Он никогда не был «болен». Никогда не был «не в себе». Он был прав.
Голова кружилась, в горле горело. Малик поднял голову и только теперь увидел, что Лейла стоит перед ним.
– Нам надо… – Ее голос дрогнул, она закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Надо выбираться отсюда. Кто знает, что тут еще может случиться.
– А если Надя придет нас искать? – В самом деле, если сестренке каким-то чудом удастся улизнуть от Идира или если обосуме вдруг передумает и отпустит ее, то правильнее всего ждать именно здесь, верно?..
– Ты сам понимаешь, что не придет. Мы оба это понимаем.
Лейла протянула Малику руку, но он отпрянул. Они как будто опять вернулись в раннее детство, когда то и дело ругались и даже дрались – просто так, без всякой причины, от избытка энергии. Сейчас причина была: брат не мог понять, как старшая сестра может спокойно о таком говорить. Как может быть такой бессердечной. Она способна в любой момент отбрасывать всякие эмоции и мыслить хладнокровно, но он другой.
– Уходим немедленно!
– Ну давай подождем еще чуть-чуть! – взмолился Малик. – Может, она вернется!
По спине его пробежал холодок, затем вдруг пронзительно зазвенело в ушах. С наружной стороны в направлении дома послышались тяжелые шаги.
– Кажется, здесь творится что-то неладное, – произнес чей-то гортанный голос.
Малик и Лейла разом оцепенели: стража!
Девушка первая овладела собой и рывком подняла брата на ноги. На сей раз он без сопротивления позволил ей буквально выволочь себя из дома за обветшалую кухонную дверь. Выскочив на мостовую, они сразу попали в ослепительный луч света.
На западном краю небосвода, словно маленькое солнце, сверкала Комета Баии – так ярко, что Малик не мог смотреть на нее прямо, не прищурившись. На первый взгляд комета представилась ему как будто выточенной из белого камня, но потом он увидел, что по хвосту ее проносятся, исчезая в звездной ночи, синие, фиолетовые и зеленые всполохи. Вся улица дружно, как по команде, воздела очи ввысь, свет небесного тела накатывал на нее волнами. Каждая живая душа в Зиране в этот момент чувствовала сопричастность чему-то таинственно-великому, уже существовавшему за целую вечность до ее рождения, и Малик опять едва не разрыдался: какая жалость, какая несправедливость, что этого не видит Надя.
Он обязательно освободит ее. Он клянется в этом Великой Матерью и кометой, несущейся высоко над ним.
Но каким образом?
Теперь, когда глаза Малика наконец привыкли к внезапному сиянию после долгого пребывания в полупотемках, он понял, что находятся они совсем не там, откуда проникли в дом, а совсем в другом районе. В отличие от той, прежней улицы, эта выглядела богато, роскошно – тут и там цветущие сады, по сторонам – добротные, мощные стены. Способность одного конкретного здания волшебным образом исчезать и появляться, где ему заблагорассудится, была не самым удивительным его открытием за минувший вечер, однако парень все же поразился.
Потом он повернулся лицом к сверкавшим неподалеку величественным очертаниям Ксар-Алахари. Наверняка принцесса сейчас там. Занята тем, чем принцессы обычно занимаются, пока другие люди страдают. Метка переползла к нему на ладонь и принял форму клинка, полновесного, готового к действию.
– Куда ты? – властно спросила Лейла, схватив Малика за плечо, когда он сделал шаг в сторону.
– Искать принцессу.
Ксар-Алахари высился так близко. Если отправиться прямо сейчас, к рассвету точно можно добраться.
– Ты собрался просто так взять и явиться в дворцовые покои с ножом в руке? Стража изрешетит тебя стрелами прежде, чем ты к воротам подступишься.
– Но надо же что-то делать!
– Если тебя самого убьют, ты уже точно ничего сделать не сможешь! – Лейла потащила Малика за собой в один из боковых переулков. Там они укрылись за кучей хвороста. – Итак, варианты. Какие у нас есть варианты?
– Идти в Ксар-Алахари, – снова предложил он.
– Невозможно просто взять и пойти туда, Малик.
– Ладно. Тогда яд?
– Как ты собираешься ее отравить, если не можешь даже просто проникнуть во дворец? – осадила его Лейла, и брат едва подавил искушение съязвить: мол, у тебя есть идеи получше или тебе просто доставляет удовольствие одну за другой отметать мои?
