— Особо на это не рассчитывай, — посоветовал Цзинь Гуанъяо брату вслух. — Мы с Цинь Су пережили столь многое вместе, вряд ли она именно сейчас загорелась желанием развестись.

Мо Сюаньюй разочарованно сморщил нос, и Цзинь Гуанъяо пришлось пальцем потереть образовавшуюся вследствие этого капризную морщинку.

— Не делай так! — велел он строго. — Ты становишься похож на плохо воспитанного мальчишку.

В отместку Мо Сюаньюй показал ему язык и поспешил удалиться, не давая прочитать себе очередную нотацию. Цзинь Гуанъяо обернулся к Лань Сичэню, безмолвно наблюдавшему за ними, и пробормотал:

— Эргэ, это позор…

— Молодому господину Мо удавалось вводить госпожу Цзинь в заблуждение на протяжении нескольких дней, — не слишком уверенно откликнулся тот. — Возможно, у него получится и на этот раз…

Цзинь Гуанъяо покачал головой. Он не мог себе позволить рассчитывать на подобную удачу и надеялся лишь на то, что Цинь Су действительно достаточно зла, чтобы не обращать особого внимание на выражение лица «мужа».

Изначально они с Лань Сичэнем собирались переждать грозу в спальне главы ордена Цзинь, однако Цзинь Гуанъяо, убедившись, что актер из Мо Сюаньюя получился слабоватый, не выдержал.

— Я должен услышать их разговор! — заявил он, решительно поднимаясь на ноги. — Ни на секунду не верю, что А-Юй сможет пересказать его, не переврав как минимум половины!

— А-Яо, мы не можем сидеть под окнами, — смущенно возразил ему Лань Сичэнь. — еще слишком светло, нас увидят.

— Нам не нужно сидеть под окнами, — вымученно улыбнулся ему Цзинь Гуанъяо. — Между нашими с Цинь Су спальнями есть переход. Не то чтобы потайной, но за годы нашего брака он практически не использовался. Не думаю даже, что она сама все еще помнит о нем.

Он уже направился было к выходу, когда, задержавшись, посмотрел на Лань Сичэня виноватым взглядом.

— Я помню, что подслушивать запрещено, — произнес он с неловкостью в голосе. — Ты, эргэ, конечно же, можешь подождать меня здесь.

На лице Лань Сичэня отразилась короткая борьба, после которой он задумчиво поинтересовался:

— Скажи, А-Яо, ты не против, чтобы я услышал то, что скажет госпожа Цзинь?

Цзинь Гуанъяо устало покачал головой.

— Нет, не думаю, — заявил он. — Ты знаешь уже так много грязных вещей обо мне — и все еще не отвернулся от меня… Помогаешь даже. Какие у меня могут быть от тебя секреты?

— Ну тогда это не будет подслушиванием, — безмятежно улыбнулся Лань Сичэнь. — Ведь сказанное госпожой Цзинь будет предназначаться именно тебе.

— О… — Цзинь Гуанъяо, растерявшись лишь на мгновение, затем быстро оценил тонкость подобного суждения. — Что ж, эргэ, ты прав!

Они беззвучно проскользнули по неиспользуемому переходу и остановились у выхода в покои Цинь Су. Красиво расписанная ширма заслоняла их, и даже высокому Лань Сичэню не было нужды пригибаться. Вошли они как раз вовремя: мгновение спустя порог комнаты переступил Мо Сюаньюй, вынужденный идти сюда кружным путем.

Он не успел ничего сказать, ибо Цинь Су, поднявшаяся ему навстречу, произнесла тоном, не предвещающим ничего хорошего.

— А! Вот и ты!

Мо Сюаньюй на это промолчал. Даже улыбнуться не попытался, и у Цзинь Гуанъяо при взгляде на его мрачную физиономию от дурных предчувствий сжалось все внутри.

— Пришел все-таки, — продолжала Цинь Су, словно не замечая ни его молчания, ни выражения лица с непривычно поджатыми губами. — Скажи, тебе не стыдно смотреть мне в глаза?

Мо Сюаньюй продолжал хранить молчание, и Цзинь Гуанъяо уже начал беспокоиться, как вдруг вспомнил, что сам велел брату ничего не говорить. Видимо, тот воспринял это указание буквально, и потому теперь изо всех сил старался выполнить полученное указание.

— Скажи честно, ты знал? — Цинь Су, подойдя совсем близко к Мо Сюаньюю, замерла напротив.

Лицо ее было совершенно белым, губы дрожали и кривились, и казалось, что она находится на грани нервного срыва.

