Стрельба справа, со стороны города, звучала совсем близко – едва полкилометра, и он, преодолевая спазмы кашля, повел роту налево, к железнодорожной насыпи. Совсем скоро появилась спасительная возвышенность, и отряд резко повернул к станции. Рядом не пролетело ни одной пули, и Ритемус на секунду помедлил, проверяя, все ли следуют за ним. Перед глазами внезапно выросло двухэтажное здание вокзала и очертания домов, и из глотки родился вопль:

- Поднять знамя! За республику!

- За республику! – подхватил хор полусотни ртов клич и ворвался в огороды, снося заборы и вытаптывая сорняки на заброшенных участках, некогда принадлежавших аристократам и городским богачам. Двое солдат в оливковой форме, обходивших простреливаемую из вокзала улицу, остановились, как заколдованные, увидев высыпавшую на них орду.

Адъютант разделил роту, и с двумя взводами ринулся через огороды на главные улицы, чтобы помочь коннице Аумата, которая отвлекала внимание, и теперь наверняка была зажата на противоположном конце улицы. Выскочив за угол, он принялся выцеливать из револьвера тех, кто пытался подстрелить всадников. Однако это было едва ли не лишним - конница топтала и рубила без устали и страха врага, поверившего было в успех атаки, а теперь метавшегося в панике и клубах пыли, и скрыться ему было некуда, потому что повсюду мелькали лошадиные туловища, короткополые востроносые кавалерийские шапки и сверкающие палаши. Патроны в барабане кончились, и Ритемус ретировался за угол. Мимо него с криками: «За республику!» и «Смерть монарху!» побежали порядком потрепанные и черные от сажи, но воспрявшие духом защитники полустанка, перемахивая через трупы лошадей и убитых.

Монархисты тем временем очнулись от ступора, развернулись и принялись расстреливать лошадей в упор; несколько всадников свалились наземь. Со стороны города послышалась громогласная хаотичная стрельба и неразборчивый боевой клич. Ритемус задвинул барабан на место, и побежал вперед, готовясь к худшему. Кавалерия уступила место пехоте, принявшись добивать одиночек, убегающих через огороды и горящие поля. Где-то коротко протрубил рожок, и из перекатывающейся полумглы выбежали темно-зеленые, почти черные фигуры, пронзающие штыками разбегающихся врагов. Оставшиеся в живых бросили оружие, и всех выстроили в ряд на пустом пятачке, где не было трупов, с блаженством пиная согнувшихся в три погибели пленных под ребра.

- Равелус на месте? – спросил Ритемус подоспевшего Аумата.

- Так точно! Ушли с насосными помпами. Пока дым есть, их не заметят.

- Вы отослали людей тушить поля? – спросил кто-то позади. Ритемус обернулся и увидел низкого, подтянутого и усатого человека с офицерскими погонами. Левая рука была забинтована в предплечье, но продолжала цепко держать рукоять наградного клинка. Он убрал револьвер в кобуру и отдал честь; Ритемус сделал то же самое и пожал ему руку.

- Да, командование приказало нам защитить поля, - сказал он, когда оба представились.

- Не хочу расстраивать, но дело гиблое – они с ночи, пока нас травили, как собаки, жгли. Ночью было холодно и сыро, когда солнце вышло, зерно немного подсохло и занялось пожаром.

- Так, значит, не все потеряно. Аумат, коням пять минут на отдых и давай в рощу, сторожить Равелуса. У вас сколько людей осталось, лейтенант?

- Когда последний раз считали, было две сотни без раненых. Только это было на рассвете. А сейчас… сами видите, что творится. А где остальные части?

- Командование решило, что помощь вам нужна срочно, потому мы пришли как авангард, остальной полк подтянется через пару часов. Полустанок терять нельзя – скоро сюда и эшелоны прибудут, а выгружаться под огнем противника – не слишком большое удовольствие, - ухмыльнулся он.

Вместо ответной реплики лейтенант протянул ему кусок влажной тряпицы. Ритемус поблагодарил его и повязал на нижнюю половину лица, вдыхая вонь сырости, исходившую от нее, и чуть смягчившуюся горечь воздуха.

- И вам советую, - сказал он своим бойцам. Трупы уже растаскивали и клали вдоль домов штабелями друг на друга – при большом желании и отсутствии брезгливости можно было бы сделать бруствер поперек улицы, но от этой мысли его перекосило.

- Куда вы закопали умерших? – спросил он.

- Тех, что погибли с полуночи отнесли в подвал вон того дома, он большой и там прохладно. Копать могилу было некогда и никому – мы уже четверых потеряли за раскопками. Едва начинали копать, тут же объявлялись эти черти. Как только подкрепление придет, мы всех похороним – и своих, и их со всеми почестями.

- Было бы неплохо, - скептически заметил Ритемус. – При такой жаре и влажности тела начнут гнить уже к вечеру. Аумат, время! – постучал он по часам.

