Он предложил бы другому все в доступном Мундусе, помимо первенства, но он знал, что тот, рожденный дова, никогда не примет второго места.

Дракон-Арганта-Синтар знала, что победит.

Она знала, что другой был слишком смел, слишком опасен, слишком хорош в том, что делал, чтобы согласиться быть вторым, и это знание было одновременно пьянящим и отравляющим, тяжелым и неизменным, словно яд.

Она знала, что другой должен умереть, умереть от ее Голоса или чар.

Они не были йорре, смертными, и, жившие среди людей, были чужды им, потому что между бескрылыми и крылатыми – пропасть в целое небо.

Потому что только дракон мог понять дракона, как брат понимает брата, как душа понимает душу – единым, слитным, сплавившимся, цельным.

Потому что один из драконов должен был умереть.

***

Им удалось пройти незамеченными, и лишь один раз они нарушили скрытность – уже у самой двери на нижний ярус; один из драугров – мертвая, иссохшая плоть в ржавых доспехах – бесцельно мерил шагами путь от стены до стены. Обойти его не представлялось возможным, слишком узким был проход, и даже тень стала зыбкой и неуверенной.

Будь он один, и будь у него побольше времени, Кассий, скорее всего, позволил бы себе подождать – хотя бы полчаса; нежить не знает усталости, но что-то могло бы заставить его уйти с дороги, откатившийся камень или звякнувшая стрела.

Но времени ждать не было.

Тень кивнула и подобралась.

Эртос не успел понять, что случилось первым – исчезли ли чары иллюзии, или он на миг ослеп от пронесшейся вдоль коридора струи чистого пламени. В лицо дохнуло сухим жаром, это был не Крик, обычная магия, доступная смертным, простейшее плетение, с которым был знаком любой ученик – но в ладонях архимага оно стало дыханием смерти.

Теперь уже, как понадеялась Синтар, однозначной и окончательной.

Прах драугра остался на почерневших плитах; Кассию на миг показалось, что оплавился даже нагрудник доспеха. Арганта уже ждала; остановившись у двери, она рассматривала руны на полуколоннах и задумчиво покусывала губы.

– Что-то не так? – негромко поинтересовался мастер-вор.

Архимаг качнула головой.

– Этот замок не вскрыть отмычками. Здесь магическая печать на два артефакта, очень тяжелые и неудобные чары. Обычно такие ставят лишь тогда, когда хотят, чтобы внутрь не добрался больше никто и никогда, потому что артефактом может быть что угодно.

Кассий мысленно помянул всех магов нехорошим словом и раздраженно потер лоб. Без всеоткрывающего Ключа леди Ноктюрнал – потому что в Мерсера, самостоятельно вскрывшего гробницу драконьих жрецов, Эртос не верил ни секунды – все это могло превратиться в бесплодную погоню за не-знаю-чем.

– То есть нам надо возвращаться и искать… что-то? – хмуро уточнил он.

Синтар передернула плечами.

– Надо было бы… если бы кто-то, теперь уже однозначно опережающий нас, не сделал этого раньше.

Она толкнула дверь, и тяжелая каменная створка подалась, беззвучно и неожиданно легко, проворачиваясь на невидимом механизме. Если там когда-то и присутствовала защитная магия, то ее барьеры были сняты.

Кто?

Кто постоянно обходит их на несколько ходов?

Кассий-Эртос-дракон взрыкнул яростно и нетерпеливо, подаваясь вперед, выплескиваясь в коротком бессильном раздражении; ему отозвался эхом небесный дракон – свет горел в них, беспощадный, нечеловеческий свет Аури-Эля, но время было сковано в линейности, и сейчас это играло против них.

Просто кто-то шел быстрее.

– Есть еще смысл скрываться? – прошелестела Арганта.

Эртос мотнул головой.

Они бросились вперед.

Кассий чувствовал, что свет раскаляет грудную клетку изнутри, готовясь в любой момент выплеснуться наружу; чужой свет-огонь звенел рядом и был готов к удару. Он не стал слушать Шепот, теперь это уже не имело значения – тела драугров бессильно лежали у стен, и из слепых глазниц торчали черные стрелы.

Темное Братство расчищало дорогу – но кому?

