Туча не просто вздрагивает, она содрогается, в миг теряет четкие очертания и бесформенной массой растекается по гостиной.

– Этот никчемный трус?!

– Мне он тоже не нравится, и насчет трусости согласна. Он единственный сбежал, бросив всех.

Туча успокаивается, по крайней мере, она съеживается до прежних размеров и вновь обретает очертания человека.

– Он возомнил, что может стать королем! А станет мальчиком на побегушках у Столпов. Откуда она знает истинный расклад сил?

У меня вторая ошибка подряд – плохо. Я снова ее недооценила, я сочла, что она человек канцлера, а она от «пятерки».

– Да уж.

– Не станет, – тотчас противоречит она себе. – Он умрет. Все умрут.

Она раскидывает руки, заходится в безумном хохоте, и чернильная ночь затопляет гостиную.

Я удерживаю гончую на месте. Когти взрывают паркет, скребут каменную плиту.

Гончая впитывает магию и с каждым мгновением становится сильнее. Становилась бы, если бы не черт. Почему маги до сих пор не додумались до столь очевидного решения? С призрачной гончей может справиться другой призрак или дух. Наш с Авророй черт не смог бы, он еще маленький. Взрослый черт? Не уверен...

Зато в связке маг-черт результат потрясающий. Черт ранит гончую быстрее, чем она успевает восстановиться за счет моей силы, а она ему вреда причинить не способна, благодаря тому, что я ее держу. Надо будет обязательно приказать Академии магии начать исследования в этом направлении.

Гончая мельчает, слабеет, пока не превращается лишь в тень самой себя. На миг она показывается обычным призраком. Последний взмах, черт развеивает ее.

Сколько времени это заняло? Четверть часа или около того.

Гвардейцы лежат, целитель лежит. Канцлер ушел, но его побег меня меньше всего заботит. Так и быть, пару часов пусть наслаждается свободой и бежит так далеко, как сможет, все равно не уйдет. Я уверен – он не больше, чем инструмент в чужих руках.

Призывательница... натворит дел. Ее не следовало отпускать живой. Мой промах, и то, что я всеми силами удерживал гончую не оправдание.

– Рори, я. Рори?!

Черт, куда Аврора пропала?! Я видел, она хорошо справлялась. Я расслабился, когда опасность ушла. Аврора держалась за моей спиной. В спальне ее нет. Она вернулась в тайный ход? Но Аврора не стала бы уходить далеко.

Почему она не отзывается?!

– Моя принцесса?

Я бросаюсь к ходу, заглядываю. Никого.

– Ум?

– Где она? Где Аврора?

Черт в два прыжка пересекает спальню и шлепает лапой по двери.

Я дурак... Аврора сделала то же, что сделал бы я – она побежала за призывательницей. Небеса, хоть бы Аврора не успела, пожалуйста.

Черт вдруг с визгом отскакивает от двери, опрометью улепетывает.

Я распахиваю дверь.

Я ослеп? Впереди не просто темно, черно. Отшатнувшись, я бросаю взгляд в сторону, убеждаюсь, что зрение со мной. Тьма. Не может быть! Это призраки? Точнее, концентрация боли и мучений без следа личности. Чернота медленно затекает в спальню. Я отступаю еще на шаг.

Аврора догнала призывательницу, и они там, во тьме. Аврора, только выживи. Я не представляю, что маг может противопоставить призраку. С призраками работают жрецы. Я же.

Вернуться, схватить с пьедестала скипетр и направить на наползающий мрак – умом я понимаю, что с мига, как я распахнул дверь, проходят доли мгновения, но кажется, что уходит вечность, что я непозволительно медлю.

Я сжимаю скипетр до боли в пальцах. Я наследник, но не король, и артефакт не хочет меня признавать, я буквально продавливаю свою волю. Навершие ослепительно вспыхивает. Я теряюсь в белизне. Вперед иду по памяти, пока не врезаюсь плечом в проем.

– Рори? Моя принцесса?

Я никак не могу проморгаться. Рори все еще не отвечает.

– Черт!

Он же цел? Плохо, если его тоже зацепило.

– К-керт?

Я оборачиваюсь. Я по-прежнему не могу видеть.

Голос... Я безумно счастлив его слышать. Папа пришел в сознание и, пусть тихо, запинаясь, с трудом, но смог заговорить. И одновременно я безумно разочарован, что голос не принадлежит Авроре.