- Так точно, господин адъютант! По коням! – в воздух вновь поднялись тучи пыли, и раздались топот копыт и лошадиное ржание.

На уровне второго этажа тянулась непроницаемая черная пелена, затем она прерывалось на миг, и в этот миг сквозь щель в дыму светило кристально голубое небо в редких перистых облаках и откуда-то все нещаднее било раскаленное бескрайнее блюдце, которое проклинал каждый кто мог. Ритемус промокнул шею почерневшим платком и невольно чертыхнулся – спину саднило от раздражения, и прикосновение приносило боль.

Лейтенант, с позволения Ритемуса севший на землю, где дым чувствовался слабее, вдруг очнулся от размышлений:

- Вчера под вечер они что-то на путях делали, кажется, заваливали хламом. Прежде чем направлять поезд, нужно взорвать.

- Хитрые сволочи, - поморщился Ритемус. – Ничего, номер первый прибудет, если не снесет массой, разобьет из пушек.

- Бронепоезд?

- Конечно. Противник знает, а вы нет?

- Слышал, но не думал, что так скоро задействуют. У командования нет терпения? Осада меньше недели идет.

- Король может скрыться в любой момент, да и два года войны – это совсем не мало. Когда-нибудь надо ее заканчивать.

Лейтенант вздохнул и явно что-то хотел сказать, как взгляд его устремился в небо.

- Кажется, дым рассеивается. Эй, что видно сверху? – крикнул он в сторону здания вокзала.

- Справа дым меньше идет! – донеслось оттуда.

Действительно, теперь дым шел отдельными облаками, и дышать стало намного легче. Ритемус снял повязку и приказал выдвинуть за пределами деревни и следить за тем, чтобы Равелус и Аумат вернулись невредимыми. Все были в напряжении и ждали, что вот-вот над высокой травой разнесется «За короля и отчизну!», но в дыму появилось черно-желтое знамя, и отчетливо заслышался конский топот. Вслед за знаменосцем на одном коне скакали Аумат и Равелус.

- Не заметили! – гордо сказал Аумат, соскакивая наземь.

- И это мне не нравится, - низким осуждающим голосом добавил Равелус. – Такое ощущение, что город вообще вымер. Я отправил людей на самый край полей – тщетно. Ни единого движения. Нехорошая тишина.

- Согласен, - кивнул Ритемус, - но пока здесь нет Альдериса, мы ничего не можем поделать.

После обеда деревню наводнили сотни солдат – повсюду теперь царили суматоха, толкотня, а среди защитников полустанка – и странная веселость. Пусть они знали, что битва еще далека от завершения, и возможно, сегодня еще будут бои, шансы умереть многократно понизились. На улицах в разгруженные от провианта телеги размещали раненых – тяжелораненых было немного, некоторые отравились дымом и пребывали в полубессознательном состоянии, остальные же не могли даже пошевельнуться от кровопотери и дикой усталости.

Когда верхний этаж вокзала освободили от тел убитых, Ритемус поднялся туда и посмотрел на город. Севеллас сильно разросся с тех пор, как он был там в последний раз. Теперь в центре было много четырех- и пятиэтажных зданий, - «как в столице», пришло ему на ум, - которые окружало огромное кольцо двухэтажных домов. Высились вдалеке трубы остановленных заводов, цепляя облака. А ведь пять или шесть лет назад это была, по сути, лишь огромная деревня, в которой от города был центр, и даже в нем тогда редко встречались дома выше двух этажей, зато грязных переулков и неумело построенных хибар, рассыпающихся от старости, было не перечесть. Однако в конце войны, когда бои уступили место редким пограничным местечковым стычкам, город начал преображаться. Почти весь жилой фонд был разрушен, и нужно было создавать его заново. Многие солдаты и гражданские, тем не менее, не имели ни средств, ни желания возвращаться назад, - Севеллас стал важной точкой торгового маршрута на восток, и предприимчивые граждане смогли неплохо подзаработать на контрабанде и спекуляции; так же здесь были плодородные и утратившие своих хозяев земли, на которых можно было без проблем возделать свой участок, - и король распорядился отстроить город. Разумеется, сделано это было не просто так: во-первых, еще до войны из западных районов страны, прилегающих непосредственно к фалькенарско-арлакерийской границе, начался отток населения, и требовалось разгружать другие провинции от беженцев. Во-вторых, не вся пустующая земля нашла своих хозяев, а продовольствие дорожало каждый час, и потому правительство ввело благоприятный налоговый режим для фермеров, что сразу же возымело свое положительное действие. В-третьих, Севеллас должен был стать образцовым городом, крупным торговым и промышленным центром богатого ресурсами региона, который должен был за собой поднять и остальную страну, ходящую в оборванных платьях и собирающую крошки с земли.