Возле мёртвого тела Мандериуса стоял Адам, всё ещё обитающий в теле Магнуса — его лицо озарял блёклый огонь, томящийся в прогнивших руках. Секунда и пламя блеснуло и повисло над ним, точно ореол. По внешнему виду Анорамонда Эрик сразу понял, что тело доктора не выдерживало то, что поселилось в нём, оно вообще изменилось, всецело показывающее подлинное обличие Анорамонда: руки Адама пронизывали тёмно-синие вены, из-за спины торчали острые изогнутые шипы, кои заметил Эрик на истинном теле Анорамонда. Некогда чёрные, полные жизни и бесконечной усталости глаза пропали в глубинах изуродованного (впрочем, как и у Клеменса) лица и горели красными искрами.

Эрик замер. Он был всего в паре шагов от Иквэл и в одном шаге от своей кончины — если Адам его заметит, то смерти на этот раз не миновать. Однако Анорамонд даже не думал поворачиваться в сторону мальчика, а напротив, прикрикнул на своего питомца, чтобы тот прекратил рычать.

— Он мне ещё нужен, — глядя на истерзанный труп Мандериуса, прошептал Адам. Из его чёрных, покрытых синяками и вздутиями, пальцев просочился серебристый, металлического цвета огонь. Пламя охватило тело Мандериуса, подобно телепортации мистера Стефэнаса, и невысоко приподняв, опустило его обратно на землю. Эрик не сводил глаз с древнего мага. Секунда, другая. Время мучительно долго тянулось, а мистер Джоув не шевелился. Но уже через мгновение отрубленные пальцы Мандериуса с неприятным звуком «отросли», а чёрные глаза колдуна открылись.

— С возращением, — Адам повернулся к Эрику, — не думаешь ли ты, что твой человеческий смрад не донесся до меня?

Эрик не двигался с места. Ему казалось, что если он будет продолжать стоять, как статуя, то Анорамонд его не заметит и, тем более, не тронет. И даже после того, как Адам дал ему ясно понять, что обнаружил средь деревьев постороннего, Эрик продолжал эти нелепые потуги не двигаться и не дышать. Возможно, им заправлял ужас, и его обуял неподдельный страх. Страх перед тем, что он сейчас лицезрел и тем, кто совершил невозможное. Никогда прежде Эрик не сталкивался с воскрешением. Даже Клеменс, по словам самого Клеменса, не способен на воссоздание жизни. И воскрешение — грубое нарушение всех правил. Означало всё это лишь одно: Анорамонд могущественнее, чем Эрик себе представлял.

Иквэл продолжала сверкать через черные кроны деревьев и дымчатых сизых облаков, покрывающих всю территорию неба. А Эрик не осмеливался сделать ни одного шага навстречу к Силе. К тому же, мальчик по-прежнему медленно увязал в глине, что бесспорно создавало некое препятствие на пути к Иквэл.

«Она способна тебя защитить. Так почему же ты стоишь, как пень? Иквэл — твоё спасение», — недоумевал внутренний голос.

Адам с любопытством наклонил голову в бок, наблюдая то за растущим энтузиазмом, то за угасающей надеждой на лице мальчика. Неожиданно, Анорамонд хищно оскалился и сделал шаг вперед. Сзади первородного чудовища, в нелепой позе, застыло странное существо с огненными щупальцами. Эрик вздрогнул и рефлексивно бросился в сторону. Угодив в очередную лужу, он не удержался на ногах и, проваливаясь в вязкую грязь, с глухим причмокиванием плюхнулся на землю. Серебряная молния, посланная Адамом, разразила яркое сияние Иквэл, и, превращаясь в немыслимых размеров сферу, полетела в сторону Силы.

Теряя голову от ужаса и разъяренно ломая на своём пути, торчащие в разные стороны острые ветви, Эрик сломя голову полез в глубь леса, к его концу, в сторону Иквэл. Оттопыривая назад ветку, и не жалея, с хрустом переламывая её пополам, Эрик поднял лицо к небу и остолбенел. Сфера, созданная Адамом, полностью поглотив Иквэл, изрыгнула сотню искр и короткой вспышкой растворилась в непроглядной тьме. А искры, взмыв высоко в небо, осыпались на голову Эрика белой пылью.

«Это конец», — горячо подумал Эрик, стряхивая с себя остатки Иквэл и отчаянно сжимая то, что осталось в руке, — «это конец», — бесконечно повторяя себе эти слова под нос, Эрик повернулся к Анорамонду, тихо поджидающего его поодаль. Их взгляды пересеклись, точь-в-точь, как сабли, скрещенные в неравном бою — мало того, что Эрик был в явном меньшинстве (Мандериус и существо с щупальцами были где-то поблизости), так ещё и в очевидном магическом противовесе, выигрывал Анорамонд. Адам всегда выигрывает и неужели его нельзя остановить?

