— Примерно, — соглашается Мельи.

— К сожалению, у простого безотказного способа есть свои условия. И одно из них – где-то, когда-то, нужен существующий бог. В далёком прошлом, как Святой Неревар. Или в возможном будущем, о котором говорят Свитки. И этот бог должен не существовать в данный момент. Нельзя стать Вивеком при живом Вивеке, но можно стать Нереварином при мёртвом Нереваре. Нереварин – я говорю про образ Нереварина, образ Героя – утверждён и в прошлом, как Неревар, и в будущем, как предсказанное пророчествами Истинное Воплощение. Это упрощает твою задачу.

— Я не понимаю, — осторожно говорит Мельи. – Ведь пророчество говорит об одном человеке? О единственном человеке, который является Истинным Воплощением. Все остальные ложны. Поэтому они обречены.

— Многие так думают. На самом деле это происходит наоборот – есть пророчество, и Героем становится тот, кто соответствует ему. Героями не рождаются – так любят говорить новичкам любые учителя, но это более правдиво, чем что-либо другое. Героем станет тот, кто полностью выполнит условия пророчества. Тот, в кого поверят.

Кай делает паузу, прежде чем закончить.

— Тот, кто повторит деяния бога, станет богом.

— Но… – пытается возразить Мельи; Неревар мёртв, народ двемер исчез, как я могу повторить его деяния, когда от них остались только предания и Трибунал? как я могу быть тем, в кого поверят, если даже дикие племена пепельных пустошей не желают знать меня без приветственных даров? как я могу стать кем-то кроме того, кто я уже есть?

Кай и собственные сомнения не позволяют ему сказать ни слова.

— Ты не сможешь понять это сейчас, — сухо прерывает его Косадес. – Я Клинок и монах, и, я догадываюсь, в моей седине нужно винить не сражения и политику. На изучение деталей этого пути уходит время, которого у нас нет. Я объясню тебе только то, что могу объяснить сейчас, остальное ты узнаешь сам.

Мельи кивает по старой привычке – он агент этого человека, агент Клинков, он не может пойти против присяги, которую принёс когда-то пьяному Каю Косадесу. Он не что иное, как Клинок Императора, оружие и орудие.

Всегда направляемое кем-то.

Солнце наконец заходит за западные скалы, оставляя на дороге только постепенно уходящее тепло и длинные тени. Мельи привычно определяет, сколько у них времени до наступления полной темноты – пора поворачивать обратно, если они хотят вернуться к ночи.

Кай согласно кивает, и они разворачиваются обратно на север – к Балморе. Мельи отчего-то задаётся вопросом, увидит ли Косадес ещё раз город, в котором жил так долго, и запоздало осознаёт – он понятия не имеет, сколько времени провёл имперский агент в Балморе.

Ему не нужно этого знать, и он этого не знает. Таковы правила. Клинок лишь исполняет волю того, кто держит его в руках.

Может ли меч обернуться против своего владельца?..

Внутри дома Кая всё лежит на своих местах, словно его хозяин собрался отлучиться всего лишь на пару дней, а не исчезнуть за горами Велоти – возможно, навсегда.

— В Сиродиле нет лунного сахара, — неуверенно-неуклюже усмехается Мельи, случайно опустив взгляд на блюдечко с рассыпанным хаджитским лакомством. Кай не позаботился даже убрать его подальше.

— В Сиродиле есть всё, и лунный сахар тоже, — кратко отвечает Клинок, не улыбаясь. Охотнику кажется на мгновение, что, какой бы ни была причина ухода Кая, она вряд ли обрадовала старика.

(Мы служим Императору до самой смерти, и служение определяет нашу смерть.)

— Запомни то, что я скажу, и напоминай это себе до тех пор, пока это не станет частью тебя, — пристальный взгляд Кая стирает любую уверенность в пыль, в хрупкий песок. Мельи послушно кивает. – Повторение деяний бога есть путь к богу, но это ещё не всё, Нереварин. Вера осязаема. Вера всесильна. Сбывается не то, что предсказано – сбывается то, во что верят; вера смертных питает силу богов и определяет прошлое и будущее. Ты должен заставить других верить в себя – верить в Нереварина.

