— Звони, если что-то понадобится, — сказал на прощание Мидория. — И езжай домой, ладно? Ты не сможешь сделать сейчас ничего.

Тодороки, сидя в поезде, слипающимися от недосыпа глазами смотрел на проносящиеся за окном здания, пока от детального наблюдения за ними не начала кружиться голова. Он потер гудящие виски и достал телефон, чтобы отвлечься, освежить голову и… что там обычно делают, когда волнение за дорогого человека достигает апогея?

В конце концов, Киришима был прав. И Мидория был прав. Он мог потратить несколько суток (Бакуго будет отсутствовать еще несколько дней? Или недель?) на то, чтобы бесцельно раздумывать над направлением, в котором уехал тот, но так ни к чему и не прийти. Если Бакуго сорвался и уехал, успокаивал себя Тодороки, то, возможно, ему это было необходимо. На данный момент все, что он мог, это ждать, пока тот появится в сети, ответит на сообщения и позвонит (да хоть что-нибудь, пожалуйста, и поскорее).

Тодороки едва не выронил телефон, когда на весь поезд раздался звонок. Он подскочил с места и принял вызов от неизвестного номера.

— Бакуго?! — крикнул он, перепугав сидящих рядом людей.

— Шото.

Тодороки замер с телефоном в руках.

— Отец, — процедил он; заведенное сердце медленно успокаивалось.

— Пос…

Тодороки сбросил вызов, сел на место и сжал переносицу, жмуря глаза, пока веки не заныли от напряжения. Отец был упертым, раз звонил с очередного номера, минутой позже пополнившего черный список контактов. Тодороки совершенно не волновал отец — и пусть он останавливается перед ним на машине, врывается в квартиру под угрозой расстрела или отправляет на эшафот под звуки барабанов.

Тодороки сейчас вообще мало что волновало.

Тодороки волновал Бакуго, снова он, в который раз за несколько месяцев он.

Он зашел на почту: на ней висели непрочитанными письма от клиентов и несколько спам-рассылок (на отправленные по почте фотографии Яойорозу ответила длинным, благодарным сообщением еще воскресным вечером). Он просмотрел последние новости, которыми пестрел интернет, и заглянул во все социальные сети, игнорируемые последние дни.

Тодороки пролистал инстаграм, поставил лайки понравившимся фотографиям и проверил уведомления о новых подписчиках и комментариях. Несколько восторженных отзывов получили его новые работы, сделанные во время фестиваля, и старые снимки. Тодороки взглянул на название проезжаемой станции и, рассчитав, что добираться до дома еще около десяти минут, а скоротать время как-то надо (только бы не возвращаться мыслями к Бакуго, только бы не), решил прочитать новые комментарии к фотографиям.

@Josh_not_war: черт возьми, это круто

@W.R.N.: горячо

@Simon_M: Меня вдохновляют ваши фотографии, смотреть на них — одно удовольствие!

@Markus_Manfred_38: Меня привело в неописуемый восторг то, как вы использовали преимущества искусственного света. Несмотря на то, что на фотографии запечатлена лишь тень музыканта и его инструмента, динамика движений его рук легко считывается, отчего кажется, будто снимок вот-вот оживет и я увижу не только игру, но и услышу ее. Подписан на вас больше года и за это время вы меня ни разу не разочаровали, однако оставить комментарий решился только сейчас. Жду других снимков с нетерпением!

Тодороки не нужно было переходить по значку уведомления, чтобы понять, к какой фотографии относился последний комментарий.

Он заблокировал телефон, запихнул его в рюкзак, натыкаясь пальцами на ткань черной кепки, и до своей станции не отводил взгляда от проносящейся уличной панорамы.

«Да мне плевать как-то было уже».

Он оказался на улице и глубоко вдохнул прохладный воздух, отчего закружилась голова. Нужно было наконец добраться до дома и нормально поспать.

«Как будто… получается до них донести что-то важное».

Тодороки, подходя к многоквартирному дому, достал ключи. Для начала стоило принять душ. Можно было бы включить egoRIFF на случай, если сразу не удастся уснуть.

