— Скоро тебя вызовут, раз меня взяли в оборот, — Стив сдался и положил вилку на стол. — Я упомянул тебя и твой бар при восстановлении событий.
Аккуратно он сработал. Чисто. Никому не влетит. Брок, который вроде как был в завязке, спокойно потягивал пиво из бутылки.
— Как ты узнал?
Брок хмыкнул, потер бровь, откинулся на спинку стула.
— Ночь откровений в разгаре, да, Роджерс? — большой палец растирал горлышко бутылки, улыбки не было в глазах. — Тебе не понравится мой ответ. А после мне понадобится помощь адвоката. И не только по нашему общему делу.
— Потому и не заявил?
Брок поднялся, подошел к окну, прислонился спиной к раковине.
— Толку сейчас прошлое ворошить.
На мгновение Стиву показалось, будто Баки спустился по лестнице. Он оглянулся — в коридоре по-прежнему не было никого.
— Я виноват, что к тебе не прислушался и не приехал. Ни тогда, ни после суда, — и внутри действительно не было ничего, кроме изничтожающей злости на самого себя. — Мы с Шэрон готовились к свадьбе. И впервые за столько лет я смог о нем забыть. Я позволил себе поверить, что… — эта фраза далась так же трудно, как и когда пустила ядовитые корни. — Он мертв. Мой напарник меня убеждал, мол, еще не все потеряно. А я… Я облажался в единственном деле, которое было для меня по-настоящему важным.
Брок задумчиво кивнул. Сказал, что он остается, а спорить им совсем не с руки, сгонял к кладовке и положил простыню, подушку и одеяло на диван в гостиной.
Стив зашторил окна, еще раз глянул на лестницу — показалось; усталость последних дней все же дала о себе знать. Утром ему предстоит одна из худших задач: как-то объяснить ситуацию Шэрон. На утро проще было бы оставить и второй не менее тяжелый вопрос, который он даже формулировать не особо-то и хотел. Но от реальности не скроешься, ведь так?
Он должен помочь Баки.
Он наконец нашел Баки.
Хотя нет, скорее не так. Он и здесь оплошал. Баки нашелся сам.
— Я не горжусь тем, что делал, у каждого бывают тяжелые времена, — тихий голос Брока без привычных насмешек казался совсем незнакомым. — Но как думаешь, Стив, домушнику поверили бы, что награжденный медалью за доблесть капитан Пирс волоком тащил однорукого парня в подвал?
И Стиву просто нечего было сказать, кроме паршивого со всех сторон «вряд ли». Брок поморщился, хмыкнул, пожелал спокойной ночи и ушел к себе в компании початой бутылки виски.
Совесть жрала и раньше, как ему казалось, в полную мощь. Но когда в три утра он нашел себя пялящимся в потолок без толики сна в глазах, шорох с кухни стал настоящим спасением.
Задняя дверь была приоткрыта. Клен украсил двор желтыми листьями, высокая трава, по крайней мере, гораздо выше той, что была у Пирса, еще не утратила цвета.
Баки сидел по-турецки дальше патио, гладил рукой влажные травинки, точно живое существо. Другая футболка, другие спортивные штаны. Баки не дернулся от его шагов, будто только этого и ждал.
— Ночи уже холодные, — в голову не пришло ничего умнее. Во рту было сухо, точно в пустыне, когда он уселся рядом.
Баки снова перевел взгляд в небеса. Безлунное небо, ясные звезды, ни единого облачка. С самого детства, сколько они со Стивом были знакомы, Баки грезил полетами, жил этой мечтой.
Сколько же таких мечт распалось за эти годы?
— Замерзнешь ведь.
Баки наверняка замерз. Кончик носа был слегка красным. Рука крепко-накрепко вцепилась в траву.
— Ты выбрался, Бак.
— Правда? — пронзительный взгляд пригвоздил к месту, будто ударил под дых.
Уголки губ опущены, как и плечи. Баки снова ломался у него на глазах.
Снова.
— Что, если это сон? Просто редкий хороший сон, который пришел после череды плохих, — полные боли глаза впились в его лицо. — Или я жил во сне? Стив. Я жил во сне?
Сердце Стива пробралось под самое горло. Баки вздрогнул от прикосновения, но не вырывался, холодная костлявая спина была словно из камня.
