— Кретин! — Бакуго, убрав гантель ближе к стене, устало плюхнулся на скрипнувшую кровать. В его руке находился пистолет, который Тодороки не заметил, потому что смотрел на люстру с вкрученным в нее единственной лампой и пришел к выводу, что та перегорела. — Завтра смотаюсь с тобой в это чертово бюро и покажу город.

— Спасибо. Карты у тебя нет?

— Ха, ты должен это увидеть своими глазами.

Тодороки уже многое увидел за день. Если бы он был более чувственной и эмпатичной натурой, склонной к переживаниям и эмоциональным всплескам, он бы уже давно мчался к платформе с криками о том, чтобы его посадили в поезд.

Бакуго, скинув ботинки, откинулся на кровать, закидывая руки за голову. Пистолет он положил рядом с собой.

— У меня…

— Я не буду пытаться убить тебя ночью, — перебил Тодороки, удобнее ложась на диван (темное пятно перестало быть для него столь значимым); спать все еще хотелось жутко, будто он последнюю неделю перебивался стаканчиками с кофе (кстати, очень хотелось чай, к черту этот кофе). — Я уже говорил об этом.

— Заткнись.

========== III. Синий день. 2 ==========

Утром Тодороки проснулся от того, что в его лицо прилетело… что-то. Что-то мягкое и пахнущее дешевым хозяйственным мылом. Он, разлепив глаза, приподнялся на локтях и почувствовал растекшуюся по всему телу слабость. Он понятия не имел, сколько времени проспал. Лучше бы, проснувшись вечером после прихода Бакуго, он больше не смыкал глаз, потому что события последних суток превратились в бессвязный комок разноцветных ниток, от которых плыло сознание, став кораблем с пробитым дном.

— Что это? — спросил он хриплым со сна голосом.

— Твоя одежда. То есть моя одежда. Не важно. — Бакуго, сидящий на кровати с мокрой головой, которую высушил белым полотенцем, просматривал информацию на ноутбуке. — Если ты выпрешься в том, что на тебе сейчас, опять будешь собирать вокруг себя лишнее внимание. А я в телохранители не нанимался.

— Вчера ты отлично справился с этим. — Тодороки сел на диване, зачесывая растрепавшиеся после сна волосы назад.

— Единичная акция, двумордый. — Бакуго стрельнул на него злобным взглядом исподлобья. — Душ свободен.

Тодороки мгновенно проснулся и поднялся.

— Я правда могу воспользоваться?

Бакуго отвлекся от ноутбука и нахмурился.

— Я не собираюсь находиться в одной комнате с парнем, от которого будет пасти, как от бомжа.

Тодороки поблагодарил его и скрылся в ванной. Чуть теплая вода сбросила с него остатки сна и напомнила о занывшей разбитой щеке (о боке, на котором проявился темно-синий синяк, забывать не приходилось; разве что в беспокойном сне та притупилась). Тодороки надел одежду, которую отдал (кинул) ему Бакуго, и посмотрел в разбитое зеркало, с которого на него глядело с десяток невеселых версий себя, (не) готовых к грядущему дню. Серую футболку, поверх которой оказалась надета синяя толстовка на молнии, он заправил в темные джинсы.

Он вошел в комнату, на ходу высушивая волосы, и услышал:

— Блять, ну договаривались же. — Бакуго, недовольно смотрящий на экран телефона и нервно стучащий ногой, поднял на него взгляд. — Это у вас такая ебанутая мода или что? — Бакуго тыкнул пальцем на красно-белые волосы Тодороки.

— Я экспериментировал, — Тодороки пожал плечами, вспомнив, как покрасил волосы из-за злости на отца, наседающего из-за потери одного балла из-за неподобающего внешнего вида — да, он забыл надеть галстук в институт, но от одних и тех же отцовских лекций по получасу у него сворачивались уши.

— Пиздец. Выйдем на улицу — надень капюшон. Стой, погоди. — Бакуго открыл крышку ноутбука, входя на городской сайт под своим аккаунтом и в разделе «собственность» щелкнул на стоящий рядом «плюс».

— Ты хочешь прописать меня здесь? — удивился Тодороки, заметив краем глаза, как загружалась страница с добавлением нового жильца.

