Тодороки поднялся, кусая губу и пытаясь разобраться в… в чем-то. Это могла быть кровь, не принадлежащая Бакуго. Или это вообще могла быть не кровь, а… морс?..

Тодороки прикрыл глаза, сжимая пальцы.

Бакуго помешал кому-то? С его характером и его прошлой, да и нынешней деятельностью…

Тодороки вытащил из кармана телефон, едва не уронив, и вызвал контакт Каминари. Единственный конфликт Бакуго, о котором был в курсе Тодороки, произошел с владелицей мотоцикла — эксцентричной и мстительной женщиной (по словам Бакуго).

Каминари ответил.

— Ты не мог бы сказать, как мне связаться с поставщицей Бакуго?

— Э-э-э, — протянул в трубку Каминари, — могу сказать номер, но зачем тебе? Решил податься в теневой бизнес? — засмеялся он.

— Отправь мне номер ее телефона в сообщении, пожалуйста, — попросил Тодороки, продолжая смотреть на пятно. Он не хотел понапрасну беспокоить Каминари и остальных (он был почти уверен в том, что новость о пропаже Бакуго могла разнестись со скоростью света по его друзьям), поэтому не стал рассказывать о своих подозрениях, поспешно закончив разговор.

Через минуту ему пришло сообщение.

Тодороки, прислонившись спиной к стене гаража, позвонил по номеру. Долгие гудки пронзительно били по раскаленным нервам, пока прорывающийся через лабиринты гаражей ветер проносился по асфальту.

— Да? — раздался звучный женский голос, когда Тодороки уже совсем отчаялся.

— Здравствуйте, — произнес он и понял, что совершенно не был готов к разговору.

— И? — голос стал недовольным. — Ты так и будешь молчать?

— Нет, я… — Тодороки оттолкнулся от стены гаража, начиная беспокойно ходить туда-сюда. — Бакуго. Этот человек работал на вас, и сейчас я не могу найти его. Где он? Он разбил ваш мотоцикл, и я подумал…

— И ты подумал, что я заказала голову твоего Бакуго? — Женщина улыбалась. — Смелое заявление от человека, имени которого я даже не знаю.

— Тодороки, — представился он. — Где он?

— Мне-то откуда знать? — возмутилась женщина, глубоко вздыхая в трубку. — Может, здесь, может, уже нет. Ему следовало лучше заботиться о вещах, которые не принадлежат ему и цену за которые он не может заплатить. По крайней мере, наличными.

Тодороки, делающий шаг, чтобы развернуться, так и замер с поднятой ногой.

— Наличными?

— Тодороки, или как там тебя… ты попросту теряешь мое время, которое я мо…

— Что вы имели в виду, когда сказали, что он заплатит цену? — Тодороки сжал телефон. В голове нарастал шум, сравнимый с шумом бьющихся о борт корабля штормовых волн.

— И почему я должна тебе это рассказывать?

— Пожалуйста.

Женщина громко рассмеялась, и Тодороки пришлось отстранить телефон от уха. Смех не прекращался, будто был поставлен легкой рукой на повтор. Пластинка для пыток, идущая в дело тогда, когда стандартные методы давления уже приелись.

— Мне стало так смешно, что я даже захотела тебе рассказать, — ответила она, просмеявшись. — Твой парень здорово облажался и разозлил влиятельных людей. И сейчас я говорю не про себя, к сожалению. Если хочешь найти его, предлагаю поторопиться.

— Так вы знаете, у кого он?

— Конечно, ведь я его сдала, — расслабленно произнесла она. Тодороки не мог разобраться в том, что чувствовал, поскольку злость и волнение смешались, образуя взрывающиеся кратеры. — Поищи его у Даби, — ответила она.

Из динамика раздались короткие гудки.

Тодороки вернулся к Кендо, когда время на часах показывало девятый час, и обнаружил на кухне завалившегося к ней Моному, громко рассказывающего шутку с работы. Кендо, сидящая за столом, закинув ногу на ногу, заметила его и приветливо помахала. Тодороки кивнул. Монома фыркнул.

— На работе твоя рожа, здесь твоя рожа, везде твоя рожа, — произнес Монома, вздергивая нос.

— Это моя квартира, если ты еще не забыл, — устало произнесла Кендо.

— Кстати, хреновая рожа, — заметил Монома, щуря глаза и наклоняясь к застывшему в дверях Тодороки. — Че, мотался к Хуекуго и он тебя послал? Кендо, тащи пластырь, ща сердце будем разбитое склеивать.

