— И в этом моя уникальность? — не уверено спросил Эрик. Юноша сильно сомневался, что без магии сможет противостоять Клеменсу, — вы меня позвали сюда, только чтобы убедиться, что я смогу преодолеть магию Клеменса? Не хочу никого расстраивать, но если бы Клеменс не открыл дверь на Серую Площадь, то мы с вами, маловероятно бы, что встретились, мистер Джоув.

— Грядут большие изменения, мой мальчик. Я бы сказал — грандиознейшие изменения. По этой причине я позвал тебя к себе в замок.

— Какие изменения?

Лицо Мандериуса менялось с каждой минутой: оно, то испепеляло злобой, то прожигало завистью. Сейчас, выражение лица молодого (хотя, если верить журналу Питера — пожилого) мужчины было предельно натянуто, стало заметно, что хозяин особняка старается выглядеть максимально непосредственным и добрым. Приветливая улыбка не спадала с его губ, обнажая белые ровные зубы.

— Великие перемены в целом мире, в наших мирах. Сила Клеменса, та, что удерживает границы, иссякает, а новый источник наш старый друг не сможет нам отдать, — мягко пояснил Мандериус, — его господство, как сильнейшего, под вопросом. Как нейтральная сторона, Клеменс послужил прекрасно.

— Почему бы ему просто не запечатать ещё одну часть своей силы? — Эрик вопросительно глянул на Мандериуса. — И как я смогу помочь вашему миру? У меня нет ни оружия, ни магии, как у вас.

— Граница между нашими мирами — это некий незримый барьер, материя, которая когда-то давно нуждалась в мощном заряде. Без заряда призраки могли свободно посещать свой прежний дом, пугать живых людей, делать им больно и даже убивать, — Эрику на миг показалось, что в голосе Мандериуса появилось наслаждение, смешенное со страданием. Хозяин замка продолжил:

— Клеменс смог помочь, подарив миру заряд своей магии, коей было достаточно, но он предупредил всех тех, кто не потерял свою человечность, что сила эта не бесконечна и любое вмешательство, любое, даже незначительное, может навсегда изменить наши миры. Барьер будет разрушен, а призраки, которые проживают здесь, вновь ворвутся в мир живых, такими, какими ты, мой мальчик, видел их в своём сне.

— Гневными и злыми? — пропуская мимо ушей знания Мандериуса о его кошмарах, горячо воскликнул Эрик.

— Приносящими людям лишь боль и холод.

— Но кому понадобилось, чтобы барьер исчез?

— Пожалуй, я отвечу на твой вопрос после чашки чая. Ты ведь не против, если мы сделаем небольшой перерыв?

Эрик кивнул и Мандериус хлопнул в ладони. Пустая комната озарилась бледным голубым сиянием, и в её центре явился крупный, похожий на борца сумо, мужчина. В руках у здоровяка блестел серебряный поднос с двумя белыми фарфоровыми чашками и небольшой, украшенный выгравированными узорами чайник.

— Угощайся, — миротворно произнёс Мандериус, — ты любишь зелёный чай?

— Люблю, — вымученно ответил Эрик. Его не покидало ощущение, что вместо чая в его изумительной чашке плавает восхитительный ароматный яд.

— Спасибо, Франциск, — Мандериус сурово посмотрел на борца сумо и бросил недвусмысленный взгляд на дверь, — если твоя помощь понадобится — позову.

Франциск угрюмо поклонился и громко топая, вышел из комнаты, оставив Эрика наедине с хозяином.

— Великолепный маг, — Мандериус склонил голову на бок, — и не менее великолепный боец. Прекрасно владеет давно забытой рукопашной техникой. Жаль остался без языка.

Эрик осторожно сделал глоток чая и внимательно посмотрел на мистера Джоува.

— Так, кому было нужно, чтобы барьер прекратил своё существование? — Франциск мало интересовал Эрика, а вот граница между его миром и миром Серой Площади затронула мальчика до глубины души.

— А ты представляешь, что произойдёт с Серой Площадью, если грань убрать?

— Ничего хорошего? — Нерешительно предположил Эрик, — и вряд ли людям из моего мира понравятся кровожадные призраки.