— Мне нужны баллы, тебе нужен диван.

— Иными словами ты хочешь перестраховаться, чтобы какой-нибудь другой добрый человек не предложил переночевать у него, — догадался Тодороки.

Бакуго задохнулся возмущением и угрожающе наставил на него кулак левой руки, на которой была надета все та же черная перчатка без пальцев.

— Не нравится — иди к черту. Если кто-то другой предложит тебе переночевать, это вряд ли закончится чем-то нормальным. Для тебя, придурок.

Тодороки расслабленно пожал плечами и продиктовал номер своего ИРСа, после чего получил оповещение о временной прописке.

Когда они спускались по лестнице, Тодороки уже не задерживал внимание на лежащей на той же ступени дохлой крысе (разве что чуть скривился). Как и сказал Бакуго, Тодороки надел на голову капюшон и поправил напульсник, чтобы ИРС под ним не был виден. Он понятия не имел, сливается ли он с кем-то из встречных жителей, но его успокаивало, что он привлекал куда меньше внимания, чем вчера.

Трайтон, построенный на противоположном от Лэдо берегу около пятидесяти лет назад, соединялся с ним мостом, по которому несколько раз в неделю ходил поезд, привозящий продукты, материалы и вещи, которые не могли быть изготовлены в городе (и по которому Тодороки был отправлен за нарушение непонятно чего). Трайтон не отделялся бетонными стенами, уходящими высоко в небо (разве что невысоким черным решетчатым забором), и в море, разделяющим его с Лэдо, не плавали монстры из легенд. Однако за несогласованную попытку выбраться из него житель Трайтона лишался жизни — так просто и совершенно неоригинально; никто из правящей верхушки столицы не мог допустить, чтобы кто-то, низкий по баллам, оказался среди других — кто знает, какие преступления лежат на его душе и профиле. Изначально постройка города не планировалась, поскольку место было выделено для ТЭС, энергетически поддерживающей систему. Уже позднее было принято решение преобразовать пустой участок в город для низкорейтинговых — исходили, к слову, из лучших побуждений, желая показать пример другим странам в должном управлении рейтингом. Город изначально создавался для граждан, совершивших нарушения, однако вскоре в нем начали появляться поколения семей, не собирающихся его покидать. Тюрьма для исправления постепенно становилась обособленным пристанищем.

Бакуго, идущий рядом, закурил.

— Ты не беспокоишься о том, что за курение тебя могут оштрафовать? Кто-то, кто хочет повысить рейтинг? — не удержавшись, спросил Тодороки; для него что вчера, что сегодня видеть подобное было сравнимо с продажей нелегальщины.

Бакуго, схватив его за руку и развернув к себе, выдохнул дым в лицо. Тодороки, от неожиданности вдохнув, тут же поморщился и отогнал серый дым, после чего вывернул свою руку из цепкой хватки.

— Пусть, блять, попробуют. В третьем и четвертом всем заправляют главари банд, которые… не одобряют наживу через штрафы на других. Но некоторые идиоты занимаются этим. И отхватывают.

Тодороки подумал о том, что кто-то особенно бесстрашный действительно пробует (по крайней мере это объясняло, зачем ему нужен был он, Тодороки, под боком; если, конечно, Бакуго не торговал органами на черном рынке…)

— Ты сказал главари банд?

— Да. — Бакуго выставил вперед три пальца. — Два в баре, один в клубе. Лучше с ними не связываться, если проблем не хочешь. Короче, смотри, — начал Бакуго, указывая рукой на покосившуюся табличку дома с цифрой «4». — Здесь все просто. На каждом доме обозначен район, под юрисдикцией которого он находится. Тебе тупо нужно смотреть по сторонам, двумордый, а не на то, как я курю. — Бакуго покосился в его сторону и поднес сигарету к губам.

— Вся эта улица принадлежит четвертому району?

— Ага. Квартиры присуждаются тем, у кого баллы от одного до сорока, если уж тебя так сильно интересует рейтинг. В третьем с сорока одного до шестидесяти. Но если, например, у тебя восемьдесят и ты не любишь роскошь, никто тебя отсюда не погонит.

Тодороки удивлялся: как рейтинг может не интересовать, если от него зависело то, где ты будешь жить, работать, учиться и далее-далее.