– Может, подготовить ей ловушку на церемонии открытия?
– Там везде будут толпы народа. Как ты собираешься провернуть это дело? Сразу поймают.
Духов клинок впился юноше в кожу. Он обхватил голову руками. Выход должен найтись, не может не найтись. Ведь Идир не стал бы тратить время, давая поручение, заведомо для Малика невыполнимое. Или стал бы?
Тут по переулку прошла большая группа разодетых в пурпур людей. Парень бросил короткий взгляд на их ладони: все рождены под знаком Жизни, как и он. Наверное, это группа представителей Сигизии, избранная для прохода по Храмовой дороге. Стало быть, направляются на Церемонию Выбора. Надо же. Его, Малика, мир сегодня рассыпался в прах, а жители Зирана всё так же как ни в чем не бывало увлечены своими делами. Все хотят знать, кому достанется честь представлять их Сигизии, кто поселится на ближайшие несколько недель в Ксар-Алахари.
Малик рывком вскочил на ноги. Да! Победителей ведь разместят в замке на все время Солнцестоя.
Они будут жить бок о бок с принцессой Кариной.
Парень пробежал глазами по знакомым линиям Жизненной эмблемы, выжженной у него на ладони. Титул и привилегии победителей для зиранцев священны. Никто, даже султанша, не вправе отнять их, коль скоро они завоеваны. Если победителем станет Малик, то именно он проведет весь Солнцестой на расстоянии броска камнем от принцессы. Никаким иным способом к ней так скоро не подобраться.
А уж когда подберется, найти случай и «призвать на помощь Призрачный Клинок» будет делом техники. Пусть это оружие сотворит то, для чего оно создано…
Малик тряхнул головой. Нет, это немыслимо. Абсурд. Как ему пробиться в победители, когда тысячи людей в Зиране подходят для этой роли куда лучше? Эшранца не выбирали уже сотни лет…
Однако… ведь выбора все равно нет. Сколько Малик ни размышлял, более прямого пути к цели придумать не получалось.
Ему каким-то образом – непонятно каким, но придется заставить Жрицу Жизни признать победителем его. А для начала еще, между прочим, надо как-то пробраться в Храм Жизни.
– Куда мы несемся? – на бегу прокричала Лейла, когда Малик порывисто повлек ее за собой прочь из переулка.
Странный, непривычный расклад: в кои-то веки он впереди, а она следует за ним:
– Не спрашивай! Просто доверься мне!
Брат с сестрой влились в разодетую группу. Там если и заметили, что Лейла не из рожденных под знаком Жизни, все были слишком взбудоражены, чтобы обратить внимание на эту странность. Сестра, вцепившись в руку брата, так и прошла в гуще толпы весь путь до широкой площади перед Храмом Жизни.
Здесь каждый специально сооруженный алтарь и каждый дверной порог украшали изображения Аданко. Тревожно-вопросительный взгляд Лейлы так и сверлил Малика – она словно уже угадала и не одобрила «маленький план», созревший в его голове.
Откуда-то сверху донесся то ли шорох, то ли шелест. Это вернулся темный народец – причем в лице не одного или двух, а дюжин и дюжин. Так много сразу юноша их еще никогда не видел. Они торжественно шествовали по воздуху, словно пародируя процессию внизу. Но – опять-таки впервые – чувство благоговейного трепета перед происходящим вокруг побеждало в Малике ужас перед ними. В легендах часто рассказывается о том, как люди после встречи со сверхъестественным обретают новые, необыкновенные способности; может, и он, пообщавшись с Идиром, научился спокойнее воспринимать фокусы темного народца?
– Ты их видишь? – спросил юноша у Лейлы.
На мгновение в его сердце затеплилась несбыточная надежда, но она сразу испарилась, когда та переспросила:
– Кого?
Горький привкус разочарования, казалось, разлился по его гортани. Ах, если бы только явился способ показать сестре, сколько всего волшебного постоянно их окружает. Если бы он мог хоть одним глазком дать ей увидеть мир таким, каким видит его сам. При этой мысли все та же таинственная сила вдруг заклубилась внутри него, заглушая сигналы всех органов чувств. Этот зуд требовал немедленного выхода, освобождения, но Малик не знал, как достичь его. Он только сжимал и разжимал пальцы в надежде: пусть что-нибудь сейчас произойдет! Но не происходило ничего.
