Женщина кивнула в ответ и, скорее всего, улыбнулась, ибо Сичэнь просиял улыбкой в ответ. Снимая с плеча тщательно упакованный гуцинь и аккуратно передавая его слугам, он попрощался со своей гостьей, и та удалилась в почтительно указываемом ей направлении.

— Все уцелело? — едва миниатюрная фигурка скрылась из глаз, поинтересовался у племянника Лань Цижэнь.

Ему очень хотелось спросить: «Ты уцелел?», чтобы услышать еще раз словесное подтверждение того, что его страхи не оправдались, однако он счел это неуместным. Сичэнь был жив и совершенно очевидно здоров, даже настроение его явно было на высоте. Уточнять нечто настолько безусловное однозначно нелепо.

— Я ничего на потерял, — Сичэнь чуть развел руками, демонстрируя одновременно и широкие рукава, и увесистую сумку. И то и другое было под завязку набито мешочками цянькунь с бесценными книгами, свитками и дощечками. — Однако в целостности я… не очень уверен. Я доставал некоторые книги и имел возможность убедиться, что не все они хорошо перенесли сжатое пространство. Боюсь, часть придется восстанавливать.

— Это было ожидаемо, — несмотря на свои слова, вздохнул Лань Цижэнь.

Он знал, что мешочки цянькунь предназначены для более приземленных вещей, нежели хрупкие документы, но в тот момент, когда он торопливо собирал племянника в дорогу, им было не до выбора. Сичэню предстояло двигаться налегке, максимально быстро, и взять с собой что-то более объемное, нежели зачарованную плечевую сумку, не представлялось возможным.

— Пойдем разгрузим тебя, — взяв себя в руки, предложил Лань Цижэнь. — Потом я выберу время и людей, чтобы привести книги в порядок, но пока надо позаботиться о том, чтобы не повредить их еще больше.

Сичэнь с готовностью согласился, и они проследовали в библиотеку. Та встретила их укоризненно пустующими полками. Племянник отдал Лань Цижэню сумку, а сам принялся освобождать свои рукава. Один за другим на свет появлялись мешочки, в каждом из которых хранились сокровища знаний Гусу Лань.

Дядя и племянник вынимали книги куда бережнее, чем загружали, ибо теперь их не подгоняла опасность. В результате их работа заняла несколько часов.

— Чтобы разобраться в этом, понадобится целая вечность, — устало вздохнул Сичэнь, оглядывая результаты их трудов.

Они постарались расставить книги так же, как они лежали, благо, укладывали их в мешочки прямо полками. Однако в спешке что-то все равно намешалось и перепуталось, так что теперь предстояло привести в порядок не только сами книги, но их строгое расположение.

— Ты преувеличиваешь, — возразил Лань Цижэнь, все же чувствуя вину за то, что не предложил племяннику сперва передохнуть с дороги. — Хотя время, конечно, потребуется. Однако… что-то подсказывает мне, что очень скоро наше внимание будет уделено отнюдь не книгам. Я прав?

Сичэнь вздрогнул и поежился. От того, как он неуютно повел плечами, Лань Цижэня мгновенно охватило нехорошее предчувствие, сковав сердце ледяными щупальцами.

— Пристань Лотоса сожжена, — произнес Сичэнь тихо. — Глава Цзян и госпожа Юй убиты.

— До нас уже дошли эти печальные известия, — Лань Цижэнь склонил голову.

Цзян Фэнмяня ему было искренне жаль. Из всех людей, что Лань Цижэню довелось встретить на жизненном пути, он был одним из самых неплохих. Пусть он что-то и напутал с воспитанием своих сыновей — как родного, так и приемного, — но это уж точно не из злого умысла. Цзян Фэнмяню, почти ровеснику Лань Цижэня, еще бы жить и жить — но защита Пристани Лотоса оказалась значительно слабее защиты Облачных Глубин.

— Нет, дядя, — голос племянника вторгся в его размышления непривычно глухо. — Это не печальные… это страшные известия.

Лань Цижэнь перевел взгляд на Сичэня, чье лицо сейчас выглядело непривычно серьезным и строгим. Он даже будто повзрослел сразу на несколько лет.

— Войны уже не избежать, — произнесли они одновременно, почти хором.

Сичэнь был умным человеком и прилежным учеником. Он все увидел и все понял, а затем сделал правильный вывод — однако впервые в жизни Лань Цижэню хотелось бы, что он ошибся. Ведь тогда, возможно, ошибся бы и он сам.