– Леди?

Ответа нет.

– К-ке.

Черт!

Наверное, я не смог бы выбрать между отцом и любимой, но сейчас выбора как такового нет. Слепо шарить по гостиной бесполезно и даже опасно, мало ли, что я зацеплю. Тот же круг далеко не всегда можно тронуть без последствий, а я понятия не имею, что на память о себе оставила призывательница. Ориентируясь на голос и память, я возвращаюсь в спальню.

Споткнувшись о чье-то тело, я едва не падаю. Как же я ненавижу беспомощность.

Так, целитель валялся в стороне, ближе к тайному ходу, значит, я прошелся по гвардейцу. Надо разобраться, почему он без уставного амулета, но это позже, гораздо позже.

– Папа, я здесь.

Я налетаю коленом на угол кровати, чуть смещаюсь.

– Ты.

– Я в порядке, – поспешно отвечаю я.

Лгу.

Мне давно нужен лекарь, а еще нет ни малейших признаков, что зрение восстанавливается. Перед глазами сплошное белое полотно, словно скипетр так и продолжает сиять, но я чувствую, что это не так. Артефакт погас.

Я нащупываю пьедестал, лежащую на бархате корону и протягиваю ее папе. Регалии помимо прочего являются мощнейшими целительными артефактами. Хотя я использовал скипетр против призраков, магия коснулась отца, и этого оказалось достаточно, чтобы он очнулся. Корона же подействует еще лучше. Жаль, что она действует только на королей, мне бы не помешало.

– Керт? Мне руки не поднять. Я очень жалок, да?

– Это яд, пап. Ты очень сильный.

Из нас двоих жалкий я.

– Что с тобой, Керт? – все же заметил? Хах, как будто могло быть иначе.

– Временная потеря зрения, – спокойно отвечаю я, хотя ни капли уверенности не испытываю. Не исключено, что я выжег себе глаза. Не то что бы меня сейчас это всерьез волновало... Если это могло помочь Авроре, то я бы снова действовал точно также, невзирая на цену.

Единственное, что меня по-настоящему пугает – пока я слеп, я бесполезен для окружающих. Я бесполезен для Авроры. Единственный мой шанс сделать сейчас для нее хоть что-то – это помочь папе подняться на ноги. Я могу быть его руками, а он – моими глазами.

Я упираюсь коленом в край кровати, дотрагиваюсь до подушки и веду по шелковой поверхности пальцами, пока не попадают волосы. Я опускаю корону папе на голову, сажусь рядом.

Глаза все еще отказываются видеть.

– Керт, почему ты один?

– У-у-ум?

О, живой. Какое облегчение.

– Я не один, пап. Ты лучше скажи, насколько плохо ты себя чувствуешь, – знаю, жестоко, но. – Ты сможешь встать?

– Керт?

– Пап, прости, но дворец под контролем захватчиков, а я официально обвинен в покушении на тебя… – жестом я подзываю черта, на ощупь провожу по его спине, мимоходом чешу за ухом и шепотом, чтобы отца лишний раз не отвлекать, прошу. – Найди Аврору.

– У-ум!

Я ощущаю толчок – черт спрыгивает с колен. На душе становится капельку легче.

– Керт, это же?..

Как непривычно без глаз, я почему-то решил, что папа черта не заметит. Кажется, я не только зрения лишился, но и мозгов.

– Это любимец моей невесты.

– Ха?!

Я невольно улыбаюсь.

– Пап, давай об этом позже?

– Разумеется. Керт, – папа в миг становится собранным, в тон возвращается былая властность. – Я назначаю тебя регентом. Сын, мне жаль, что я тебя подвожу, но в ближайшие сутки от меня помощи не жди.

Скипетр, который я так и продолжаю сжимать, перестает сопротивляться. Напряжение магии, которое я чувствовал просто держа его, исчезает.

– Пап, не волнуйся, я справлюсь, – куда я денусь, когда меня Аврора ждет? – Ты можешь посоветовать, кому еще можно доверять?

– Себе, Керт. Сейчас ты можешь доверять только себе.

Я молчу. А что сказать? Корона не сработала так, как я надеялся. Успокаивает, что по крайней мере папа встанет на ноги.