Риссен Авири забирает только одну вещь.
Звезду, некогда сверкавшую расцветием серебра и перламутра, теперь же — оскверненную, насытившуюся лиловой чернотой. Риссену нет дела до осквернения артефакта или его чистоты. Звезда Азуры, чёрная или истинная, лишь кусочек сложной мозаики — мозаики всего мира.
Всего мира.
И даже больше.
Риссен не прекращает поиски; покинув Солстхейм, вновь возвращается в Дом Тёплых Ветров, ищет зацепки — и находит. И приходит с ними на западный клочок северного побережья, туда, где ястребы кружат над морскими волнами вместо чаек — амулет из перьев и черепа подобной птицы, неживой птицы он нашёл, пылящийся, в углу вайтранского убежища.
Там он находит замок, полный не-живых, и не-живые чувствуют в нём почти своего: смерть стоит за плечом Риссена Авири; смерть обнимает его, как портовая шлюха, за каждым углом; смерть играет с ним в прятки, закрыв глаза ладонями, и скоро раздвинет пальцы, чтобы взглянуть на него в упор — и больше не отвести взгляда.
Риссен Авири некромант и убийца, и он знает достаточно о том и другом, чтобы нынешняя повелительница клана Волкихар, леди Серана, сочла его достойным еще одной истории.
В определенный момент этого становится достаточно, чтобы предположить, что он нашёл все кусочки мозаики, и схема, которую он выстроил для них, верна. Тогда остаётся только отыскать силу, способную сплавить их воедино.
***
С ладоней Арании Иенит сквозь пальцы сыплются искры — сверкающие, белоснежные, словно крошечные звёзды или снежинки, но эти искры рождены не человеческими чарами и не снежной стихией. Они жгутся, сияют и переливаются всецветием Магнуса; они рождены из убийства и не угаснут, пока остаётся в Мундусе хоть кроха магии.
Когда рассыпается пылью блуждающий огонёк, пыль сохраняет его свет.
Когда первая невесомая сияющая песчинка соскальзывает с руки жрицы, одновременно гаснут все огни перед статуей Азуры — магические и настоящие, и остаётся только дымка облаков и неожиданно темные небеса.
В тишине звенят песнопения — торжественно и всё громче, возвещая своё право, утверждая своё право на одно безумно сверкающее мгновение, расцвеченное рассеянной в воздухе волшебной пылью, одно остро-отчаянно-быстрое мгновение, мгновение, когда…
…первый луч солнца касается светящихся песчинок перед постаментом.
Когда наступает Рассвет.
Снорукавные трансляции связаны со смертью больше, чем кажется. Но они почти абсолютно безопасны — если только сновидец не умрёт во сне.
Конструкция Снорукава выстраивала Лунную Тень — или эхо Лунной Тени — или отражение Лунной Тени в разуме Риссена — согласно его собственным воспоминаниям и чужим воспоминаниям; они просачивались сюда, сбивали образы, заставляли краски стекать из цвета в цвет. Передача была нестабильной.
Искажения Обливиона. Риссен знал причину.
— Леди Азура, — он поклонился, прижав правую руку к груди. — Госпожа метаморфоз и изменений-внутри.
Смертный, что знает слишком много для смертного. Ты пришёл в день призыва, принеся осквернённую Звезду с собой — ты осмелился сделать это, несмотря на свои догадки, верные и неверные.
Вероятно, связь Звезды со Снорукавом сбивала трансляцию. Риссен не позволил себе поморщиться; на самом деле, он не придавал этому слишком много значения. Снорукавные передачи крайне безопасны, снорукавная связь с планом Обливиона — безопасна до тех пор, пока не осуществлен Ада’Нир.
Ада’Нир не входил в его планы.
Ты думаешь, что я не в силах убить тебя во время снорукавной передачи, смертный?
— Убить — можешь. Завладеть моей душой – нет. Но это то, о чём я попрошу тебя позже, леди Азура.
Всесущность вокруг него вздрогнула с интересом. Риссен знал, дэйдра ведомы вечной скукой и вечным любопытством; Азура не позволила бы ему уйти просто так.
Ты предлагаешь свою душу в качестве искупления, Риссен Авири, Познавший Мерзость Магии Послесмерти? Это непохоже на таких, как ты и твой учитель, осквернивший остатками своей души мою искалеченную Звезду.
