Вот он — момент, все еще горит в моей памяти… Ты улыбаешься, хочешь освободить руку, говоришь, что тебе нужно идти. Я наклоняюсь к тебе через руль и целую твои губы. Ты вздрагиваешь, и я, потеряв на мгновение контроль, страстно целую тебя, с полной отдачей. Ты, рефлекторно схватив меня за плечо, отдаешься поцелую. Осознав, что мой язык решительно творит чудеса, я побоялся напугать тебя этим, остановился и отпустил твою руку. Ты замерла и, не отрываясь, смотрела мне прямо в глаза.

— Лия?

— Да.

— Теперь иди.

— Что?

— Ты домой собиралась, — я рассмеялся, — иди теперь.

— Ах, да. Да, иду. — улыбнулась ты и не двинулась с места. Я слез с мотоцикла, подошёл, подхватил тебя под руки и снова поцеловал.

— Иди скорее домой.

Улыбнулся.

— Да, пока… — сказала ты и продолжала стоять.

— Лия.

Ты еще раз посмотрела на меня и пошла к дому. Я проводил тебя взглядом через аллею, а когда за тобой закрылась дверь подъезда, поехал домой.

Меня переполнял восторг. Что это было для меня? Я не понимал. Внутри смешались несколько чувств. Восторг победы и радость, доселе неведомая мне. Поцелуй был волшебным, мистическим, сильным. Для меня самым необычным из всех, что до этого были. И это была ты — противоречивый человек моей жизни.

Весь вечер я думал, прикидывал планы, разговаривал с собой. Волновался не сильно, но с тихим трепетом внутри, с осторожностью, чтобы не спугнуть то светлое, чему положил начало. Я впервые в жизни не знал, как быть, а потому решил быть, как обычно. Потом позвонил Шатову, и поделился с ним впечатлением, потому что не мог удержать его внутри. Он тогда сообщил мне, что если я так взволнован, то это любовь.

Станешь ли ты моим спутником в жизни, или вошла в нее на какое-то время, я не думал. Я прекрасно понимал твое недоверие в мой адрес, и вдруг подумал, что тебе не место в моей неспокойной, местами рискованной жизни и мне не стоит продолжать. Задумался. Это не понравилось мне, поэтому я остановил свои мысли, успокоил тревогу и уснул, приняв решение действовать по обстоятельствам.

Надо признать, ты умела держать лицо, как никто другой в нашем окружении. На занятиях ты вела себя также, как обычно: ни взглядом, ни делом не показывала, что между нами произошло нечто необычное. Я вел себя соответственно, и весь вечер украдкой кидал на тебя взгляды. Заметил пару твоих, таких же тайных. После занятий я попросил тебя задержаться, так как не разобрал твоей предшествующей контрольной работы, твой почерк иногда бывал сумасшедшим. Видимо, Саша почувствовал нечто отклоняющееся от нормы в моем поведении, потому что пристально посмотрел на меня, уходя. Только за ним закрылась дверь, и я повернулся к тебе, я наткнулся на самый вопросительный из всех твоих взглядов. Но не дав тебе сказать ни слова, я быстро сел к тебе на диван и поцеловал тебя в губы, обхватив руками твое лицо. Ты ответила на поцелуй, а потом смотрела на меня, улыбаясь, с вопросом в глазах.

— Это что, твоя прихоть? — Спросила ты.

— Как иначе ты могла это расценить, конечно! — Рассмеялся я. — Неужели ты могла бы поверить, что этот искренний поцелуй я вынашивал с момента твоей поездки в Горск, исключительно по причине моего необъяснимого влечения!?

— А это так? — Спросила ты

— Так. — Ответил я.

— Ну, давай все же рассмотрим мою писанину, а позднее разберемся, что ты задумал.

Я вновь рассмеялся:

— О, нет, нет! Я просил тебя задержаться для ужина, ты не против?

Ты согласно кивнула, и я сообщил, что сам его приготовлю. Мы с тобой поели, пообщались, я несколько раз вскользь предлагал тебе не уходить, но, сославшись на подготовку к четвертному экзамену, ты всё-таки ушла. Я поцеловал тебя в дверях еще раз.

Тебя определили в школу олимпийского резерва, режим твоих тренировок сменился. Последующие будни я видел тебя всего раз, да еще раз пришел к тебе ночью, под балкон, пьяный, разбудив тебя. Ты выглянула сонная, улыбнулась и пообещала зайти завтра ко мне домой.

