Калеб и Люцифер увидели вдалеке очередную деревушку, от которой за версту веяло смертью и горечью.
— Там что-то происходит, — Люцифер прислонил палец к подбородку.
— Хорошо, мы сходим и проверим, — произнес Калеб, уже привыкший к тому, что его периодически (всегда) затаскивают в малоприятные авантюры. Если уж его собираются затащить в очередное сомнительное мероприятие, то он сделает первый шаг лично. Калеб сильный и независимый и никакие симпатичные демоны ему не указ.
«Симпатичные?»…
Калеб ужаснулся.
Люцифер, поддавшись эмоциям, крепко обнял его, отчего они оба — и демон, и преподобный — впали в ступор. Постояли, обнявшись. Продолжили путь.
— Знаешь, — произнес Калеб, смотря на поле, на землю, на небо, облака, птиц, траву, людей, деревья, камни, еще раз на облака, траву, людей (куда угодно, лишь бы не на Люцифера), но так и не придумал, что сказать.
Да и не пришлось, потому что:
— А вот и мать моя, — сказал Люцифер; в его голосе было больше траура, чем на похоронах.
Калеб посмотрел вперед и увидел, как женщина преклонного возраста в темных одеяниях крепко держала за плечи испуганного мальчишку не больше пятнадцати лет, который не мог вырваться из хватки и чуть ли не ревел от накатившей безысходности.
— Хватит уже! Побывал в мире людей, посмотрел, как они живут, все, достаточно! Сердце материнское совсем не жалеешь. И как только я тебя воспитала!
— Она что… — произнес Калеб, — перепутала тебя с…
— Слепая же, — вздохнул Люцифер, пытаясь собраться с силами.
— Тебя перекрестить?
— Ха. Ха. Ха, Калеб, — мрачно произнес он, отчего Калеб криво усмехнулся. Собравшись с силами, демон зашагал вперед. — Мам, я здесь!
Демонесса отпустила парнишку. Тот, повалившись на дорогу и подняв пыль, отполз от нее, вытирая рукавом дырявой кофты все-таки выступившие на глазах слезы. Демонесса и по совместительству мать повернулась к Калебу и Люциферу, взирая на них белыми глазами с отсутствующими зрачками.
— Люцифер, — глухо произнесла она и побрела к сыну, представляющего из себя каменное изваяние.
Калеб отказывался участвовать в семейной драме, потому что у него было полно своих. Калебу нужна была святая вода. Или вино. Уже в голос рыдающему парнишке тоже. Калеб тактично оставил родственников в покое (мать не пыталась убить сына или затолкать его ногой под землю, что можно было считать за добрый знак) и подошел к нему, чтобы успокоить и поделиться своей болью.
— У меня была церковь, уважение паства, запасы вина и трава во дворе, — произнес Калеб, сидя на траве спустя пару минут. — И где я, как думаешь, оказался, сын мой?
— В жопе, преподобный? — предположил парнишка, которого, как выяснилось, звали Йован. Он сжимал флягу с водой, будто только та могла спасти его от желания броситься в канаву.
— Прямо там, сын мой, прямо там.
— Моя деревня тоже там. — Йован передал ему пустую флягу и подтянул колени, чтобы обхватить их руками. — Река вышла из берегов и затопила единственный колодец. А в реке нашей рыба брюхом кверху всплывает. Так что многие деревенские слегли в горячке. Что делать, понятия не имеем.
— Так богу бы помолились и все бы прошло, — дал умный совет Калеб, смотря на то, как мать Люцифера отчитывала сына за побег из дома.
— Наш преподобный Августин сбежал, — Йован поджал губы. — Заявил, что силы зла сильнее.
— У рая больше прав, чем у ада, — поделился сокровенной тайной Калеб и поднялся с земли, помогая встать и Йовану. — У ада народ более… хваткий.
— Преподобный Андертон, они что, правда демоны? — прошептал Йован, смотря на идущих к ним навстречу демонам.
— Нет, актеры.
— Слава богу, — перекрестился Йован. — Нам еще демонов не хватало для полного счастья.
Так счастливая четверка и вошла в деревню, в которой царила атмосфера смерти, летающая от дома к дому черным облаком воронья.
— Красота, — произнесла демонесса, жадно вдыхая запах тления и болезни.