Нет, с запозданием сообразил Цзинь Гуанъяо, срыв уже был. Глаза Цинь Су выглядели покрасневшими, а на бледных щеках тускло поблескивали не до конца высохшие дорожки от слез. Сердце Цзинь Гуанъяо сжалось от ощущения, что его жизнь вот-вот будет разрушена.

Мо Сюаньюй ничего не ответил, и Цинь Су, вскинув свою маленькую ладошку, внезапно со всей силы залепила ему пощечину. Это был не беспомощный дамский шлепок, а самая настоящая оплеуха, от которой голова Мо Сюаньюя дернулась, а сам он вынужден был попятится на несколько шагов назад. Лань Сичэнь, замерший чуть позади Цзинь Гуанъяо, пораженно выдохнул.

— Отвечай! — крикнула Цинь Су. — Отвечай! Ты знал?

— Я даже не знаю, что я должен знать, — потирая поврежденную скулу, хмуро проворчал Мо Сюаньюй. — Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу?! — Цинь Су всплеснула руками. — А впрочем, да, хочу! Хочу честного ответа! Ты можешь хоть раз в жизни быть со мною честным?

Ужас оплетал сердце Цзинь Гуанъяо ледяными щупальцами, а горло словно сдавило чьей-то безжалостной рукой. Он еще ничего толком не услышал, однако уже понял, что такую реакцию у его жены могли вызвать только два события. И ни об одном из них Лань Сичэню было бы лучше не знать… Как легкомысленно было со стороны Цзинь Гуанъяо позволить названому брату услышать предстоящий разговор! Но ведь Цзинь Гуанъяо так был уверен, что концы обеих историй, тесно переплетенных между собой, надежно спрятаны в воду, и что никто никогда не сумеет их обнаружить.

— Женщина, да спрашивай уже! — Мо Сюаньюй не отличался долготерпением, а пощечина и вовсе вывела его из себя. Судя по всему, он больше не желал быть безропотной куклой.

— Ах вот как ты заговорил! — Цинь Су уже больше не кричала, ее голос понизился и в нем зазвучали угрожающие нотки. — Ну давай, покажи свое истинное лицо! Отбрось наконец эту лицемерную маску!

Она схватила со стола какую-то бумагу и швырнула ее в Мо Сюаньюя. Тот неловко, едва не уронив, перехватил послание и, покосившись на Цинь Су, принялся читать.

Цзинь Гуанъяо следил за ним, затаив дыхание. В какой-то момент он осознал, что большие и сильные ладони легли ему на плечи, и правого уха коснулся теплый шепот:

— Дыши, А-Яо, дыши!

Он чуть расслабился, спиной прижимаясь к Лань Сичэню. Тот еще не знал, никак не мог предположить, что вот-вот произойдет, и продолжал дарить свою заботу. Уберет ли он руки, отряхнет ли их с брезгливостью на лице, когда узнает?

Эти размышления прервал странный, совершенно не уместный в царящей обстановке звук.

Мо Сюаньюй смеялся.

Сперва он просто тихонько хихикал, потом, качая головой, откровенно посмеивался, а под конец, запрокинув голову, расхохотался.

— Ты… смеешься? — ошарашенно переспросила Цинь Су, отшатнувшись от «мужа». — Цзинь Гуанъяо, ты сумасшедший, да?

Мо Сюаньюй, несомненно, сумасшедшим был. Ибо из всего, что он мог сделать дальше, он выбрал самое ужасное.

— Интересно, — произнес он, широко улыбаясь, — с матушкой главы Лань отец тоже согрешил? Если да, то из нас выйдет преотличнейшая компания!

Лань Сичэнь за спиной Цзинь Гуанъяо окаменел, а его самого охватил ужас. Цзинь Гуанъяо прекрасно знал, что тема матери для Лань Сичэня была едва ли не более болезненной, чем для него. Мо Сюаньюй, сам того не подозревая, поднес запал к пороховому складу.

А значит, выбора больше не оставалось. Тучи настолько сгустились, и атмосфера в комнате стала такой давящей, что Цзинь Гуанъяо не видел ни единой возможности хоть как-то сохранить лицо. Выскользнув из замерших рук Лань Сичэня, он решительно вышел из-за ширмы.

— А-Юй, прекрати смеяться, — велел он брату. — А-Су, я все могу объяснить.

— Мо… Сюаньюй? — Цинь Су растерянно нахмурилась. Видимо, тяжело было сердиться, когда всегда такой спокойный и уравновешенный муж ведет себя как псих, а развязный дурачок говорит таким суровым и командным тоном. — Да что тут вообще происходит?

— Я бы тоже очень хотел это знать, — согласился с ней Цзинь Гуанъяо. — А-Юй, сядь, пожалуйста.