Коридоры уводили вниз, лестница за лестницей; Арганте казалось, что они спускаются в какой-то колодец без дна, и глубине не будет конца, глубина затянет их, не выпустит наружу. Дракон обращался в свет, и свет не страшился ни бесконечности, ни темноты, но дракон не знал, как долго сможет удерживаться на этой грани.

Еще, еще глубже.

– Почти на месте, – хрипло выдохнул Кассий.

И почти без перехода крикнул:

– Берегись!

Со слепящей вспышкой принял на себя первую атаку оберег и исчез, рассыпался осколками чар. Арганта ударила огнем и молнией – почти вслепую; и чувствуя, что не задела, метнулась в сторону, торопливо восстанавливая щиты. Следом свистнул метательный нож, но тоже не достиг цели, и в следующий миг в руках Эртоса уже пели смертоносные кинжалы.

Мастер-вор, обратившийся тенью, замер напротив другой тени – призрачной и излучавшей бледно-лазурное мерцание смерти.

Лицо тени было скрыто капюшоном, но Кассий почему-то был уверен – тот, второй, сейчас улыбался. И еще почему-то Кассий был уверен, что призрак, кем бы он ни был, не имел никакого отношения к почившим драконьим жрецам и мертвой страже Волундруда.

Более того, призрак подозрительно напоминал убийц из Темного Братства.

И призрачные клинки в его руках выглядели очень достоверными.

Эртос-дракон невесомо скользнул в сторону, начиная свой танец; усмехнулся, ощутив, как невидимая броня укрыла его – Арганта не теряла времени даром, и в следующую секунду пламя и сталь ударили одновременно.

Убийца ушел от атаки легко, словно играючи; лезвия столкнулись и запели – серебряно и опасно. Короткий миг, почти неуловимый – прежде чем Кассию пришлось уйти в сложную связку, чтобы самому избежать удара. Тонко зазвенел оберег, принявший касательный; тень нырнула вперед и выросла в продолжение кинжала, закружилась в круговерти стали. Раздраженно-рвано выкрикнула что-то Арганта – убийца и вор слишком часто менялись местами, слишком быстрым был танец, слишком близко друг к другу, и архимаг не могла воззвать к своим стихиям, чтобы они разметали, уничтожили врага.

Кассий, чудом уклонившись от очередного удара, понял, что игру пора заканчивать – в дуэли у призрака было несомненное преимущество.

Он не знал усталости.

Посреди вихря стали два дракона – небо и тень – на одно-единственное мгновение встретились взглядами.

– КОЛДУЙ! – заорал Кассий.

И Синтар обратилась в пламя.

Пламя, пламя, беспощадный огонь Аури-Эля, непрощающий жар Акатоша, плавящий ра̀вно камень и двемерит, вырвались в смертный мир, залили все вокруг. Небесный дракон перестал быть собой, он стал этим пламенем, этим воплощением живого огня, существующим во всевремени и во всепространстве, и нигде не было спасения, просто не могло быть от него спасения – ни живым, ни мертвым.

Но за миг до этого Кассий-Эртос-дракон обратился пустотой, растворился, растаял в этом же всевремени и всепространстве, и огонь не нашел его, огонь прошел сквозь него, не задев и не коснувшись; огонь, оплавивший стены, уничтожил только врага.

Эхо Криков металось в звенящем от напряжения воздухе, пронзительно-острым светом то ли золота, то ли самого солнца, выжигало грудь.

А потом время дрогнуло.

Время вскрикнуло вместе с чужим звонким голосом:

– Лашанс, пора!..

Двое драконов подняли головы.

Она замерла на верхней ступени на противоположном конце зала, натянув лук и глядя на них насмешливо и с дерзким вызовом – темный капюшон, упавший ей на спину во время бега, больше не скрывал ее лица.

– Дэйдра подери, – потрясенно выдохнул Кассий. – Дэйдра. Меня. Подери.

Время звенело присутствием.

Время отражалось в другой рожденной дова, время воплощалось золотистым светом в ее глазах, и двое драконов не могли ошибаться, не могли не узнать.

Вот только…

…только…

…ей было не больше пятнадцати лет.

Эртос даже не успел заметить, как сорвалась в полет стрела с черным оперением, и лишь бесплотность Крика, еще жившая в его крови, спасла его – спасла в который раз. В ответ с ладоней архимага ударили ветвистые молнии, расцветили, расчертили зал, сотрясли до основания, словно сама бездна разверзлась в Волундруде и вытряхнула небеса.