В отряд, которому предстояло перейти через фронт, Ритемус зачислил несколько человек – одного местного, знающего местность, одного выжившего на той же линии обороны, где был и он сам, и Неральда. А вечером, сидя в своей палатке и надиктовывая Валерусу сведения, которые требовалось передать, и посмотрел на изрядно похудевшего мальчишку.

- Написал?

- Да, господин Ритемус.

- Прочитай вслух.

Тот прочитал вслух, и когда закончил, командир сказал:

- А теперь запомни все, и будь готов защищать бумаги ценой жизни, а если спасти не удастся – то уничтожить, и самому рассказать все, что потребуют офицеры повстанцев. Ты тоже пойдешь.

Глаза юноши широко раскрылись:

- Зачем?

- Там ты будешь много полезнее, чем здесь. Совсем скоро мы начнем активную деятельность, и, возможно, в этих местах будет не менее опасно, чем на фронте. К тому же ты мой секретарь, и помнишь многое из того, что записывал, и лучше тебя эти записи никто не знает. И... если вас схватят, - скрепя сердце, сказал Ритемус, еще больше внеся тревогу в разум юноши, - У тебя единственного есть шансы выжить, понимаешь? Я договорюсь с остальными о том, чтобы тебя в случае пленения выгородили и сказали, что ты просто прибился по дороге. С тебя не будет столько спросу, сколько со взрослых – быть может, тебя отпустят; могут избить, но ты будешь жить и продолжишь свой путь!

И тебе будет намного легче прятаться в лесу, ведь ты намного меньше. Зато, - решил он успокоить Валеруса, у которого начали трястись поджилки, - если ты выполнишь приказ, тебе целый памятник поставят или самое меньшее – наградят медалью.

- Так точно, господин Ритемус!

Лицо его понемногу озарялось мыслями о героическом будущем, и Ритемус, дабы не спугнуть их, отправил его ужинать и отдыхать, а сам посмотрел на часы – Иттерим должен быть уже здесь, однако не раздавалось радостных криков, и никто не заходил в палатку, чтобы тихо доложить о прибытии. Он представлял себе его перекошенное от удивления и некоторой доли презрения к десяткам гражданских, и то, как он вновь будет ему объяснять, что они тоже имеют представление о дисциплине и ничем не уступают солдатам. Не менее интересно было бы посмотреть и на солдат, которых он отрядил для прорыва через фронт, и почему-то они представлялись Ритемусу худощавыми, беззубыми и немощными, словно месяц или больше страдали от цинги и дизентерии одновременно, и так же беспричинно, словно поднимающаяся за пределами его жилища вьюга, навевались мысли о том, чтобы послать только своих людей, мол, дешевле и безопаснее выйдет. Но в таком случае он не получит гарантии в том, что легионис не начнет чинить ему гадостей. Только узнать бы, в чем он подозревает самого Ритемуса…

Снаружи сквозь легкий ветер зашептал хорал, и в палатку зашел Северан.

- Пришел. Говорит, на них напал по пути патруль минатанцев…

Ритемус кивнул, торопливо накинул шинель, и направился к группе людей, стоящих на краю поля света, излучаемого кострами. Легиониса он пригласил в свою палатку, его спутников отправил в другую, где для них приготовили пледы и трофейные термосы.

- Все уцелели? – спросил он Иттерима, подав ему кружку с пахнущим хвоей кипятком в качестве жеста гостеприимства.

- Да. Они нас по следам нашли – мы слишком торопились и шли неосторожно. Они тоже сплоховали – мы их услышали и всех четверых положили на месте. Не будем об этом. Как и ожидал, вы тут неплохо устроились, - отогнул он край палатки и посмотрел на костры, у которых вперемешку устроились люди с оружием и безоружные.

- Еще и дети… - заметил он. – Так много. Я всегда думал, что младенца невозможно заставить замолчать больше чем на два часа, а дети постарше то и дело норовят сбежать куда-нибудь навстречу с неизведанным. И то, и другое может отразиться самым гибельным образом, но, как я вижу, вы этого избегаете.

