— Я слышал, что в честь г-на Мандериуса будут освобождены каменные стражи замка!

— А я слышал, что в конце вечера будет фейерверк в сотню залпов!

— Да что там фейерверк! Будут настоящие огненные драконы!

— Стол на весь зал! — Компания мальчишек радостно обсуждала каждую деталь торжества, приводящую их в несказанный восторг.

Не будь эти мелочи странными и необыкновенными для Эрика, он не стал бы терять драгоценное время на пересуды и сказки маленьких детей. Но услышанное не расслышать. Воображение рисовало огромных, цепляющихся за края неба огнедышащих мифических существ, крылатых гигантов, раскалывающих твердь земли, как орех и непостижимо громадного великана, чья макушка была навеки спрятана за лазурными волнами облаков.

— Почему я не вижу на твоём лице улыбку? — Знакомый голос оборвал его размышления о величественных драконах и каменных стражах. Несомненно, голос принадлежал его лучшему другу, Питеру Аддерли. Круглощекий, веселый в своей любимой полосатой футболке, Питер ни капельки не изменился. Разве что прибавил в весе.

— Пит?

— Узнал старого друга, ты не так плох, как я думал.

Рассмеявшись, друзья горячо обняли друг друга. Но столь долгожданная встреча не стала для Эрика приятным сюрпризом. Несмотря на то, что прошло всего несколько лет, смерть лучшего друга тяжёлым грузом поселилась в его душе. Раз в месяц, а бывало и чаще, он вспоминал о том проклятом дне, когда Питер ушёл из дома и уже больше никогда уже не возвращался обратно. Несчастный случай в лице пьяного водителя унёс тогда не только жизнь совсем ещё юного человека, но и крепкую дружбу.

— Совсем не весел, — Питер Аддерли театрально покачал головой, — а ведь сегодня главное событие года — бал у Мандериуса.

— Неужели тебе совсем не интересно, как я здесь оказался? — Эрик не мог поверить своим ушам, что его друга тоже охватила праздничная лихорадка. Однако Питер лишь натянуто улыбнулся и безмятежно произнёс:

— Всё гораздо сложнее, чем тебе кажется.

— И с каждой минутой становится запутаннее. Ты — прямое тому доказательство.

— Слушай, — поведение друга в один миг изменилось, — здесь нам спокойно не поговорить, — голос Питера дрогнул, — пойдём ко мне? Я так понимаю, ты всё равно никуда не торопишься. Посидим до вечера, а там и бал.

— Как скажешь, — Эрик пожал плечами, и грустно добавил: — но я приглашение ещё не получил.

— Я тоже, — Питер весело подмигнул другу, — но ты особо не переживай на этот счёт, Мандериус точно знает, где я живу, и принесёт его ко мне домой. Не лично, конечно, а через посыльных. Я в этом уверен.

— А мне? — Эрик встревожено глянул на друга. — Они принесут?

— Я думаю, что доставят. Мандериус из тех, кто всё знает наперёд. И думаю, что он захочет пообщаться с вновь пребывшим человеком, — успокоил его Питер.

Идти долго не пришлось. За центром Серой Площади, на повороте к возвышающемуся замку Мандериуса, между каменной дорогой, ведущей в диковинный сад, и узкой лесной тропинкой, находилась маленькая улица без названия, на которой и жил друг Эрика. Улица была без преувеличения крошечной и состояла всего из шести одноэтажных домов, которые были пронумерованы римскими цифрами. Примечательно было и то, что возле каждого сооружения стоял мелкий голубой сарай. Друзья прошли три абсолютно идентичных по своему дизайну дома (все они были выложены из красного кирпича, с белой крышей и тянувшимся в небо дымоходом), четвёртый, отличающийся от близнецов-домов только неухоженной лужайкой, и принадлежал Питеру.

— Смело заходи. И чувствуй себя, как дома! — Улыбнулся белоснежной улыбкой Питер, — и не наступи на моего пёсика. Он не любит гостей.

— Пёсика?

— Да, — Пит почесал макушку, — назвал Жульеном. И не бойся его — он может быть и здоровый, но своих не трогает.

— Утешил, — хмыкнул Эрик, — не думаю, что я для него свой.

