Он тряхнул головой – мысли пошли не в том направлении. Быть может, как Ритемус плохо понимает, в чем музыкальность этого напряженного, однообразного горлового пения, и этого поющего голоса, в чьем пении почти нет ритма – он то и дело меняется, то внутри строфы, то между ними, и этот диссонанс все равно сочетается с остальными инструментами, - так и им арлакерийская музыка наверняка кажется валаймам жуткой сумбурной какафонией? Во время Северного похода валаймы пели редко, несколько раз, но это было привычное хоровое пение, которое известно народам всех соседних стран.

От музыки клонило в сон, и Ритемус медленно встал со скамьи и поплелся в дом.

В просторной комнате обе кровати были пусты – два десятка солдат вплотную расположились вдоль стен вместе с разряженными винтовками, и смотрели на огонь в печи – жара было недостаточно, чтобы прогреть дом до комфортной температуры, но его хватало, чтобы пережить ночь в шинелях.

- Командир, мы вам кровать оставили, - встал и коротко поклонился пожилой валайм.

- Спасибо, обойдусь. Сами на них ложитесь, либо вынесите к черту.

Солдаты стали переглядываться и перешептываться, но Ритемус уже вышел на улицу, чтобы проверить следующие дома. Не то чтобы он не доверял новым командирам – лишь считал, что лучше проверить все самому и обеспечить своим людям наибольший уют, насколько это возможно – он не хотел вести батальон сопливых и трясущихся в горячке бродяг.

А с этого самого момента ему снова придется учиться тому же самому – быть не командиром, а лишь первым среди равных. Думать, как они, действовать, как они, и говорить доступным им языком. За этот день ему отдали честь около двух десятков раз, хотя рапортов и донесений он выслушал не меньше сотни, а то и две. В особенности это касалось валаймов – если молодые еще как-то старались держаться устава, то пожилые делали короткий поклон, какой был принят у минатанцев и родственных им народов при обращении к старшим. К минатанской армии это тоже относилось – поклон занимал место обычного прикладывания ладони к козырьку. Первые несколько часов Ритемус одергивал солдат, обращающихся к нему, но затем перестал обращать внимание, переключив его лишь на сохранение дисциплины. Как это говорится у фалькенарцев, «старая свинья по-новому не завизжит».

Утром был переполох – едва рассвело, над округой завис стрекот аэроплана. Первые проснувшиеся тут же затоптали костры, часовые зарылись в снег, и никто не смел двигаться. Все долго всматривались в небо, но где летела машина, понять не смогли. В обед часовые притащили к Ритемусу, наставляющего командиров взводов, пару мальчишек лет десяти-двенадцати, от которых с час пытались узнать, какого черта они здесь забыли, и не серыми ли они были подосланы. Те утверждали, что живут в деревне, откуда батальон пошел своим ходом, и им было интересно, чем занимаются солдаты. Доведя их до слез, а себя – до потери терпения, Ритемус удостоверился, что они не знают ничего запретного, и повелел сопроводить их до дома, дав указ отрокам никогда не подходить к этому месту впредь.

- Мог и не предупреждать, - усмехнулся Тумасшат, - после такой нервотрепки они точно сюда не сунутся.

- Я могу поспорить насчет того, кто чья нервная система пострадала больше. Мы здесь останемся лишь на несколько суток, потом двинем подальше от дорог. И я хочу, чтобы об этом посторонним стало известно как можно позже. Лучше скажи мне, где мы можем безопасно осесть при следующем переходе. Мы пойдем на юго-восток. Куда именно, посмотрим, но подальше от чужих глаз.

Он расстелил на столе карту.

- Тут я тебе не советчик, - покачал головой Тумасшат. - Севернее – сказал бы, а южнее моих краев… Эй, ребята есть ли кто из здешних мест?

Три из четырех разведгрупп вернулись к послезавтрашнему рассвету. Было ясно одно - возрожденцы стремятся взять город в клещи, и западная их часть, на счастье Ритемуса, сильнее. Железная дорога действительно работает исправно, и по ней чуть ли не каждый час приезжают эшелоны с войсками.

- Впрочем, я не удивлен, - сказал Ритемус, и едва совет был окончен, батальон снялся с места и двинулся на юго-восток, стремясь обойти наступающие вражеские войска.

