не останавливаясь на достигнутом, магия добралась и до ног Эрика — не удержавшись, тот упал на сырую промозглую землю, разбивая себе нос. Но уже через мгновение мальчик почувствовал, как магия Мандериуса постепенно ослабевает и теряет контроль, а режущая боль уходит. Всё закончилось гораздо быстрее, чем начиналось.