Бакуго почесал нос и вновь приник к кружке, допивая кофе и стуча пяткой свешенной со стола ноги по гарнитуру. Указал пальцем на стоящее в углу ведро, из которого выглядывала пачка красных линз.

Тодороки быстро поцеловал его в губы.

Ладно, он хотел поцеловать его быстро, но поскольку ощущение времени все еще не было найдено… он целовал его до тех пор, пока у него не заболели искусанные за ночь губы.

Тодороки сел за стол, пододвигая к себе кофе и оставляя красного Бакуго громко возмущаться.

Кружка с кофе Тодороки так и осталась полной спустя несколько минут. В его голове было достаточно мыслей для того, чтобы они, хаотично отскакивающие от стенок черепа, могли разбить ее на осколки.

Тодороки посмотрел на стоящие на тумбочке часы, виднеющиеся из комнаты.

Он не мог ничего рассказать Бакуго?

У Бакуго свои проблемы?

Он исчезнет из его жизни, будто его никогда и не было?

Ага, раз пять.

Тодороки глубоко вздохнул и отставил кружку с кофе. Он повернулся к Бакуго.

— Пиздец, — произнес Бакуго через пару минут, глядя на свои босые ноги.

Тодороки молча согласился.

— Он ебнутый.

Тодороки кивнул.

— Блять, я так и понял, что он поехавший, как только его увидел, — Бакуго взлохматил затылок, поставил кружку на стол и уткнулся носом в телефонную книгу.

— Что ты делаешь?

— Звоню Яойорозу, она должна что-то знать. Нефтегазовая компания, да?

Тодороки наклонился вперед, упираясь локтями в расставленные колени и проводя пальцами по затылку.

— Не впутывай еще и ее.

— Ой, бля, заткнись! — запротестовал Бакуго, сразу же нахохлившись и скривив лицо. — Этот твой папаша хер отстанет от тебя.

— Тогда каким образом поможет Яойорозу?

— Откуда я знаю? Я еще не придумал. Ну, бля, — Бакуго застучал пятками по столу, беглым взглядом осматривая кухню в попытке зацепиться за что-то, что могло бы навести его на мысль. — Может, она сможет на него что-то накопать? Что-то, чем можно заткнуть ему рот? Если на вопрос о полиции он заржал, то помощи от нее ждать не стоит.

Тодороки задумался и поджал губы, вспоминая моменты из далекого прошлого, когда ему прививали качества руководителя, способного держать большую компанию в умелых руках. Однако Тодороки, никогда не интересовавшийся делом отца настолько, чтобы заглядывать вглубь и изучать основы (после пятнадцатилетия он и вовсе перестал делать то, что от него требовали, поднимая шум и ставя на уши отца), толком ничего не знал. Конечно, он помнил историю становления компании, но черные дела оставались за чертой, к которой он не имел доступа.

Разве что…

— Я читал слухи о том, что он вел нечистый бизнес несколько лет назад. И Яойорозу говорила, что у него в последнее время проблемы.

— Ну вот, охеренно.

— Он говорил о том, что хочет уничтожить компанию, с которой давно сотрудничал, — произнес, вспоминая недавний разговор в машине. — Но я понятия не имею, о какой компании шла речь.

Бакуго задумчиво слушал его, стуча телефоном по губам.

— Я должен быть у него через пять часов, — Тодороки зачесал пятерней челку и оперся спиной о стену, смотря на часы так, будто те были врагом номер один.

— А ты бы еще дольше на жопе ровно сидел, — Бакуго вернулся к телефону, но, сощурив глаза, снова его отложил. И кольнул взглядом Тодороки, почувствовавшего, как его лоб выжигали лазером из шпионских боевиков. — Сначала ответь мне на вопрос.

Горчичный привкус накалившейся обстановки осел на языке и выжег небо.

— Когда отец с тобой связался? Судя по тому, что сообщение пришло еще вчера, ты встретился с ним гораздо раньше.

— В воскресенье, — произнес Тодороки; на лицо Бакуго упала тень. — Перед тем, как мы пошли на мост.

— Перед, да, — хмыкнул Бакуго, нервно облизывая губы, на которых остались ранки от долгого утреннего поцелуя. — А решение, м? — он спрыгнул со стола, вставая посередине кухни. — Когда ты принял решение рассказать мне?

Тодороки выпрямился и положил локоть на стол, едва не задевая стоящую кружку. Его взгляд потяжелел.

