— Вергилий — отмороженный ублюдок, поехавший крышей из-за силы, — изогнул бровь Бакуго, смотря сверху вниз на Тодороки, готового отстаивать персонажа.

— Это было обусловлено его рождением и сформиро…

— Нет. Нет, не надо, — воспротивился Каминари, махая руками. — Что угодно, только не ДМС.

— Самый переоцененный слэшер, — сказал Токоями и оперся спиной о стену в ожидании остальных. Бакуго и Тодороки одновременно повернулись в его сторону, отчего гитаристу стало не по себе (или, возможно, ему стало не по себе из-за выпитого алкоголя).

— Эй, Кацуки, — Киришима протянул Бакуго валяющиеся рядом с креслом барабанные палочки.

— О, ага, — Бакуго схватил их и направился к барабанной установке, испепеляя взглядом не обращающего на него внимания Токоями.

— Так, окей, готовы услышать? — произнесла Джиро, обращаясь к четырем гостям их небольшого праздника. — Токоями, сыграешь последний вариант?

Урарака поднесла руки ко рту и, сложив их на манер рупора, громогласно закричала; Серо и Киришима поддержали ее.

Тодороки же неотрывно следил за тем, как Бакуго засучивал рукава толстовки. Очень сильно хотелось, чтобы тот еще раз схватил (а лучше взял) его за руку. Шото удивился своим же мыслям и, наклонившись вперед, оперся локтями о расставленные колени. Он потер пальцами виски (ему бы больше подошел холодный душ) и поднял взгляд на готовящуюся сыграть группу.

Знакомая мелодия раздалась в стенах репетиционной.

Взгляд Тодороки метнулся к барабанной установке, внимательно ловящий каждое движение палок; он неосознанно вычленял партию Бакуго и вслушивался, отмечая, что та немного изменилась с того момента, как барабанщик давал послушать незаконченный вариант.

Шото взял отставленную бутылку и сделал несколько больших глотков, отчего горячий вкус горечи растекся по рту и горлу, собираясь в желудке. Он пил нечасто, хоть и умел, и старался не напиваться, но, кажется, сейчас ему было нужно, потому что Бакуго, сидящий за установкой без маски (он раньше не видел его играющим без маски и лучше бы не видел и сейчас), сосредоточенно прикрыл глаза, расслабил плечи и прикусил губу, пока удары барабанных палочек отсчитывали ритм, с которым забивались гвозди в гроб Шото.

Прозвучали последние гитарные аккорды.

Бурные овации раздались сразу же, заполняя воздух.

— Если кто-то из вас скажет, что это «что-то знакомое», мы выставим его за дверь, — произнес Каминари, перебирая струны.

— А это разве на что-то похоже? — повернулся к друзьям Серо.

Бакуго поднялся, бросил тихое «я курить», схватил браслеты, на ходу надевая их, и вышел на улицу, хлопнув дверью.

— Когда-то я слышала шутки про альбом, который можно купить на айтюнс, а теперь вы на самом деле записываете альбом, — улыбнулась Урарака, продолжающая качать головой в такт засевшему в голову ритму.

— Ага, скоро Guns N’Roses будут смотреть на то, как мы поднимаемся по звездной аллее, — усмехнулся Каминари, проигрывая партию из новой песни в припеве. — У нас есть почти записанный альбом, концерты. Не хватает мерча и менеджера.

— Удивительно, ты поставил мерч и менеджера на одну ступень, — покачала головой Джиро, выключая микрофон.

Под звуки включенной Токоями музыки наваждение от игры постепенно уносилось прочь, позволяя Тодороки свободно вдохнуть и поставить наконец бутылку, которую до этого крепко держал в руках, на стол; тот выглядел еще хуже, чем тогда, когда Тодороки заносил флэшку.

Громкий, радостный смех раздавался в стенах помещения. Тодороки довольно редко присутствовал на шумных празднованиях, на которых оказывалось больше пяти человек; на студенческие мероприятия он не ходил, потому что сначала не было времени из-за срочного поиска квартиры и работы, а затем из-за графика, съедающего желание куда-либо выбираться вовсе.

Тодороки, еще с детства привыкший к одиночеству, не испытывал серьезного недостатка в общении, однако от перспективы проводить большинство вечеров в компании ноутбука его спасали друзья.