— Можете рассказать о Даби? — попросил он и увидел, как в страхе исказились лица коллег. Тодороки убедился, что ситуация, в которую вляпался Бакуго, была серьезной; слишком серьезной — если реакция эмоционального Мономы ему была понятна, то Кендо, продолжающая смотреть на него широко раскрытыми глазами, взволновала сильнее (хотя куда уж там — весь путь до дома коллеги был проделан в тумане, в которой волнение, от которого кожу на руках сдирать хотелось, стало ему верным спутником).

— Почему ты спрашиваешь? — спросила Кендо, переглядываясь с Мономой.

Тодороки рассказал все, что знал.

— Пиздец, — изрек Монома. Кендо не поддакнула, но была с ним солидарна. Тодороки, занявший последний стул, положил напряженные руки на колени и стиснул их. — Даби что-то типа местного авторитета. Как Айзава и Мик.

— Авторитета?

— Монома не может выражаться нормально. — Кендо, прислонившись спиной к стене, возвела глаза к белому потолку с проскальзывающими мелкими трещинами в углах. — Привычный уклад Трайтона держится на трех столпах: на Мике, на Айзаве и на Даби. На последнем держится рейтинговая система. Токоями, тот парень, который накидывает баллы, работает на него.

— Тут должна быть душещипательная история о том, как Даби похерил ему психику, — встрял Монома.

— Это не важно сейчас. — Кендо выставила руку вперед, призывая его замолчать. Тодороки хотел сказать, что это, вообще-то, важно, потому что он без пяти минут как собирается… а что он собирается делать? — Он контролирует начисление нелегальных баллов. Если кто-то переходит ему дорогу, то этот человек попадает в черный лист и…

— Попробуй, давай, проживи здесь без накрутки, — фыркнул Монома, разводя руками в стороны и кривя лицо. — Хотя ходят слухи о какой-то хероте, которая обнуляет баллы и вытаскивает из системы. Тупа нажимаешь на кнопку на ИРСе и все круто сразу.

— Этим и занимается Токоями, — произнес Тодороки, лично видевший чудеса взлома.

— Не, ты не догон-я-яяешь, — протянул Монома, шире расставляя руки и грозя задеть стены. — Эта штука вообще отключает от системы, если захочешь. Если не захочешь, то можешь хотя бы сменить профиль. Был Тодороки, а стал Рокитодо с новой биографией в кармане, если успел подергать за ниточки, — рассмеялся Монома.

— Перестань рассказывать сказки. — Кендо провела пальцами по лбу.

— Я повторяю то, что слышу от посетителей! — разозлился Монома.

— Тогда переставай повторять глупости и научись отсеивать бред. — Кендо убрала руку ото лба и положила ее на стол, твердо глядя на стушевавшегося Моному. — Пока мы сами не начнем следить за рейтингом, ничего не изменится. Так и будем прозябать здесь, надеясь на удачу в виде волшебной палочки.

— Авада кедавра, — глухо произнес тот.

— Даби устанавливает цену на баллы, — вернулась к теме Кендо, посмотрев на Тодороки, нервно вцепившегося в свои колени.

— Короче, — опять вмешался Монома, — если Бакуго вляпался в дерьмо с Даби, то конец твоему Бакуго.

Тодороки не рассчитывал на более приятный исход, но все же надеялся на чудо. Чудо показало средний палец.

— Посмотри на это с хорошей стороны, — добавил Монома. — Если он сдохнет, одной проблемой меньше.

Кендо ударила его по голове кулаком, сверкая в гневе глазами.

— Как мне его вытащить, — произнес Тодороки; это было даже не вопросом (тот предполагает ответ).

У него не было и шанса разобраться с этим самостоятельно. Просить Шинсо? Ребят из сопротивления? У них есть оружие…

— Если ты думаешь о том, чтобы приплести сюда сопротивление, то прекращай. — Кендо уперла локоть в стол. Тодороки удивленно уставился на нее. — Что? Конечно же мы в курсе, что происходит в Трайтоне и кто за этим стоит.

— Ха? Почему? — возмутился Монома, привставая со стула и сразу же садясь назад. — Пусть приплетает их! Передохнут и нормально будет.

— Монома, да что ты несешь? — Кендо сжала пальцы на переносице и наморщила нос. Тодороки в первый раз увидел раздражение на ее всегда светлом лице. — У тебя включился режим берсерка или что?