— Да, но, если бы у людей был оберегающий их правитель, всё сложилось бы иначе — Серая Площадь поглотила бы твой мир, расширила свою территорию, а люди из обоих миров обрели бы мудрого господина. Того самого, кто был изначально против разделений, того, кто всю свою жизнь потратил на этот проклятый барьер, — глаза Мандериуса вспыхнули недобрым огоньком. — Всё было продумано до мельчайшей детали — этому колдуну оставалось совсем чуть-чуть, но Клеменс решил сделать добро и уничтожил древнюю магию.

Эрик ошарашено посмотрел на скривленное лицо Мандериуса. Видимо, поняв, что слишком упоенно рассказывает про уничтожение барьера, маг поторопился исправиться и противоположно своим словам, как из пушки выпалил:

— Но ты прав. Нельзя допустить, чтобы призраки потревожили людей.

Пытаясь не обращать внимания на побелевшего колдуна, Эрик, как ни в чём не бывало, поинтересовался:

— В чём заключается моя помощь?

— Дело в том, что ты можешь создать некоторые трудности на пути у человека, уничтожающего наш барьер. Я не знаю, как, каким образом. И чтобы это понять, — Мандериус слегка наклонился к нему и прошептал, — мне нужно, чтобы ты остался в замке. Не пойми меня превратно — я не желаю тебе зла и прошу лишь об одном одолжении: просто поживи здесь. Через какое-то время я смогу узнать твою силу, и мы вместе остановим того, кто замыслил переворот во всём мире.

Эрик вздохнул. Вероятнее всего, Мандериус посчитал его полным глупцом или слепцом — ведь только слепой не смог бы заметить очевидного, а глупец — понять. Отставив чашку в сторону, юноша деликатно кашлянул и невозмутимо перешёл на шёпот:

— Я видел, как вы побелели от злости, когда рассказывали, что Клеменс вмешался в дела того человека. Тот человек, — Эрик на секунду замолчал, а потом уверенно придвинулся к сереброволосому колдуну, — тот человек — это вы. Это вы тогда почти разрушили барьер, и сейчас пытаетесь сделать то же самое.

— Какая глупость, — вспыхнув, как факел, Мандериус нервно подскочил, — какая совершенно неуместная ересь. Неужели стал бы человек моего положения, моего статуса, рисковать всем, ради незначительной грани, восстановить которую у многих здешних магов не составит труда? Мой мальчик, ты устал и несёшь полнейшую небылицу.

— Не думаю, что я устал. Разве может невиновный человек, вести себя подобным образом и быть эмоционально неуравновешенным, если он чист? — Эрик осторожно встал со своего кресла. Взгляд его серых глаз метнулся к двери, а затем упал на мага, который медленно подходил к нему. Когда они поравнялись лицом к лицу, Мандериус страстно изрёк:

— У каждого человека свой темперамент.

— Пожалуй, вы правы, — на секунду в комнате повисла неловкая тишина, и Эрик сделал шаг навстречу двери — я прощу прощения — сегодня встал не с той ноги, вот и пошло всё наперекосяк: сначала меня послали к тётке, а потом отправили на Серую Площадь.

— В моём особняке много свободных спален, — Мандериус высокомерно ухмыльнулся, — оставайся в замке, нечего пропадать на улицах — ночью холодно и опасно.

— Меня приютил друг, — Эрик отстранился ещё на пару шагов, и почувствовал неприятный холодок позади себя, — всего доброго, мистер Джоув.

Огненная люстра вспыхнула.

— В таком случае, — Мандериус поморщился, — у меня нет иного выхода, как приказать тебе остаться.

— На каком основании? — Прошипел Эрик.

Внутренний голос, сорвавшись в беззвучный ор, умолял немедленно уходить, бежать прочь от этого человека, но ноги, непослушно оставались на месте. Холодная стенка будто врастала в позвонки, а ломящая боль внутри грудной клетки усиливалась с приближением мистера Джоува.

— Тогда вы сделали всё возможное, чтобы осуществить свой план или устроили показушный бал в честь своей грязной персоны? — Выдавил из себя Эрик, понимая, что хуже быть уже не может — он попал. На этот раз — по-настоящему попал.

— Ах ты, маленький паразит, — проскрежетал Мандериус. Его бездонные глаза налились гневом, зрачки сузились, белки почернели. — Я научу тебя манерам, — Эрик сглотнул. Палка была перегнута, а справиться в одиночку с колдуном-обманщиком он не в силах. Толкнув мага, он бросился к двери. Благо та была всего в дюйме от его руки, и, как ни странно, незапертой.