Приглядевшись к лицу Анорамонда, Эрик заметил, что на нём пропали все признаки жизни: глаза не моргали, губы, словно их сковала тонкая плёнка из синего льда, неподвижно улыбались, а сам Анорамонд даже не дышал. На удивление Эрику, Адам не нападал.

— Не стоит мне так часто останавливать время, но сейчас — это крайний случай, — громко произнёс Клеменс, заставляя обратить на себя внимание, — что ты стоишь, как вкопанный?

— Он уничтожил Иквэл, — еле дыша, произнёс Эрик. Ему стало плохо, как никогда. Казалось, вместе с Иквэл, Анорамонд убил в нём всякую надежду, упование в светлый конец.

— Уходим, — Клеменс небрежно схватил Эрика за плечо и телепортировал в тот момент, когда Адам, стряхнув с себя оковы времени, дрогнул и бесповоротно развеял чары мужчины в чёрном пальто. Мерзкое существо с щупальцами выпрыгнуло из тьмы, хватая мальчика за ногу. Эрик не без задней мысли хорошенечко пнул монстра, и тот, глухо визжа отцепился, исчезая средь чёрной травы.

В зале, куда Клеменс перенес Эрика, были все: мистер Лендер, облачённый в чёрные одеяния, Ребекка, Сэт и насмерть перепуганный Питер. Мистер Стефэнас негромко переговаривался с Моркантом, и было видно, что он крайне чем-то не доволен. Аонгус взвыл при виде Эрика и, горячо обняв мальчика (при этом Эрик почувствовал, как у него затрещали рёбра и захрустели остальные кости), стал его допрашивать.

— Оставь его в покое, — сухо приказал Клеменс и, обратившись к Эрику, прибавил, — иди наверх. Тебе нужен отдых.

На этот раз Эрик решил не возражать и охотно послушался мужчину в чёрном пальто. Опустошенный и грязный до кончиков ушей, он поплёлся к себе в спальню. Проходя мимо мистера Стефэнаса и Морканта, Эрик расслышал несколько слов, которые его отнюдь не обрадовали.

— Не знаю, сколько ещё печати продержатся, — мистер Стефэнас пожал плечами, — может сутки, может двое.

— Значит, мы будем готовы к бою. Адам непременно придёт за своим телом.

«Моя душа может подвергнуться серьёзным испытаниям, — сокрушенно подумал Эрик, проходя в свою прохладную спальню, — или как Иквэл, будет просто-напросто уничтожена. Ведь могущество Адама не ведает границ, а всё, что ему остаётся до полной власти, это обойти чары Клеменса».

— Эрик! — Питер, перекошенный от ужаса, схватил друга за плечо. Эрик не услышал, как тот, топая и тяжело дыша, звал его в коридоре, а потом, не дождавшись, побежал следом за ним, — всё в порядке? Что, вообще, произошло?

Эрик не знал с чего начинать. Всё, что ему сейчас хотелось — провалится сквозь землю и навсегда пропасть с Серой Площади. Мальчик понятия не имел, как теперь жить. Иквэл — уничтожена, Адам настолько могуществен, что способен даже на воскрешение, при том он даже не был в собственном теле. А Мандериус, казалось бы, убитый навсегда, был по-прежнему жив и здоров.

Не говоря ни слова, Эрик рухнул на кровать и неуклюже опрокинулся на живот, зарываясь лицом в недра подушки. Ему было страшно. Но по большей части страшно не за себя, а за друзей.

— Э-э-э, — было слышно, как Питер громко потопал к двери, — ты спи, набирайся сил, а завтра всё расскажешь.

Дверь со скрипом закрылась, и Эрик перевернулся на спину. Завтра — может не наступить, но зачем всё нагнетать? Вдруг, Клеменс заменит уничтоженную Иквэл? Нет. Вряд ли. Каким бы всесильным существом не был Клеменс — Адам ему не под силу: в прошлом Анорамонда победила лишь Иквэл, а не мужчина в чёрном пальто. Или Клеменс всё же вмешается? Как он там говорил — может пострадать половина Серой Площади? Сейчас Эрику было не жаль и целой Серой Площади. Он стеклянным взглядом упёрся в потолок. Если продолжить так думать, то всё становилось не таким уж и страшным. И что ему, собственно, остаётся ещё делать, кроме как обманывать себя и остальных, упоенно разглагольствуя о том, что всё хорошо? Тьма за широким окном недружелюбно постукивала, а сердце мальчика сжималось.