– Так лучше? – поинтересовалось существо голосом, уже совсем неотличимым от человеческого.

Надя взвизгнула: Малик как подкошенный упал на колени. Разум его, окончательно отказавшись воспринимать и верить в происходящее, померк. Такие ужасные видения его еще никогда не посещали, нет… нет! Это по-прежнему лишь игра его неистового воображения, которое продолжает издеваться над ним. В любой момент она может закончиться, и он окажется в телеге на пути в Зиран или, возможно, растоптанным под ножищами чипекве… Где угодно, только не здесь.

– Теперь, полагаю, следует представиться, – снова заговорило существо. – Мое истинное имя древнее песков пустыни и обширней небесного купола, но вам позволено называть меня Идиром и считать царем надо всем, что вы видите перед собой. Добро пожаловать в мои скромные владения.

«Свита» бестелесных духов почтительно расположилась полукругом за его спиной, их красные сердца бились как единый организм, в унисон. Малик все ждал, что Лейла прикрикнет на него, растормошит, напомнит, что безумная свистопляска происходит лишь в его голове, что она не способна причинить ему настоящего вреда… Подаст знак, растолкует, убедит: все это не на самом деле. Но она лишь неотрывно смотрела на Идира, даже забыв опустить руку, которой машинально прикрывала брата и сестру.

– Б-б-большая честь для нас предстать перед ликом вашего величества, – выдавила наконец Лейла, и один вид отважной старшей сестры, имевшей мужество стоять перед настоящим сказочным чудовищем с открытой грудью, без оружия и говорить с ним, придал наконец Малику силы тоже поднять глаза.

– Ты… Что ты такое? – подала голос Надя.

Губки ее дрожали. Существо, прищурившись, смерило ее взглядом:

– А ты сама как думаешь, дитя? Что я такое?

– Чудище.

Идир фыркнул:

– Занимательное наблюдение. В твоем народе таких, как я, кажется, называют обосуме[13].

– Простите нас, ваше величество, мы вовсе не хотели нарушать границы ваших владений и беспокоить вас, – поспешно вмешалась опять Лейла.

Малик тем временем старался припомнить все, что знал об обосуме, или абосомах. Так звали духов природы, привязанных к какому-либо конкретному месту – реке, например, или горе. По силе и могуществу они уступали Божественным покровителям, но превосходили обычных духов. В древних легендах обосуме, как правило, требовали лишь должного почтения от людей, селившихся рядом с ними, но становились смертельно опасны, если не получали его. Конкретно об Идире юноша раньше никогда не слышал.

– Прошу, отпустите нас, и мы спокойно пойдем своей дорогой, – гнула свое Лейла.

– Я бы отпустил, если бы не она. – Идир указал когтем цвета железа на Надю. Та всхлипнула и зарылась лицом в плечо Малика. – Она прибегла к помощи магии на моей земле и должна заплатить за это.

Что за нелепость! Полная бессмыслица. Надя же никогда не проявляла… Малик ахнул. Загадка сказительницы! То чипекве было послушно, пока… пока Надя не высказала ньени свою просьбу. У него снова свело желудок – только теперь не от страха, а от негодования.

– Но ведь она загадала желание только потому, что ей предложила та женщина, из гриотов! – воскликнула Лейла.

– Причина несущественна, – заявил Идир. – Важно лишь то, что оно исполнилось. Древний закон гласит ясно: любой, чье прошение удовлетворено волшебным образом во владениях того или иного обосуме, обязан последнему выкупом. Девчонка получила то, чего хотела. Выкуп не внесен. Я забираю ее. – Существо окинуло беглым взором Малика и Лейлу. – Ну а вы двое свободны.

– Возьмите назад ее желание! – взмолилась Лейла, а Малик крепче прижал малышку к себе. – Перенесите нас за Стену, на то самое место, откуда все началось.

Глаза духа насмешливо блеснули.

– Нет, так не выйдет.