— Кошмар, — сказал Люцифер, обхватывая себя руками и делая шаг к Калебу, который едва не притянул его к себе, чтобы обнять волнующегося идиота, но вовремя ударил себя по лбу (не физически).
В поникших крышами домах не горел свет. Одинокие люди, опустив головы, шли по главной, пустой дороге, на которой валялись трупы овец; они, как сказал Йован, сначала озверели, потом сломали ограду загона, а после и вовсе умерли в центре деревни. Стайка прожорливых мух, летающая над ними, была едва ли не единственным признаком жизни на празднике смерти.
— Ну? Где ваш колодец? — спросил Калеб у Йована, который был настроен скептично для человека, нуждающегося в помощи; будто с побегом преподобного Августина у него пропала всякая вера в благополучное разрешение царящего мрака. Он направился вперед и махнул компании рукой, чтобы те следовали за ним.
Они прошли мимо деревянной церкви, возле которой на грязных тряпках лежали умирающие жители, испускали громкие стоны и обреченно смотрели на отвернувшийся от них крест на куполе.
Колодец, расположенный на опушке возле леса, еще на подходе к нему перестал вызывать доверие из-за доносящегося кислотно-зловонного запаха.
— Зачем они пили эту воду, если понятно, что с ней что-то не так? — спросил наклонившийся к колодцу Люцифер, стараясь дышать ртом. Он секундой позже отошел от него на несколько шагов, потому что запах не шел ни в какое сравнение с тем, к которому привыкли демоны. — У нас даже с плохо работающей вентиляцией такого смрада нет.
Калеб безрадостно смотрел на бурлящую воду в колодце. Казалось, будто та хотела что-то сказать, но не могла издать ни единого звука, кроме странного чавканья.
— Массовое самоубийство, — произнесла мать Люцифера — демонесса Шарлота, как Калеб узнал минутой ранее.
— Массовое отсутствие мозгов, — пробормотал Калеб и быстро (чтобы не ослепнуть от обилия ярко-розового) достал из сумки несколько крестов, кадило и свечи.
— Наверняка здесь побывал твой дядя, Люцифер.
— Дядя Саймон уже семь лет вилы натирает за то, что преступил клятву и заигрывал с серафимом, — сомнительно покосился на мать сын.
— Какой интересный сюжет, — пробормотал Йован, любопытно глядя на демона и демонессу, которые, к его счастью, не обратили на парнишку внимания. — Еще интереснее, чем у Эммануила.
— Что за Эммануил? — повернулся к нему Люцифер.
— Сказочник. Пишет про путешествия. У меня даже копия его книги есть, — объяснил Йован и уставился на священника. — Очень увлекательно. Про странников, которые…
— Замолчи и не отвлекай слугу бога, — прервал его Калеб, сложивший руки в молитве.
Шарлота демонстративно плюнула в его сторону, но попала в Йована.
Калеб, прочитав молитву, обошел вокруг колодца тридцать три раза, поболтал кадилом направо-налево, после чего кинул в воду святой крест. Постоял, подумал и кинул еще один. Какое-то время ничего не происходило, но потом, как только Йован был готов разреветься снова, из колодца полился яркий белый свет.
— Все, — подвел итог Калеб, когда свет потух. Он сложил преподобные пожитки в сумку под молчаливое хлопанье двух пар видящих глаз и одной невидящей. — Передай всем из деревни, чтобы больше не пили воду, если у той зеленый цвет.
— Калеб, так ты что… — Люцифер подошел к нему, бессознательно дергая за рукав сутаны, — реально можешь вот так?
Калеб был оскорблен.
Конечно, те, кто знали его ближе — демон Люцифер и сожженный Линус — наверняка были не лучшего о нем мнения. И если Линус вел себя, как последний говнюк, то Люцифер принимал его сложный (и временами ублюдский) характер. Но это ведь не означало, что он может только слова на ветер бросать да отлынивать от своих обязанностей…
Он все-таки был лучшим на курсе (отсоси, Линус).
— Конечно я так могу, дурачина, — сказал Калеб, застегивая сумку на пуговицу чуть резче, чем хотел, потому что, да, все еще обидно.
— Ты стал еще круче в моих глазах, — восхищенно сказал Люцифер; в его глазах, кажется, мерцали зеленые созвездия. Сраженный наповал Калеб чуть не вырвал пуговицу.