— А если это был всего лишь сон, — Баки уткнулся лбом в ключицу. Хриплый голос превратился в шепот: — Ничего страшного, когда ты сделаешь подобное в своем кошмаре, — слезы прошли сквозь его футболку. — Убьешь того, кто сделал такое с тобой. Разве это плохо?
Его пальцы гладили волосы Баки, жилка пульсировала на разбитом виске.
И в этот раз, как, впрочем, и в прошлый, он должен был помочь Баки. Защитить. Сделать хоть что-нибудь, черт возьми, а не искать себе оправдания.
— Нет, Баки, нет, — говорило глупое сердце, пока Баки плакал в его объятиях.
Господи. Как же он мог это допустить?
========== Выбор 4. — Цена ==========
Свет пробирался сквозь зазоры между жалюзи. Там, за окном, начался новый день: машины, прохожие, шум от вагонов метро. И все это было так, как раньше, будто они ночевали в их с мамой квартире, а Баки выиграл кровать в битве на пальцах.
Баки почти успешно притворялся, что спит — лежал на правой стороне спиной к стене и периодически поглядывал на него из-под опущенных ресниц. На то, чтобы уговорить Баки отдохнуть, ушло добрых два часа — тот резко подрывался и оглядывался, когда за окном проезжали машины, пока Стива не осенило, что необходимо опустить жалюзи и остаться сторожить сон. Правда и сном это можно было назвать с сильной натяжкой: пару минут — и открывал глаза, будто что-то или кто-то выталкивал Баки оттуда.
Стив потянулся к телефону. 9:15AM. Давно он на полу не ночевал: спина уже выразила свою благодарность, настал черед шеи. Стив бросил одеяло на кресло у окна, кивком поприветствовал Баки и очень хотел, чтобы ему просто показалось, как Баки дернулся, когда пересекся с ним взглядом.
— Еще полежишь или спустишься вниз?
Баки закрыл глаза, нахмурился — скорбная морщинка пролегла между бровей, и Стив едва удержался, чтобы не коснуться плеча в утешающем жесте. Под одеялом увечье было почти незаметным, складки скрадывали черты.
— Я… — попытался ответить Баки, когда пауза слишком затянулась. — Еще побуду здесь. Можно?
— Конечно. Отдыхай. Скажешь, как будешь готов, тогда и поедем домой, ладно?
«Ладно».
Он вышел в коридор и сжал руки в кулаки. Выдавить ответ из человека, у которого наверняка много лет не было какого-либо выбора. Отлично, Стив, все прямо как по учебнику.
После короткого сна голова меньше болеть не стала. Лестница скрипела под шагами. Удивительно, что Баки, точно как и Брок, знал, куда ступать, чтобы идти бесшумно. Впрочем, в доме Брока тот пробыл чуть дольше по времени, пока его мариновали в участке.
Как свидетель, Стив оставил свои контактные данные, объяснил ситуацию, что со вторника ему нужно быть у себя в отделе, но в случае чего по первому зову прилетит для дополнительных показаний. Похоже, Фьюри еще до сих пор никто не позвонил, чтобы запросить на него характеристику: шеф первым поднял бы вой. Сейчас главное — дождаться, что скажет Тони, тот вряд ли не засунет в это дело свой любопытный нос.
Умыться, переодеться не заняло много времени — благо в зарезервированный номер рюкзак с вещами он не успел забросить; сомнительная идея приехать из Вашингтона на машине теперь вполне могла оказаться спасением.
Брок нашелся на кухне с пакетом льда у виска.
— Пожелаешь доброго утра — выгоню пинками отсюда, — безрадостно хмыкнул тот. Кофеварка издала жизнеутверждающий писк и выключилась. — Или если начнешь нотации читать о вреде возлияния.
Стив поставил перед Броком исходящую паром кружку, поднял руки в примирительном жесте.
— Не в моих правилах кого-либо осуждать.
— Обычно после подобных реплик все-таки идет «но».
Стив хмыкнул и сделал первый глоток. Кофе приятно горчил.
— В следующий раз — только попроси.
— Ага, прям умолять стану, — заржал Брок и поморщился. Бутылка виски мстила слишком предсказуемо.
Со времен средней школы они с Броком друг дружку недолюбливали не без причины; хотя не в его правилах было бросать кого-либо в беде, Броку Стив не особо рвался помочь в прошлом году. Но сейчас же вынужденному союзнику, который, вопреки закону, действовал по соображениям совести, он был более чем рад.