Мельи молчит, потому что Косадес явно не потерпит пререканий, и Клинок продолжает:

— Ты присягал служить Империи, но сейчас ты забудешь всё, в чём тогда клялся. Забудешь, что являешься Клинком, и забудешь, что идеалы Империи были твоими. Ты забудешь собственное имя и прошлое, потому что только так ты сможешь выжить и стать Истинным Воплощением. Ты будешь каждое мгновение вспоминать легенды о Святом Нереваре и делать то, что сделал бы Неревар – и, я подскажу тебе, он спасал бы Ресдайн. Чтобы спасти Ресдайн, тебе нужно стать Нереварином и уничтожить культ Шестого Дома. Одно вытекает из другого, в этом тебе будет легче.

В мыслях Мельи, в мыслях, которые затаились с исцелением божественной болезни, звучит едва слышный смех Дагота Гареса.

(Он хочет убить тебя. Он хочет, чтобы ты сам убил себя.)

(Разве это лучше благословения, что может даровать лорд Дагот?)

Две грани одного клинка. Неревар и Дагот.

Одно и то же.

— Если ты не сделаешь этого, Морровинд будет потерян, — жёстко говорит Кай, всё так же не сводя взгляда с (растерянного? опустошённого?..) Мельи. – Трибунал не может остановить Дагот Ура, иначе это случилось бы уже давно. Шестой Дом принесёт разрушения, сравнимые с Войной Первого Совета, если не страшнее. Нам нужен Нереварин, Истинное Воплощение, и ты им станешь, и ты будешь тем, кто поверит в это раньше всех остальных. Ты будешь верить в себя-Нереварина сильнее, чем верил в Трибунал, Девятерых или лордов дэйдра. А потом ты станешь Нереварином, и тебе покажется, что ты был им всегда.

— Ты хочешь, чтобы я отказался от всей своей жизни ради этого, — тихо произносит пока-ещё-Мельи. Кай, не колеблясь ни секунды, кивает.

— Да. Разве это не то, что делает каждый, Нереварин? Становясь кем-то, мы убиваем в себе кого-то ещё. Жертвы неизбежны, просто некоторые жертвуют чуть больше других. Найди в Вивеке Мехру Мило, жрицу Храма; она подскажет, где найти Утерянные Пророчества. Это последнее задание, которое ты получишь от меня и от Ордена Клинков в целом, дальше ты будешь действовать один.

Мельи кажется, что его судьба смеётся над ним – обворожительным голосом Азуры, металлическим лязгом Анумидиума или извилистыми строками пророчеств. Это больше не имеет значения.

Ему осталось только выполнить предназначенное или умереть.

Поэтому он благодарит Кая за помощь и знания и обещает Воплотить Неревара. Он не прощается, и Кай тоже – это кажется отчётливо ненужным им обоим.

Косадес останавливает его у самой двери: придерживает за плечо, заставляя обернуться.

— Ты нужен нам, чтобы верить, — тихо и слишком уверенно говорит мастер-Клинок.

После этого Мельи-охотник начинает умирать изо всех сил.

Это трудно, о, нечеловечески трудно; тяжесть истинной веры кажется неподъёмной. Он не останавливается больше ни на мгновение, заставляя свой разум и тело работать на пределе возможностей, и каждый день он пытается не думать о том, что может сделать больше.

Он оставляет Костегрыз в лагере Уршилаку – вернул бы в пещеру предков, но лук может понадобиться ему позже – и вспоминает уроки Ритлин, Клинка-мечника. Лук не остановит корпрусных тварей – стрелы увязают в наросшей плоти, не причиняя ощутимого вреда; спасают только рубящие удары тяжёлым клинком.

Каждый поверженный враг, каждая подаренная смерть означает шаг к смерти Мельи, охотника с юга провинции. Он был обречён умереть с того мгновения, когда впервые ступил на землю Ввандерфелла – во имя огня и пепла всего Ресдайна, во имя огня и пепла, потому что больше ему нечего защищать.

В Когоруне властвует страх, древний и незыблемый страх, проросший ночными кошмарами в живущих; Мельи не сделал бы ни шагу навстречу ему – но испытание предназначено Нереварину, и только Нереварин может его пройти.

Мельи глубоко вдыхает – ткань эшлендерской повязки не пропускает песок и пепел, и кашель покинул его с момента исцеления от корпруса. Впереди Когорун, и Когорун дышит ему в лицо затхлостью гробниц и гнилью мёртвой плоти, тёмными сновидениями Шестого Дома.