«Не всё так плохо» — твердо подумал Эрик, проваливаясь в серебреную паутинку сна-паука, — «хуже уже точно не будет».

========== Пир во время чумы ==========

Глава 16

«Пир во время чумы»

Вихрь, охваченный серебристым, почти белым огнём стремительно приближался, снося всё на своём пути: сгнившие деревья, одноэтажные домики, мелкие пристройки и увядшие кустарники. Эрик пошатнулся. Мальчик будто врос в сухую, неживую землю. Но не из-за страха, а из-за любопытства. Наконец, вихрь замедлился, остановился, и разлетевшись во все стороны, как от небольшого взрыва, оголил высокую размазанную фигуру, облачённую в чёрные одеяния. Фигура сделала шаг вперед, и Эрик увидел омерзительное отёкшее лицо, пронизанное выступающими синими венами. Эрик вздрогнул — Адам смотрел на него своими белыми глазами с птичьими зрачками. Анорамонд был в своём родном теле. Он улыбался, и слегка прищурившись, не спускал с Эрика своих кошмарных глаз. Минуту они стояли молча, не произнося ни слова. В небе сверкнула звезда.

— Уходи, — прошептал Анорамонд на языке Серой Площади — на мор-аксе. Эрик прекрасно понял этот язык, — уходи, — повторил Адам, медленно поднимая тонкую уродливую руку, — уходи, — донеслось до Эрика, словно старую пластину заело.

Эрик покачал головой. Из руки Адама вырвалось серебреное пламя и пронзило мальчика в живот. Покачнувшись, Эрик упал, проваливаясь в липкую паутину. Он не чувствовал ни боли, ни страха. Неторопливо, паутина покрыла его всего. Что он делает? Почему не сопротивляется? Эрик зажмурился, и тонкие нити порвались. Тотчас мальчика окутал зелёный огонь. Адам стоял рядом и повторял одно и то же слово — уходи. Эрик снова покачал головой. Вскинув ещё раз руку, Анорамонд пронзительно, не присуще нормальному человеку завопил. Этот звук, чуть не оглушил Эрика, но мальчик продолжал стоять, заткнув уши руками и перегораживая древнему монстру дорогу. Тишина. Эрик разжал уши и не увидев никого с облегчением вздохнул.

— Уходи! — да, что ты будешь делать?! Это уже ни в какие ворота не лезет.

Он почувствовал огненные силки, сжимающие его руки и ноги. Упав на землю, Эрик вскрикнул от боли. Руку обуял огонь. Подняв её, Эрик с ужасом увидел, как на ней сквозь кровь и непонятную слизь, появляются изгибистые символы.

«Уходи» — прочитал Эрик, закрывая глаза. Боль сделалась невыносимой, и мальчик провалился во тьму.

***

Резко вскочив, Эрик стёр проступающий ледяной пот. Первым делом, он посмотрел на свою руку. Чисто. Никаких намёков на глубокие царапины, сложившихся в надоевшее слово «уходи». Ну и сон! Но, несмотря на жуткую усталость, даже после сна, тошнотворное самочувствие, пасмурное утро для Эрика началось с приятного сюрприза: Питер, под чутким наставлением дворецкого Элазара, принёс широкий серебряный поднос, на котором красовался завтрак — тарелка с взбитой яичницей и обжаренными рёбрышками барбекю, поодаль от которой стояла большая кружка горячего чёрного кофе и несколько маленьких бутербродов с рыбой и копченым мясом.

— Я подумал, что ты снова проспишь завтрак, и решил проявить в кой-то веки заботу, — смущенно проговорил Питер, усаживаясь в кресло, — к тому же, вчера у тебя был просто кошмарный вечер.

— И не говори, — Эрик с благодарностью посмотрел на друга, — но на Серой Площади такие вечера стали неотъемлемой частью моей жизни, — горько выдавил из себя Эрик.

Что правда, то правда — он уже позабыл, что такое «спокойствие» и «уединение».

— Ну, рассказывай, — нетерпеливо заёрзал Питер, — Моркант ходит сам не свой и постоянно ругает себя за что-то.

— Ван оказалась слугой Мандериуса, — Эрик сделал несколько маленьких, но обжигающих язык и горло глотков из своей кружки, — не это самое страшное. Мистер Стефэнас прошлым вечером покончил с Мандериусом. Во всяком случае, он так думал.