Последние несколько месяцев выдались для Шото особенно тяжелыми. Поэтому сейчас, находясь в столь необычной компании, он по-настоящему расслаблялся, постепенно забывая о неприятностях, готовых похоронить его под обвалами.

Дверь открылась и в репетиционную вернулся Бакуго.

Бакуго был тем, кто не давал ему окунуться в бархатистое спокойствие и отдаться общей праздничной, непринужденной атмосфере. Он сел на свое прежнее место рядом с Шото (расстояния между ними стало больше, и это помогало ему держать себя над разжигающимся пожаром). От барабанщика пахло знакомым дымом дешевых сигарет.

Ох, кажется, теперь его очередь выходить на улицу, да?

— Слушайте, там пиццу привезли, — оповестила друзей Джиро, держащая телефон плечом возле уха и скидывающая в черный мешок мусор с тумбочки. — Доставщик не может найти вход к нам. Я не могу сейчас…

— Я заберу, — произнесла Яойорозу, до этого сидящая в кресле и не принимающая участия как в разговоре, так и в общем веселье. Она торопливо вышла на улицу.

— Да, Тодороки, все хочу спросить, — обратился Серо к нему. — Почему у тебя так покрашены волосы?

— Сер-о-о, это самовыражение, — закатила глаза Джиро, размышляя над тем, стоило ли выкидывать пачку, на самом дне которых лежали чипсы, или нет; все-таки пришла к выводу, что кто-нибудь доест, и переложила ее на стол к другим закускам.

— Это вышло случайно, — сказал ничуть не смущенный Шото, поправляя растрепавшуюся челку.

— В смысле случайно? На тебя упала краска? — предположил Каминари, насвистывая падение на манер мультяшного персонажа.

— О, или как в том тиктоке, — Киришима потянулся за телефоном. — Там парень выбирает кисточки для рисунка на ватмане, а рядом с кисточками сидит друг. Ну он берет этого друга, окунает волосами в краску и рисует ими*.

— Да-да!! Я его видел, — активно закивал Каминари.

— Вот по этой причине я никогда не скачаю Тикток, — прикрыла глаза Джиро.

— Что такое Тикток? — тихо поинтересовался Тодороки у Бакуго, чуть наклонив голову к нему.

— Приложение, в котором эти идиоты ловят мемы для отсталых, — Бакуго показал пальцем на Каминари с Киришимой, принимающихся искать ролик, и повернулся к Тодороки. — Я даже не знаю, советовать тебе его скачивать или нет. Смотря насколько ты готов к поглощению дерьмоконтента.

— После того, как ты скинул мне видео про кожаных ублюдков*, предполагаю, я прошел просвещение.

Бакуго со свистом втянул воздух в легкие, готовый защищать то несчастное видео всеми возможными способами.

— Я пошел краситься в белый, — сказал Шото, краем губ улыбаясь из-за бурной реакции Бакуго, — а рядом со мной сидела девушка, которая красилась в красный. Нашу краску перепутали.

— Я ожидал жесткача, — расстроился Каминари, показывая подошедшей Урараке и Серо видео. — Что-то наподобие «у меня есть вторая личность, вместе с которой мы создали проект “Разгром”, а покраской волос закрепили наше сотрудничество».

Шото пожал плечами — да, он красил волосы, преследуя некую цель, но ею не являлось уничтожение небоскребов.

Бакуго схватил его за запястье и потянул вниз. Тодороки замер, вытянув в недоумении лицо, как почувствовал на своей макушке чужой палец. От дыхания у виска у него перехватило собственное.

— Я подумал, что это смотрится довольно… неплохо. — Он выпрямился, когда барабанщик отпустил его руку и развалился на диване, будто ничего странного (зачем он вообще это сделал?) не произошло. — И решил краситься так дальше. Но корни уже отрастают.

Телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал в переднем кармане. Тодороки достал его и, увидев на экране номер редактора газеты, принял его. Он поздоровался с мужчиной, работающим в ней уже второй десяток лет, поднялся с дивана и подошел к окну, чтобы не мешать остальным.

А через минуту редактор уволил его, пообещав в скором времени перевести заработанные за месяц деньги на счет.

Тодороки не чувствовал ни злости, ни разочарования.