— А еще ваша компания сможет вылезти сухой из воды, потому что кинуть ответный компромат на вас этот ублюдок не сможет из-за того, что сидит за решеткой, — догадался Бакуго; Тодороки согласно кивнул. Он сомневался, что его отец доверял в компании кому-то настолько, чтобы отдать копии документов на хранение, если с ним что-то случится.

«Да, все верно», — выдохнула поникшая Яойорозу.

— Так, давай начистоту, — Бакуго усмехнулся и ближе наклонился к динамику. — Мне срать, что происходит между вашими компаниями, но если вы засадите этого ублюдка на пару столетий, я буду охренеть как счастлив, — поднял глаза на Тодороки. — Этот идиот вроде бы тоже.

— Да.

«Наши юристы займутся этим, — заверила Яойорозу; Тодороки показалось, будто она согласно закивала. — Бакуго, я позвоню тебе завтра. Пожалуйста, поправляйся. Тодороки, до свидания».

Разговор закончился, разнося по квартире торопливые гудки.

— Мда, — произнес Бакуго, снова откидываясь на диван и задумчиво глядя в потолок, пока Тодороки клал телефон на стол.

Тодороки не чувствовал разочарования, грусти или сожаления. Отец выжег в нем эти чувства по отношению к себе еще в далеком детстве и залил цементом. Что-то наподобие метафорического надгробия или семейного склепа, с которым он бы не хотел иметь ничего общего.

Тодороки мог бы назвать отголоски постепенно появляющихся эмоций легким, едва ощутимым облегчением, которое мимолетными волнами закрадывалась под кожу и успокаивало уставшее тело и напряженное сознание.

Он не испытывал угрызений совести.

Он был рад тому, что Энджи Тодороки грозил срок? Определенно.

Он был бы рад еще больше, если бы его обожаемая компания развалилась? Определенно (разве что сотрудников было жаль, поскольку они бы потеряли хорошую работу).

— Эй, ты так и будешь здесь сидеть? — через некоторое время покосился на него Бакуго, глаза которого закрывались от навалившейся усталости; сумасшедший день теперь уже точно подходил к концу, оставляя после себя утихающий эмоциональный коктейль. — Моя квартира не общежитие. И таблички с надписью «гостиница» я не вижу.

— Я уверен, скоро пойдет дождь. Не хотелось бы промокнуть.

— Какой, к черту, дождь? — Бакуго изогнул бровь и посмотрел на небо, заволоченное облаками. — Никакого дождя не обещали.

— Как и в прошлый раз, — пожал плечами Тодороки, откидываясь на спинку дивана рядом с Бакуго и касаясь его оголенного плеча своим.

Тот в непонимании скривил губы, силясь вспомнить, в какой такой прошлый раз. Его лицо вспыхнуло и глаза взволнованно заблестели, когда к нему пришло осознание.

— Пошел ты.

Тодороки устало улыбнулся.

— Диван не развали в этот раз.

Это закончилось? В самом деле? Тодороки смотрел на разозленного и смущенного Бакуго и чувствовал небывалое спокойствие, всполохами распространяющееся по телу.

Комментарий к XIV. I never doubted it was there, just took a little time to find

это в самом деле закончилось…….

нас ждет финишная прямая в виде эпилога, еху!!

если вам интересно, то можете прочитать несколько фактов (12) о данной работе и о процессе ее написания, которые я выложила в своей группе, вот по этой ссылке: https://vk.com/rizzzls?w=wall-92737596_148

не могу сказать, насколько сильно они важны, но я, по крайней мере, немного выговорилась, хаха ;)

========== Be somebody ==========

Тодороки поставил коробки к стене возле входа. Все пространство комнаты оказалось заполнено вещами, отчего оно отдаленно походило на архипелаг, на котором Тодороки ощущал себя заплутавшим кораблем. Купленная пару недель назад двухкомнатная квартира с большой кухней и широким балконом на девятом этаже при первом ее посещении казалась довольно просторной, из-за чего Тодороки в данный момент испытывал небольшой диссонанс.