— Я не ищу искупления. Я предлагаю сделку, равноценную сделку, поскольку мои знания о твоей ненависти к некромантии достаточно велики, чтобы понять, что кроется за этой ненавистью. Для моей уверенности не хватает лишь одного ответа.
Спрашивай же, Любопытный. В Хогитум достойным даровано право ступить в обитель Сумерек и прикоснуться к знаниям За Пределами Нирна.
В бесплотном голосе, колебании, пронизывающем плывущее изображение Лунной Тени вокруг, слышался смех. Риссен предполагал, что всесущая имела полное право смеяться над его невежеством, над его сомнениями, но он не мог позволить себе уверенность.
Не до тех пор, пока не выяснил точно.
Он успел мельком подумать о том, как, должно быть, забавно будет выглядеть эта безумная мемоспора, рождённая в рассвет Хогитума, но даже не задумался над формулировкой вопроса, поскольку именно к ней он привык за время долгих дискуссий с иными магами и с самим собой. Преображенный, вопрос казался ему почти что неправильным.
Риссен Авири улыбнулся переливчатому мареву иллюзий Лунной Тени и спросил:
— Видят ли собаки сны?
***
— Видят ли собаки сны?
Серана подзывает одного из гончих смерти — Гармр подчиняется едва заметному жесту, подходит, не спуская горящих глаз с чужака. Леди Волкихар проводит рукой по выступающим позвонкам хребта неживой твари, вновь поворачивается к гостю.
— Чем вызван такой вопрос, сэр Авири? — певуче произносит она. Бессмертие вампиров не дарует им красоту, вопреки деревенским сказкам, но Серана является дочерью лорда Харкона — дочерью высшего вампира. И в подвалах замка Волкихар достаточно жертв, чтобы не испытывать недостатка в свежей крови.
Риссен знает, какой ценой достаётся такое бессмертие. Мейлин рассматривал и этот вариант.
— Собаки. Белки. Тролли. Любые создания с белыми душами. Я не могу допустить мысли о том, что белые души не связаны со Снорукавом вовсе — за те тысячелетия, что существует Мундус, без возможности перерождения они бы просто вымерли, а этого, как вы можете заметить, не произошло. Но я вполне допускаю, что их контакт со Снорукавом… урезан. По сравнению с чёрными душами.
Серана качает головой.
— Возможно. Но я не вижу, как это связано с моим рассказом. Вы ищете причину, по которой в Каирне так мало белых душ?
— Да, — кивает Риссен. Берёт с по-королевски украшенного стола яблоко, надкусывает — в месте, подобном этому, лучше не злоупотреблять предложенными мясными блюдами. Обнаженный труп молодого мужчины, даже не разделанный на части, считается праздничным ужином здесь — Серана хохотала не меньше минуты, когда Риссен со всей возможной вежливостью отказался от деликатеса. — Нам известно, что в Каирн Душ попадают все чёрные души, заключенные при жизни в камни душ и истощившие свою энергию. То есть, все чёрные души, попавшие под воздействие заклинания захвата. В это же время, в Каирне вы встретили всего три белые души — двух коров и коня-нежить.
— И Дюрневира.
— Душу которого, согласно вашим словам, не смогли подчинить Совершенные Повелители — а в их могуществе я не сомневаюсь. Сложно сказать, как связаны драконьи души со Снорукавом с учётом их божественного происхождения, и ещё сложнее объяснить, как попал Дюрневир в рабство к хозяевам Каирна, но у меня есть предположение.
Серана заинтересованно склоняет голову. Огненная радужка глаз опасно и чарующе поблескивает на свету.
— Я слушаю.
— Первым моим предположением было то, что для перехода души в Этериус, для перерождения в Снорукаве требуется энергия, которую полностью истощает зачарование. Но в таком случае белые души также попадали бы в Каирн, причем в куда больших количествах, нежели чёрные. И тогда я предположил, что… — Риссен запнулся и после недолгой паузы покачал головой. — Тут требуется ещё одно пояснение. Вы, я уверен, знакомы с техникой захвата душ — фактически, эта магия обманывает связь души со Снорукавом, подменяя настоящую физическую оболочку камнем душ так, что возврат души в Этериус не происходит. Но если можно обмануть эту связь, то почему бы не изменить её — вернее, заменить в запрограммированном паттерне возвращения Снорукав на Каирн?