— К чему ты это?

— Бля, ну мне нужно знать, ты трахался со мной с мыслью о том, что это прощальный секс или нет? А? — Бакуго подскочил к нему взбешенным ураганом, едва удерживая себя от того, чтобы не схватить замершего Тодороки за ворот не застегнутой до конца рубашки; его губы искривило оскалом. — Я настолько охеренно трахаюсь, что ты передумал сваливать в компанию?! Даже отказался от должности главы?! Что это было, мать твою?!

— Бакуго, — Тодороки попытался подняться, чтобы успокоить его, но тот надавил на плечо; Тодороки упал на стул.

— Все, что ты говорил, когда мы ебались… ты решил потрепать языком, чтобы что?!

— Во время концерта, — остановил поток ругани Тодороки, обхватывая его, сокрушенно смотрящего на разноцветный затылок, за пояс и прижимая к себе. — В самом начале твоей песни, — Тодороки уткнулся носом в его оголенный живот, щекоча дыханием кожу; Бакуго застыл, ослабив хватку на чужом плече. — Извини меня. Я бы не поступил так с тобой.

— Завались, — фыркнул Бакуго, не пытаясь вырваться из успокаивающих объятий. — Я же, блять, не девка, которая только…

— Я знаю, — Тодороки поднял голову. — Но не после всего того, что я говорил, да?

Бакуго сглотнул, не в силах выдержать искренне-извиняющееся выражение лица, и выпутался из крепких рук.

— Я звоню Яойорозу.

========== XIII. You made my window a door ==========

Тодороки сидел в поезде метро, мчащимся в сторону Отэмати, держа телефон, и то и дело приникал взглядом к черному экрану, в котором отражался взволнованный блеск его разноцветных глаз.

— Ты не сможешь просто ворваться в компанию, подняться в офис и швырнуть моему отцу документы в лицо, — сказал Шото часом ранее, когда Бакуго в спешке натягивал на себя толстовку.

— У тебя есть другие варианты? Ах да, если бы у тебя, тупоголового кретина, — Бакуго ткнул Тодороки пальцем в грудь и подошел угрожающе близко, — хватило мозгов рассказать об этой херне раньше, мне бы не пришлось переть на другой конец города за сраными документами.

— Что это вообще за документы? — Тодороки упорно не отводил взгляда и стоял, сложив на груди руки.

— Я не понял нихрена, — он развернулся, надевая кроссовки и быстро завязывая шнурки. — Что-то про компромат, терки и пакт о ненападении.

Тодороки сжал переносицу; голова болела от стресса и нервного напряжения.

— Потяни время, окей? Эй? — не услышав ответа, он досадливо цыкнул. — Придурок? — Бакуго наскоро затянул узел, едва не порвав жалобно затрещавшие шнурки, повернулся, резво поднялся и убрал руку Тодороки от лица. Бакуго недовольно, шумно выдохнул и обхватил его за затылок, резко притягивая к себе и заставляя уткнуться носом в шею.

Тодороки удивленно моргнул, почувствовав бережное касание пальцев к линии роста волос; успокаивающе вдохнул запах сигарет и цитрусов, прикрывая глаза.

— Ты тупой, конечно, пиздец, но перестань уже загоняться, — сказал он в его ухо, перебирая короткие пряди. — Все разрулим.

— Да.

— С тебя время, с меня компромат.

— Так компромат же с Яойорозу.

— Заткнись.

Тодороки чувствовал себя последним дураком, кретином, идиотом и… что там еще Бакуго про него говорил? Ах да, точно, придурком.

Если бы он… если бы он рассказал все раньше, то не было бы этой суеты, не было бы истраченных нервов и беглых взглядов на экран молчащего телефона.

Тодороки нужно было потянуть время, пока Бакуго не приедет? Что ж, он с радостью побеседует с отцом, в который раз высказав все, что думает о нем и его бизнесе.

Тодороки прибыл на Отэмати без опоздания и медленно направился к многоэтажному зданию компании, расположенному неподалеку от станции метро чуть восточнее от центра Токио. Солнце все еще нещадно палило, будто стоял не апрель, а какой-нибудь июль, выдавшийся без дождей. Тодороки смотрел на кричащие вывески магазинов, на маленькие офисы компаний, все ближе подходя к «Todoroki GO Industry», разросшейся на деловом районе огромной прямоугольной глыбой с впалым, закругленным входом.