- Методом проб и ошибок и после тяжелейших испытаний, что выпали нам в течение первых трех недель, мы научились сливаться с окружающей местностью и действовать сообща – это самое главное, и здесь ничего сверхъестественного на самом деле. Ладить с людьми не сложнее, чем командовать солдатами.

- Не всегда, поверьте моему опыту. Когда я был на западной границе, мне был дан приказ остановить поток беженцев, организовать его и дать проход навстречу идущим войскам. Как думаете, я справился?

- Что-то мне подсказывает, что нет, - чуть пораздумав, ответил Ритемус. – Именно поэтому вас сослали сюда?

- В том-то и дело, что я организовал все как надо, пусть для порядка пришлось дать как-то раз пару очередей над толпой, а еще раз – и в нее, но ставка впоследствии заявила, что это можно было проделать быстрее, и тем самым того гибельного шквального обстрела с замаскированных позиций фалькенарцев можно было избежать, и виноватым оказался я.

Ритемус тяжело вздохнул, отгоняя воспоминания, и спросил:

- Как это? Ведь между началом войны и той эпопеей с оборудованием мобильных артиллерийских позиций прошло больше месяца! Фалькенарцы проделали этот трюк гораздо позже начала активных действий с нашей стороны.

- Вот так, - пожал плечами Иттерим, - А сюда меня сослали не сразу, но вы тоже правы, мой промах повлиял на эту ссылку. Ну а что я мог сделать в той ситуации? Все продовольствие пришлось отдавать солдатам, и местные не хотели делиться, пришлось отнимать силой, а их кормить обещаниями, а когда через две недели фалькенарцев удалось оттеснить, и поставки были налажены, и все были сыты, все равно гражданские были недовольны и требовали вернуть им разрушенные дома с меня, понимаете? И нисколько не хотели уходить вглубь страны. А затем это дело чуть не превратилось в мятеж… С тех пор я зарекся иметь дело с гражданскими – солдат не будет ныть при каждом случае и терпеть до последнего. И все же любопытно, как вам это удается? Это наверняка ваш первый опыт командования соединением столь больших размеров? – заискивающим тоном вдруг спросил легионис.

- Да… - удержался от желания выплеснуть чай в ему лицо Ритемус. – Размеры здесь на самом деле не имеют значения, достаточно лишь показать силу, основанную не на насилии, а на уважении, впрочем, как и везде. Я сторонник той мысли, что всякая власть на штыках держится не долго.

- Разумеется, - поддакнул легионис, явно неудовлетворенным ответом, и предложил представить своих людей, которые пойдут через фронт. Они оказались довольно крепкими по телосложению ребятами, с ними люди Ритемуса пропасть не должны. Сам он представил всех, кроме Валеруса - тому он подал знак сидеть на месте; не стоило обращать на него ненужное внимание легиониса.

- Ритемус, а что вы собираетесь делать, когда мы достигнем успехов в нашей борьбе? Рано или поздно мы будем вынуждены принять ту или иную сторону, - спросил Иттерим, вернувшись с Ритемусом в его палатку после обсуждения первого совместного нападения.

- Вы правы. Все зависит от дальнейшего положения на фронте, и мы примкнем к тем, кто окажется более сильным. Если это будут повстанцы, значит, к повстанцам. Если король – значит, к королю. И моя шинель тут вовсе не причем – когда я отправился сюда, то явился служить родине, а не мятежникам или кому-то другому, - с непроницаемым лицом ответил Ритемус, словно зачитывал донесение.

- Тогда почему бы нам, офицерам королевской армии, не приблизить победу верных монарху войск?

- Потому что на мне ответственность за более чем две сотни людей. Я не хочу, чтобы они оказались в стане побежденных, и вся борьба против иноземного захватчика свелась к их угнетению в течение всей оставшейся жизни.

- Королевские войска скоро дойдут и сюда, будьте уверены! – широкая фальшивая улыбка прогнала по лицу глубокие морщины.

- Пусть так, но я должен сперва убедиться в этом сам, когда буду в вашем лагере и услышу радиопередачи.