Внутри небольшого дома, так же, как и снаружи, чувствовался неудержимый нрав и нечистоплотный характер друга — в углу свисала прозрачная паутинка, а на столе длинным рядом скопились грязные чашки, видимо, ожидающие своего часа, когда их хозяин, наконец, помоет. На диване и на полу были разбросаны разные журналы, прочитать которые так не терпелось Эрику. На одном из них красовалась изумрудная надпись: «МАНДЕРИУС И ТРИДЦАТЬ С НИМ НЕСЧАСТИЙ».

— Я думал, все любят Мандериуса, — задумчиво протянул Эрик, вглядываясь в рычащую темноту под журнальным столиком Питера.

— Конечно, любят. Здесь нет ни слова о чужой судьбе. Только про Мандериуса. С ним всегда происходили плохие события, вот автор этого журнала нам немного и рассказал о его жизни.

— А мне можно почитать?

— Конечно, что за вопрос?

Питер протянул журнал Эрику и ушёл на кухню. Вслед за ним, роняя маленький стол и поджимая под себя короткий дугообразный хвост, рванул рыжий косматый пёс, не просто огромных размеров, а исполинских. Эрик ещё долго гадал, как пёс столь колоссальной величины смог поместиться под столь махоньким столиком. Ко всему прочему, Эрик так и не смог до конца разобрать породу, необычного любимца друга. Жульен походил на сенбернара, скрещенного с чау-чау.

В кухне раздалось громогласное требовательное рычание и непонятные булькающие звуки — Эрик пришёл к выводу, что собака принялась за еду. Почти сразу за бульканьем послышалось, как включилась вода, а затем раздалось звонкое дребезжание чашек — Питер всё же решил их помыть. Открыв «МАНДЕРИУС И ТРИДЦАТЬ С НИМ НЕСЧАСТИЙ», Эрик начал изучать статью. Действительно, жизнь великого м-ра Джоува Мандериуса не была на вкус сладкой и вкусной как мёд. Скорее наоборот. В сорок тысяч лет (Эрик несколько раз перечитал указанные цифры в журнале, чтобы убедиться, что всё верно и ему не показалось) древний маг потерял жену и своего малолетнего сына, а спустя три года, группа магов, последователей А. убили младшего брата — его тело так и не было найдено. Как Мандериус лишился ребёнка, в статье не говорилось, лишь вскользь упоминалось про «горе в семье».

— Неужели и здесь можно умереть?

— Что ты говоришь? — Питер выглянул из кухни. — Я тебя не слышал, вода помешала.

— Я думал, что в этом мире не существует «смерти». Ведь все здесь уже и так умерли.

— Не совсем верно. Некоторые на Серой Площади родились. Но загадка загробного мира ещё до конца не раскрыта. Но да, здесь можно умереть. И скорее всего, даже не умереть, а просто исчезнуть, раствориться.

— А от старости люди умирают? Я хотел сказать, «исчезают»? — Поправил себя Эрик, — Мандериусу, судя по статье, больше сорока тысяч лет.

— Ещё никто не умирал своей смертью, только насильственной. А, что касается Мандериуса, то он один из древнейших жителей Серой Площади. Наверное, его за это так и чтят — было бы очень глупо, если бы он столько прожил и не набрался мудрости.

— Хорошо, — Эрик закрыл журнал. Желание читать про чужие горести как-то само собой отпало. — Тебе помочь? — поинтересовался он у друга, решив хоть ка-то отвлечься от темы смерти.

— Помоги накрыть на стол. В шкафчике ты найдёшь печенье, а на подоконнике вазу. В ней ты, конечно, конфет не увидишь, а вот возле вазочки их полным-полно.

— А ты всё такой же, — усмехнулся Эрик.

Как только стол был накрыт, а чай разлит по кружкам, друзья уселись в мягкие кресла и начали разговаривать на всевозможные темы. Пёс Питера, Жульен, послушно сидел на маленьком деревянном стуле, который под тяжестью собаки умоляюще трещал. Его хозяин, будучи по комплекции не менее пышным, не обращал внимания на разведённые в разные стороны ножки стула, и был полностью уверен, что всё будет хорошо.