— А неплохо смотрится, — оценивающе произнес он, крутя головой. — Как думаешь, с моим членом во рту будет лучше?

— Уебок. — Бакуго прижимал раненую руку к груди и прожигал его веселящуюся морду взглядом, под которым его бы вновь охватило пламя.

— Давай проверим, м? — Даби вытащил пистолет из его рта, и Тодороки дернулся назад, выплевывая скопившуюся слюну. Здравый смысл кричал заткнуться, вторя вопящему, подступающему страху, который облизывал его, начиная с макушки, и смаковал каждый следующий участок кожи, перекатывая вкус на склизком языке, но…

— Сам себе отсоси, — произнес Тодороки.

Даби стиснул зубы.

Тяжелые шаги донеслись с лестницы, дверь распахнулась, и в помещение вбежал мужчина. Тот, что встретил Тодороки у входа.

— Босс!! Босс! У нас облава!

Даби развернулся к нему, в удивлении открывая глаза, и, сразу же взяв себя в руки, вышел из подвала, захлопнув дверь.

Тодороки прислушался — голоса болельщиков стихли, отчего по первому этажу разносились лишь голоса комментаторов, сообщающих результаты матча. Череда выстрелов разрезала пустоту и разбила стекла в баре, которые, посыпавшись на пол крупными осколками, посеяли панику среди посетителей.

Раздавшийся с первого этажа приказ Даби быть наготове подействовал и на Тодороки. Он, удобнее взяв нож, наконец перерезал тугие веревки и освободил руки. Дернулся к наручникам Бакуго, безуспешно пытаясь оторвать их от трубы; если бы он умел вскрывать замки или делать хоть что-то… Бакуго сдавленно зашипел — Тодороки задел его сломанные пальцы.

— Прости, — произнес он и встал на ноги, опершись о стену; тело гудело, разум — тоже, но нужно было двигаться, действовать, делать, что угодно, лишь бы не подохнуть здесь. — Я посмотрю, где можно достать ключи.

— Рехнулся туда выходить? — Бакуго, подняв голову, сдул с подбитого глаза челку. — Хочешь, чтобы тебе голову прострелили?

— Забыл? Я уже бывал в таких передрягах.

— Ты… блять, Тодороки!

Тодороки развернулся, направляясь к выходу — Даби в суматохе забыл запереть дверь. Он, распахнув ее, наткнулся на парня ниже его ростом. Токоями, недвижимой тенью стоящий перед ним в солнцезащитных очках (как он видел в них одному только Токоями было известно), поднял руку и разжал кулак, в котором находились маленькие ключи.

— Через пять минут я подорву это здание, — сказал он, впихивая в руки ошарашенного Тодороки ключи. — Можешь считать, что я отдал тебе долг, — обратился к Бакуго, выглянув из-за спины. — Если хотите не сгореть заживо, проваливайте.

Токоями неслышно обошел дверь и подошел к другой, доставая связку ключей и принимаясь искать нужный.

В голове у Тодороки крутилось множество вопросов: что за черт? Почему он помогает? Почему хочет взорвать? Почему? Но, разумно решив, что сейчас нет времени на это, подлетел к Бакуго, чтобы отстегнуть наручники.

— Он, походу, совсем крышей поехал, — сказал тот, высвобождая правую руку и потягивая затекшее плечо.

Тодороки понимал Токоями — у него самого скоро поедет крыша от событий за последний месяц, перечеркнувших его долгую (не очень) и спокойную жизнь без похищений, перестрелок и дышащей в затылок смерти.

Бакуго попытался опереться о пол рукой со сломанными пальцами, чтобы подняться, но лишь глухо зашипел в тиснутые зубы. Тодороки прошибло градом от острой злости и собственного бессилия помешать Даби несколькими минутами назад.

— Пойдем через второй этаж. — Бакуго все-таки встал на ноги, игнорируя протянутую руку, и оттолкнулся от стены, делая шаг вперед. Тодороки закинул его руку себе на плечо, помогая опереться на себя. — Блять, я сам…

— Я просто иду рядом, — перебил он, направляясь вперед. Тодороки волновался, не сломал ли Даби ему ребра, но… черт, не сейчас же с этим разбираться.

Они вышли из сырого и душного помещения. Ступени лестницы медленно сменялись одна за другой, пока тяжесть тела Бакуго давила на плечи и шею. Оказавшись на первом этаже, они наткнулись на труп светловолосого мужчины, что ударил Тодороки у входа.