«Если бы меня заставляли плодить музыку, как на конвейере, я бы тоже ее возненавидел».

Тодороки, стоя у входа в квартиру, не мог заставить себя открыть дверь.

«Охереть, я тебя нашел».

Он стиснул зубы и сжал ключи от квартиры.

Тодороки развернулся и вышел на улицу, направляясь к метро. Он понятия не имел, что будет делать на вокзале, но…

Комментарий к VIII. We can shatter just as fast

* Синкансэ́н — высокоскоростная сеть железных дорог в Японии, предназначенная для перевозки пассажиров между крупными городами страны.

* я не смогла никак на это намекнуть в тексте, но просто знайте, что песня, которую слушают мидория и тодороки, называется “the light behind your eyes”, исполняют my chemical romance. соответственно, песни мкр можно считать за песни группы mind controlled ravens в этой работе :)

========== IX. You create in me something, I would’ve never seen ==========

Цифровые часы в зале ожидания токийского вокзала показывали 03:40.

Тодороки сидел в обнимку с рюкзаком на одном из стульев, смотря на поток людей, сошедших с очередного поезда, и без конца протирал покрасневшие от напряжения глаза. Бесконечные лица еще два часа назад превратились в нелепую мешанину из носов, ушей и губ, повторяя картины Пикассо.

Усталость наваливалась на его веки, призывала склонить голову или запрокинуть ее на спинку неудобного сидения. Она нашептывала убаюкивающие колыбельные, с которыми Тодороки боролся играющей на полной громкости музыкой в наушниках, пока телефон не разрядился.

Тодороки провел пальцами по лбу и надавил на виски.

То, что он находился здесь в почти четыре утра, было глупо.

То, что он не спал в почти четыре утра, было глупо.

То, что он рассчитывал встретить среди людского потока в почти четыре утра Бакуго, было крайне глупо.

Что ж, Тодороки пришел к выводу, что он глуп, смирился и перестал себя за это корить.

Тодороки, опершись на колени согнутыми локтями, боролся с сонливостью, пока перед его глазами мир вертелся так же, как на картинках с иллюзиями движений наподобие «вращающихся змей*», и выискивал в поредевшей толпе Бакуго.

Возможно, тот уже давно находился дома (и даже ответил на сообщения).

Тодороки проверить это не мог из-за отключившегося еще до полуночи телефона. Он, поставив на повтор первый альбом «Mind Controlled Ravens», слушал его, пока слова из треков не были выгравированы на каменистых выступах памяти, а партия на барабанах не испещрила ударами стенки черепа.

Да, на записи играл не Бакуго, но это была его партия, написанная им же.

Может быть, Бакуго прямо сейчас звонил ему, чтобы узнать, какого черта Тодороки не выходит на связь.

Или Бакуго находился в миллионах миль от него.

Бакуго был взрослым человеком, который имел право поступать так, как считал нужным. В конце концов, только он сам нес ответственность за свои же действия.

Но это не меняло того факта, что у Тодороки ремнями стягивало грудь, в которой билось беспокойное сердце, от волнения за глупого барабанщика готовое расколоться и посыпать ребра стеклянной крошкой.

Тодороки крепче обнял сползающий рюкзак, заставляя себя смотреть на незнакомых людей. Поначалу он развлекал себя тем, что считал количество поездов, но вскоре его ослабевший разум перестал концентрироваться на числах.

Разум, сердце и легкие концентрировались на Бакуго.

От нарастающего с каждым часом волнения у него потели ладони;

раскалывалась голова;

сбивалось дыхание.

Вдох-выдох.

Шото протер уголки глаз и поменял позу, разминая затекшие мышцы. Он мог бы прогуляться по вокзалу, чтобы наконец перестала ныть спина, но он боялся не заметить хмурого барабанщика. Да, пришел к выводу Шото, он обязательно появится на платформе хмурым, мрачным и, наверно, совершенно не выспавшимся (Бакуго как-то говорил, что не может спать в транспорте). А еще будет ненавидеть весь мир (он и так его ненавидит на постоянной основе, но, возможно, в этот раз градус напряжения будет чуть выше обычного).