Через несколько дней они были на месте. Последняя группа вернулась с плохими известиями – разведчики напоролись на вражеский разведотряд, и почти сутки скрывались от него.

Чем ближе отряд подходил к конечной точке перехода, тем сильнее чувствовалось волнение, и тем меньше бойцы представляли, что будет дальше, молящими глазами пожирая командиров и прося их дать какие-то гарантии того, что они останутся в живых. Минор-легионис лишь усмехался на эти просьбы. Многих переход сильно утомил – некоторые под конец уже ползли на четвереньках. Увиденное ими во время перехода тоже сыграло роль – путь лежал через разграбленные и сожженные деревни, в которых Ритемус уже бывал два года тому назад, и словно экскурсовод, коротко рассказывал подчиненным о том, что произошло с каждой из них. Мимо некоторых деревень он проходил нарочно, - от них остались лишь обгоревшие квадраты, устрашающе чернеющие в белизне.

Наконец, с наступлением очередной ночи Ритемус выбрал наблюдательную позицию, с которой просматривалась железнодорожная станция, несмотря на протесты – немногие к этому моменту сохранили полную твердость духа, и боялись потерять одного из тех, в кого и кому можно было верить. Но ему надо было убедиться во всем самому.

Три из пяти железнодорожных линий были пусты, на разворотных петлях, непосредственно примыкавших к ней, стояли вагоны, из которых солдаты в серых шинелях выгружали ящики и мешки, которые, в свою очередь, складировались в телеги и кузова. Ограду составлял наспех составленный забор из колючей проволоки. На крышах ангаров темнели сложенные из мешков охранные посты. Освещение, к счастью, было совсем слабым – несколько тусклых прожекторов, а уличная линия освещения барахлила.

Согласно донесениям, поезда прибывали постоянно, и беспрестанно велась и их разгрузка. Поэтому вариант действовать скрытно сразу отнесли к негодным. Планировалось лишь тихо подойти, насколько это было возможно, а потом застать врасплох спящего неприятеля, заминировать все, что можно, и дать деру в лес. Место для отхода уже было выбрано – несколько рубежей, чтобы отбить атаки, если канцы будут наступать, затем лагерь в десяти километрах, а потом на север. Начало назначили на три утра следующего дня – на время, когда сон у спящих будет крепок, а внимание у бодрствующих рассеянно.

Три роты было решено направить на штурм, еще одну половину роты оставить на охране лагеря, а вторую выслать для подрыва железнодорожных путей десятью километрами южнее для отвлечения сил врага от склада. Реналур справедливо заметил, что это может вызвать обратный эффект, и Ритемус согласился, но нельзя было исключать самый худший вариант, и эти две группы, высланные для подрыва, имели шанс выполнить задание.

- Имейте в виду, - говорил он перед боем, - как вам ни было бы жалко себя, помните, что в городе находятся многие тысячи человек, которых мы можем спасти, выиграв хотя бы десяток часов. Если кого-то интересует, узнают ли о нашем подвиге - пройдет много времени, а может быть, только наши убитые враги будут его свидетелями.

«Да здравствует Республика» - было ему ответом, произнесенное дрожащими от страха и холода голосами четырех шеренг, застывших, словно восковые фигуры. Ритемус признался себе, что хотел бы заглянуть и в глаза солдат, но в полумраке, освещаемом лишь несколькими маленькими кострами, выражения лиц лишь угадывались. Зато было слышно прерывистое дыхание – первое испытание покажет, чего они все стоят.

Он последний раз взглянул на часы, поймав отблеск костра на стекле циферблата и негромко отдал команду выдвигаться, и через несколько минут огоньки потерялись за черной стеной деревьев. На землю опускался туман – сначала легкой дымкой, затем все тяжелее и тяжелее. С ранее выбранной позиции уже почти ничего не просматривалось – открытым взору оставались пути, наполовину терялся в облаке перрон и здание станции, плохо угадывались очертания склада, на чьей крыше отсиживались вражеские наблюдатели. Часть плана, согласно которой при отходе или тяжелой ситуации следовало применить минометы, пришлось вычеркнуть – расстояние между противниками сократится до минимума.