Зажмурившись, Эрик отогнал от себя дурное воспоминание о серебристых нитях магии Адама и страшных бездонных глазах Анорамонда.

— Как это? — Питер украдкой поглядывал на ароматный бекон и взглядом поедал маленький бутерброд с красной рыбой, — я, кстати, всегда знал, что наш мистер Стефэнас круче Мандериуса.

— Хочешь? — Эрик кивнул на сокровенный бутерброд, — Стефэнас, может, и сильнее. Но Адаму зачем-то понадобился Мандериус. Скорее всего, это как-то связано с телом Анорамонда.

Питер поперхнулся и, отстранившись от обглоданного со всех сторон куска булки, как будто тот превратился в безобразного Анорамонда, вытаращил на Эрика огромные, как два сияющих блюдца, глаза.

— Адам оживил Мандериуса? — догадался он не с первой попытки.

— Увы, — Эрик аккуратно дотронулся позолоченной вилкой до рёбрышек, но не стал их есть. Мысли об Анорамонде не только портили настроение, но и замечательно калечили аппетит. Поковырявшись в яичнице, он отставил от себя тарелку, — Адам сделал две невозможные вещи: воскресил Мандериуса и уничтожил Иквэл.

— Но это невозможно, — простонал Питер.

Эрик промолчал. Яркое сияние в его воспоминаниях снова разорвало на сотню пылинок, а безобразное лицо Адама насмешливо проплыло сквозь серебряную сферу.

Решив занять себя более позитивными мыслями, Эрик махнул рукой и спросил:

— А как Эбигейл?

— Она у себя в спальне. Оказывается, мистер Стефэнас не только прекрасный воин, но и отличный целитель. Скоро наша Эби встанет на ноги, ей нужно время, чтобы окрепнуть. Глядишь, к свадьбе она окончательно поправится.

— Прости, что? — не сразу понял Эрик, — какая ещё свадьба? — переспросил он на случай, если ему послышалось.

— Моркант женится завтра в полдень, — отчеканил довольный Питер.

Первое, что пришло на ум Эрику, вряд ли понравится Питеру. Он очень хотел спросить: «а в порядке ли их умы?», второе, менее обидное, так же осталось при нём: «они точно трезвые?» — хотел было осведомиться Эрик, но вместо этого, сдержанно сказал:

— Хорошая идея, во время войны вступать в брак.

— Я тоже удивился, — пробасил Питер, — но мистер Стефэнас уверил, что пока мы на его территории, и пока рядом Клеменс — ни один Анорамонд не просочится внутрь его крепости. А любовь, как он сказал, — Питер покашлял в кулак и попытался предельно чётко изобразить суровый голос Алереда Стефэнаса, — это самое прекрасное, что случается с человеком.

— Но свадьба, — Эрик выдохнул, — они не могут подождать?

— Они и так достаточно долго ждали, — Питер загнул несколько пальцев, явно прикидывая в уме точную цифру, — лет сто, наверное.

«Свадьба. О чём только думает Моркант?» — Эрик уныло погрузился в поедание остывшей яичницы.

— Всё будет хорошо, — заверил друга Питер, — Клеменс этим утром наложил несколько своих печатей, а они уж точно не пропустят в дом зло.

Как объяснял мистер Стефэнас на своих уроках — печать — это магическая защита и у каждого мага она индивидуальна. Кто-то вкладывает в печать только магию, а кто-то, такие как мистер Стефэнас — ещё и кровь. Кровь служит катализатором для магии, поэтому, прорвать подобную печать будет крайне сложно. Эрик так и не научился искусству магии, но он отчетливо представлял, какой будет печать Клеменса. Ни Мандериусу, ни мистеру Стефэнасу разорвать подобную магию будет не под силу. А вот на счёт Анорамонда, Эрик не сомневался.

После завтрака ребята отправились на задний двор, в сад мистера Стефэнаса, отдохнуть на свежем воздухе. Сэт остался в доме и не зря — обступающий пейзаж лишь вдохновил горемычных друзей вернуться назад, в особняк: как и вся живность, цветы и прекрасные высокие деревья Жаконды завяли и прогнили, покрывшись тонким слоем синего льда, а некогда рыхлая почва под ногами друзей сделалась твёрдой и безжизненной, как камень.