— Два великих ордена, — будто отвечая на его мысли, покачал головой Сичэнь. — Два из пяти, дядя — и это не считая небольших, сведения о которых до нас либо не дошли, либо потерялись на фоне собственной беды. Не Минцзюэ давно рвется в бой — он не станет дожидаться, когда Цинхэ Не постигнет наша судьба. А Цзинь Гуаншань не сможет один делать вид, что ничего не происходит. Война с Цишань Вэнь — это всего лишь вопрос времени… И, боюсь, времени не столь отдаленного.

Лань Цижэнь промолчал. В словах не было нужды: все обстояло именно так, как сказал Сичэнь. И все же от осознания ситуации становилось страшно. Лань Цижэнь оглядывался назад и пытался понять, где и когда все пошло наперекосяк. Цишань Вэнь всегда мнил о себе слишком много, однако что-то в этом роде можно было сказать и о Ланьлин Цзинь. Они задирали друг перед другом нос, а остальные три великих ордена делали вид, что не замечают, как надуваются от важности эти петухи.

Наверное, все дело было в самом Вэнь Жохане. В их поколении он был самым ярким заклинателем, не знавшим себе равных. Вэнь Жохань не учился в Облачных Глубинах, однако судьба не раз сводила с ним Лань Цижэня на советах кланов, когда глава Вэнь еще давал себе труд посещать их. В такие встречи становилось особенно заметно, что никто не мог с ним сравниться. Глава Не не любил политику, глава Цзян был слишком мягок, глава Цзинь — чересчур изнежен, а сам Лань Цижэнь куда больше посвящал времени преподаванию и ученикам, нежели собственному совершенствованию. Брат был сильнее и талантливее, но он на советах не присутствовал.

Но главное — и это следовало признать — Вэнь Жохань превосходил их всех своей природной мощью. Лань Цижэнь даже столько лет спустя помнил их первую встречу, когда он, едва перешагнувший двадцатилетний рубеж, умученный двумя малолетними племянниками, непоседливыми учениками и в придачу еще делами ордена, впервые столкнулся на совете кланов с этим человеком. Энергия била из Вэнь Жоханя ключом… Хотя, пожалуй, вернее было бы сравнить это с извержением вулкана. Казалось невозможным отвести от него взгляд — и в то же время какой-то низменный инстинкт отчаянно кричал внутри о том, что надо как можно скорее уходить с пути этого природного бедствия.

Если бы такой человек родился в небольшом клане, он привел бы свой орден к процветанию и добился бы для него величия. Однако так совпало, что Цишань Вэнь и без того уже был практически самым сильным из пяти великих. Могущественный орден и могущественный человек сошлись вместе как селитра и сера — и их союз был обречен, подобно пороху, произвести взрыв.

— Дядя? — встревоженный голос Сичэня вывел Лань Цижэня из задумчивости.

— Прости, — качнул тот головой. Вся тревога последних месяцев будто вновь легла на его плечи, и лишь привычка держать осанку не дала ссутулиться под этим грузом. — Мне стыдно перед вашим поколением, Сичэнь. Это мы должны были сдержать Вэнь Жоханя в самом начале, а не оставлять вам это ужасное наследие.

— Дядя, — Сичэнь умудрился произнести это почти укоризненно — и при этом почти необидно. — Вам не за что извиняться. Этот монстр рос незаметно. И еще всего несколько лет назад никто бы не сказал, что мы стоим на пороге войны на уничтожение.

— Цишань Вэнь уже давно ведет себя так, как будто весь мир принадлежит им, — не согласился Лань Цижэнь.

Они действительно должны были обратить внимание раньше. Когда были еще живы Цзян Фэнмянь и прежний глава Не. Когда мелкие кланы на границах Цишань Вэнь еще не были поглощены, если не сказать порабощены. Они не должны были отворачиваться и закрывать глаза ни на один из недопустимых поступков Вэнь Жоханя. Раньше. Когда еще могли объединиться и совладать с ним. А теперь кому воевать? Сичэню, едва перешагнувшему двадцатилетний рубеж? Не Минцзюэ, который всего парой лет его старше? Цзян Ваньиню, которому и двух полных десятков не исполнилось? Мальчишкам, всего несколько лет назад сидевшим в его классе…