Идир сделал быстрый жест рукой – словно схватил что-то, – и резкая боль пронзила предплечье Малика. Надя взвизгнула, ее тельце дернулось по направлению к обосуме, словно тот потянул за невидимую нить. Брат вцепился в него изо всех сил, но боль была слишком сильна – пришлось отпустить, и она полетела по воздуху, как безвольная кукла, которую кто-то швырнул. Лейла рванула вслед за сестрой, но сразу несколько призраков оттолкнули ее.

Потом Надя зависла в воздухе, как подвешенная: темные волосы веером свесились вниз, детский крик пронзил ночь. Пожалуй, именно этот крик окончательно заставил Малика поверить: это не представление, не сон и не фокус. Ни в какой его галлюцинации сестренка не могла бы так пронзительно выть от боли. Подавив рыдание, он впопыхах зарылся в сумбурный круговорот собственных мыслей, пытаясь извлечь оттуда что угодно, чтобы спасти Надю.

Он знал о сказочных чудовищах и их повадках только из древних преданий.

А они гласят: чудовищ одолеть можно. Перехитрить. Договориться.

Идир уже потянулся за Надей, когда Малик выпалил:

– Постой!

Обосуме остановился:

– Ну?

– Сделка… – Голос парня сорвался, он откашлялся и продолжил: – Может, договоримся? Заключим сделку?

– Что у тебя может быть такого, что пригодится мне?

– Все, что угодно! Назови цену, назови свои условия, мы всё исполним. – Внутренний голос тревожно, как в свое время папин, твердил: остановись, пока не стало еще хуже, но Малик его не слушал. – Если у нас получится, если ты останешься доволен, отпустишь ее и оставишь нас в покое?

– Забавно. А когда не получится?

– Если не получится, получишь не только Надю, но и меня заодно. – Теперь задрожал не только голос Малика, но и он сам. – Ты же ничего не теряешь! Выйдет у нас, выполним мы твое задание – останешься в прибыли. Не выполним – заграбастаешь двоих задаром.

Между бровей Лейлы появилась морщинка; Малик прекрасно видел, что старшей сестре его предложение совсем не понравилось. Но на сей раз вместо того, чтобы окоротить брата, она лишь плотно сжала губы, переводя широко раскрытые глаза с него на Идира и обратно.

Малик сжимал и разжимал руки, мучительно пытаясь нашарить ими отсутствующий ремень потерянной сумки. Звезды над головой, казалось, затрепетали. Идир обошел парящее тело Нади. Теперь они с Маликом оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Готов ли ты сделать все, что я попрошу, не зная заранее, о чем идет речь?

Юноша окинул взглядом существо, склонившееся над ним, и ощутил ту особую хрупкую связь, какая устанавливается между хищником и жертвой за миг до рокового прыжка. Но под спудом страха и смятения в его сердце билось иное чувство, иная сила – та, что пробудилась недавно в ответ на зычный призыв сказительницы-ньени. Непобедимое клокотание этой силы внутри пугало самого Малика, и он попытался подавить его, но тут опять встретился глазами с обосуме.

– Я готов. Все, что угодно.

Идир вытянул вперед когтистую руку – для рукопожатия, как не сразу дошло до Малика.

– Поклянись на крови.

Клятва на Крови – самое серьезное, страшное и тяжелое обязательство, какое может взять на себя человек. Сердце нарушившего Клятву на Крови остановится. Все в Малике кричало, взывало к отказу от такой формы договора, но одного взгляда на хрупкую, безвольную Надину фигурку оказалось достаточно – он судорожно ухватился за руку Идира.

– Обещаю и клянусь выполнить любое твое задание, в чем бы оно ни заключалось.

Глаза Идира потемнели.

– Мой тебе совет, парень: никогда не соглашайся на сделку, не узнав прежде условий.

Когти обосуме впились в кожу Малика, руку пронзила жгучая боль. Капли крови обагрили ладонь духа.

Там, где страшное существо прикоснулось к человеческой коже, образовалась опоясывающая татуировка призрака – размером как раз с ладонь. Малик не успел рта раскрыть, как метка эта отделилась от его тела, сгустилась, затвердела и превратилась в изогнутый кинжал с тяжелым золотым навершием. Еще мгновение – и кинжал снова вошел под кожу юноши в виде татуировки, скользнув кверху, под рукав.