Мое счастливое «завтра» настало только через два дня, когда ты пришла на урок. Я вел занятия, изнемогая от желания остаться с тобой наедине. Я видел и твой неподдельный интерес, но он совсем не казался мне чувством. Ты с любопытством наблюдала за моим поведением. Я понимал, что ты осторожничала. Похоже, ты мне не верила.

«И верно, Влад», — сказал я себе, — «заносчивые родственники, связь с истеричным бойфрендом, попойки, марихуана. Ей ты такой не нужен. Она строгая, воспитанная и порядочная».

Вечером ребята попросили меня прогуляться с ними до Нила, который проходил лечение в больнице. Нас не пустили внутрь, а потому дружною гурьбой мы отправились кричать ему под окна. Он высунулся в окно — бледный, худой, слабо помахал рукой и исчез во тьме палаты. Такой же, но уже не очень веселой гурьбой, мы шли обратно. Саша дважды пытался завести со мной разговор, и ты смотрела за моей реакцией. Всякий раз я аккуратно обрывал его, объясняя, что спустя почти полгода после нашего разрыва, говорить нам не о чем, и в итоге он ушел домой ни с чем. Я проводил тебя до дома. Было уже темно.

— Послушай, — сказал я. — пойдем ко мне? Быть может, тебе не нужно сегодня домой?

— Да, если мама с братьями уедут к тёте, пойдем к тебе. — Ответила ты.

— Как это связано? Просто приходи, — попросил я, но ты, сомкнув губы, отвела взгляд, и я понял, что затронул нелегкую тему. Я поцеловал тебя в щеку, ты ушла, а я отправился домой ждать.

Я видел, что ты близка к тому, чтобы остаться со мной. Я знал, что у тебя не было мужчин, и волновался. Для меня ты все еще была загадкой, но я влюбился и был готов разгадать ее. Наши прошлые распри и глупые соревнования померкли, теперь я и сам не понимал, кто из нас побеждает. Я был готов сдаться сам, по первому твоему требованию.

*****

Ты пришла. Вошла в квартиру, зачем-то огляделась, улыбнулась. Все в тебе дышало природной красотой: разбросанные по плечам кудри, красивые губы, аромат твоей кожи сводил меня с ума. Я обнял и поцеловал тебя, чувствуя прилив страсти, но ты отстранилась.

— Дома не все в порядке? — спросил я, и ты кивнула. Я сказал:

— Поехали.

— Куда?

— Увидишь. Там красиво.

— Я легко одета, не для мотоцикла.

Я молча надел на тебя мою куртку, перчатки и закрыл за нами дверь.

Мы полетели по ночным улицам, за город, на берег Камы, мчали по тракту, до "Пермских гор", и там долго бродили по берегу. Природа всегда волновала тебя. Ты раскрывалась среди лесов. Глядя на тихую водную гладь, ты о чем-то поговорила с рекой и успокоилась. Такие ритуальные повадки меня немного удивляли, но они подходили тебе. Верить в то, что ты ведьма и знаешь язык леса было проще, чем заподозрить в тебе прагматика.

Ты сказала, что замёрзла, и я предложил поехать на дачу. Ты согласилась, но предупредила, что завтра тебе необходимо быть в школе, к 12 часам дня. Я пообещал довезти. По дороге несколько раз я сбивался с пути, потому что в голове прокручивал возможные варианты событий ночи. Всю дорогу до дачи я мысленно осуждал себя за желание стать ближе: тебе было всего 16 лет. Я очень волновался.

Эту ночь я тоже помню в деталях: помню все запахи, окружающие нас, звуки. Я разжег огонь в камине, чтобы согреться. Потом мы выпили чаю и немного побродили в саду, что был покрыт выпавшим первым снегом.

Я взял тебя за руку, поцеловал ее. Ты смутилась. Вдруг я вспомнил, что еще не показывал тебе третий этаж. Повел тебя туда, зная, что картины, которые мы увидим, будут лучше любого кино. Когда мы вышли на плато, ты застыла в изумлении. Полностью стеклянная крыша открывала перед тобой звездное небо. На полу не было ничего, кроме густого ковра.

Ты изумленно смотрела наверх. Небо казалось близким, а звезды яркими. Я взял тебя за талию, приподнял, и, попросив не отрывать взгляда от неба, медленно обернулся несколько раз вокруг своей оси. Небо кружилось — ты, улыбаясь, смотрела вверх, а я сейчас не могу не вспомнить, что именно здесь впоследствии родилось наше лучшее произведение, когда ты, много лет спустя, в одну из счастливейших наших ночей, предложишь мне написать его. Но тогда я об этом и не подозревал.