— Наверх. — Бакуго показал пальцем на второй этаж.

Из-за стены доносились крики и мат, перебиваемый автоматным залпом. Они не могли сравниться с тем, что Тодороки наблюдал в баре Мика; ставки росли — ставок больше нет (не надо). Он обязательно позволит себе потерянно уставиться в стену дома и развалиться на диване, стараясь забыть происходящее (только бы без кошмаров в этот раз), а пока…

Бакуго, только ступив на следующие ступени, остановился, убирая руку с плеча Тодороки. Тот застыл, наблюдая за его действиями. Бакуго, не высовываясь из-за стены, взял валяющийся рядом с трупом пистолет и проверил, заряжен ли он.

— Как ты собираешься уходить со второго? — спросил Тодороки, когда они находились на лестничном пролете.

— Переберемся по карнизу и спрыгнем. На заднем дворе должно быть чисто. И туда не выходят окна с первого.

— Не знал, что ты был акробатом.

— Второй этаж, двумордый. — Бакуго повернулся к нему, пакостливо скалясь. Тодороки различил стекающие капли пота по его лбу и щеке. — Неужели струсил?

— Нет, я каждый день занимаюсь прыжками веры после того, как проползу по потолку.

— Херово у тебя с иронией.

— Я…

Из-за угла второго этажа выбежал мужчина, наставляя на них пистолет. Слишком быстро, чтобы Тодороки, расслабившийся после того, как они выбрались из подвала, успел среагировать. Он увидел целящееся в его грудь оружие. Темная бездна, смотрящая на него через дуло и готовая забрать к себе. Сегодня на него слишком часто наставляют пистолет. Какой-нибудь из них должен был…

Бакуго толкнул Тодороки, впечатывая в стену. Выпущенная пуля пролетела в сантиметре от его плеча и стала последней — Бакуго был гораздо более метким и быстрым, чем валяющийся мужчина с дырой во лбу.

— Идиот, мать твою, смотри по сторонам, — прошипел Бакуго, сдерживая рвущиеся из груди крики — не хватало еще, чтобы с первого этажа за ними прибежали гости с пушками в руках.

— Извини.

— Засунь свое извини куда подальше.

Тодороки, опустивший глаза, не видел, как у Бакуго тряслись губы.

На второй этаж Бакуго ступил самостоятельно, осторожно выглядывая из-за угла и не замечая опасность в виде притаившихся (струсивших) людей из банды Даби. Тодороки поднялся следом, брезгуя ступать в растекающуюся лужу крови, и встал рядом с Бакуго.

— Черт, — процедил он, когда ручка двери, которую тот дергал, не поддалась.

Тодороки взял протянутый Бакуго пистолет, пока тот, отходя чуть подальше от двери, примерялся для удара по замку. Дверь в конце коридора распахнулась, и из помещения, наставляя на них оружие, выбежал человек.

Рука Тодороки метнулась вверх, и палец сам спустил крючок несколько раз — сначала попадая в стену и оглушая мужчину, затем — в его плечо и грудь. Мужчина упал. Пытался подняться и трясущейся рукой наставить на них оружие, но Бакуго выхватил пистолет у Тодороки и выпустил оставшиеся пули в дергавшегося в предсмертных конвульсиях человека.

По ИРСу Тодороки прошлась вибрация — наверняка она прошлась и по ИРСу Бакуго, несколько раз. Бакуго выбил дверь ногой под оглушительные выстрелы внизу и затащил Тодороки в кабинет Даби с закрытыми окнами, в котором горел неяркий свет, стоял стол, диван, шкаф, заваленный выпивкой, и что-то еще, что тот не успел разглядеть.

Бакуго открыл окно, впуская в помещение холодный воздух, и выглянул наружу, различая в темноте карниз. Тодороки встал рядом, всматриваясь в ночь.

— Вот здесь эта херня. — Бакуго указал пальцем на широкий выступ, в паре метров слева от которого находилась кривая колонна. — Зацепишься за эту херню и слезешь вниз.

— Да, я понял. — Кивнул Тодороки, заметив скрываемую неуверенность и дрожащие сломанные пальцы. — Давай я первый.

— Свалиться хочешь? — спросил Бакуго, но все же отошел в сторону; боль в руке отражалась на его лице хмурыми складками, которые практически ничем не отличались от обычного вида, но Тодороки научился их различать.