— Черт, мать твою! — раздался грубый голос позади. Бакуго, держащий в руках две коробки, грозившиеся упасть, ударился о дверную ручку, из-за чего его локоть прострелило болью. Он успел поставить вещи прежде, чем те оправились в свободное, но недолгое падение. — Откуда у нас столько вещей? — Бакуго, кривясь, почесывал ушибленный локоть и критически осматривал выросшие картонные башни.

Тодороки перевел взгляд на окна, выходящие на балкон, за которым день клонился к закату; осенние сумерки опускались на Токио, окутывая город тускло-сероватой пеленой. Переезд занял гораздо больше времени, чем они рассчитывали, поэтому единственное, чего хотелось, это упасть прямо там, где они стояли (шутка в том, что падать было некуда).

— Там последние остались, — Бакуго выпрямился и вытер выступивший пот на лбу тыльной стороной ладони. Его черная футболка, липшая к телу, приподнялась и оголила оставшийся после ранения шрам, превратившийся в белесую отметину.

Бакуго скрылся в общем коридоре, чтобы забрать коробки из машины.

Прошло пять месяцев с разлетевшейся новости о том, как глава компании «Todoroki GO Industry» подстрелил барабанщика «HERO» в собственном офисе, и еще два после заключения его в тюрьму за махинации с бумагами, покушение на убийство и за хранение оружия. Энджи Тодороки заработал немалый срок, который, впрочем, принял достойно — фотографии и видеозаписи из зала суда пару дней гуляли по сети, а само дело являлось одним из самых обсуждаемых за последние месяцы. Тодороки тогда читал новость, сидя в поезде метро, и испытывал удовлетворение, перемешанное с облегчением, от которого хотелось подпевать играющей в наушниках Тэйлор Свифт.

После того, как Энджи Тодороки сел в тюрьму, компания попала в кризис, из которого не смогла выбраться и развалилась на радость конкурирующим фирмам и самому Шото. Он ничего не знал о состоянии отца в данный момент, но предполагал, что тот продолжал оплакивать дело всей своей жизни, будто был любящим и заботливым отцом, потерявшим единственного ребенка.

Бакуго зашел в квартиру, поставил-кинул коробку и захлопнул за собой дверь, устало опираясь на нее спиной и шумно выдыхая.

— Я не буду разгребать этот завал сегодня, — произнес он, рассматривая армию из картона.

— Нам в любом случае придется разобрать некоторые из них.

— Сдурел? — Бакуго вскинул бровь.

— Ты же не собираешься спать на голом полу.

— Бля.

Тодороки и Бакуго осмотрели коробки.

— И в какой из них футоны?

Тодороки посмотрел на Бакуго взглядом «я-предлагал-их-подписать-но-ты-не-захотел». Бакуго фыркнул и плюхнулся на пол, сгибая ноги в коленях и опуская на них руки.

В середине апреля Тодороки удалось защитить диплом, после чего он еще пару дней ходил каменным изваянием эпохи Ренессанса, не веря, что у него действительно получилось. Вскоре он подал документы в рекламное агентство, особо ни на что не надеясь; он в принципе смотрел на данное дело довольно пессимистично, транслируя прошлый неудачный опыт. Это выводило эмоционального Бакуго из себя — он-то считал, что Тодороки не взять на работу могут только поехавшие идиоты.

Рекламное агентство поехавшими идиотами не оказались и взяли выпустившегося студента в качестве штатного фотографа; его фотографии вот уже два раза успели мелькнуть на обложках журналов, в которые он не мог пробиться во время учебы в университете. По этому поводу он испытывал довольно противоречивые чувства: с одной стороны, вот, он так к этому стремился и наконец добился того, чего желал, но с другой… понимание того, что многолетнее влияние отца мешало его продвижению в области, которую он любил, заставляло его выкуривать по пачке сигарет в день и жалеть об упущенных возможностях.

Он успешно продолжал вести инстаграм, количество подписчиков в котором приблизилось к отметке в сорок тысяч, устраивал фотосессии в свободное от работы время и фотографировал то, что казалось ему интересным, отправляя фотографии в популярные издательства и на проводимые конкурсы. Это было так странно — в первой половине года он практически потерял надежду на то, что его труд и работы могут быть востребованы, а в итоге… Впрочем, долго рассуждать об этом ему не пришлось из-за событий, захвативших его в суматошный круговорот.