Бакуго зашел в бар Айзавы на следующий день. Пребывание в баре он сравнивал с нахождением под микроскопом, когда поглощенный работой ученый, не жалея ни ослабшего зрения, ни болящей спины, изучал исследуемый материал, структурировал полученные данные и записывал в импровизированную тетрадь в собственном подсознании (там тоже все было разложено-расставлено по темным подписанным полкам). Айзава умел читать людей, и Бакуго это не могло не раздражать. Бакуго знал, что он появился в Трайтоне с десяток лет назад и, когда еще цены оставались приемлемыми, открыл заведение, позже разросшееся и обзаведшееся доверием среди жителей, предпочитающих пропустить один-два стакана в любой половине суток.

Бар встретил его приглушенным светом ламп, монотонной музыкой и запахом алкоголя, впитавшимся в мебель и стены. Бармен — совершенно не изменившийся за годы, только синяки под глазами стали больше (Бакуго не заходил сюда часто, возможно, поэтому изменения особо ярко бросались в глаза) — стоял за стойкой, проверяя бутылки и их содержимое. Он не сразу заметил Бакуго.

Зато Бакуго сразу заметили его старые… одноклассники, поставившие цель пригласить его к своему дальнему столику, на котором стояли полупустые стаканы с алкоголем и полной тарелкой легких закусок.

Бакуго игнорировал их, не желая тратить время (его список планов на день не имел ни одного пункта), и стоял, облокотившись о барную стойку в ожидании товара.

— Глок 19 с глушителем, приемлемая сила отдачи, легкий в руке, — произнес Айзава и протянул ему пистолет, глядя безразлично на посетителя.

И все же Айзаве была присуща некая предубежденность — к людям, прибывшим в Трайтон, он относился доброжелательнее, чем к тем, кто здесь родился; будто мог по одному взгляду отличить принадлежность к криво составленной касте (брахманы и шудры нового поколения). Если большинство баек про проницательность барменов и является выдумкой, то сказать так об Айзаве не повернется язык (никто не будет плохо отзываться о человеке, хранящем оружие под барной стойкой и имеющем склад с ним в соседней комнате).

Бакуго взял товар, проверил, как он лежал в руке, отмечая про себя, что оружие было легким и удобным. Запихнул в рюкзак, чтобы особо не светить им.

— Вопросы есть? Нет? Оплачивай. — Айзава, не отрывая взгляда от потянувшегося к карману покупателя, подлил в пустой стакан подошедшего посетителя пива.

— Давно не виделись, — произнес светловолосый парень.

— Ага, — произнес Бакуго без особого желания продолжать разговор со старым одноклассником. Он отдал деньги за оружие под осуждающим взглядом отличника Оджиро и хотел было уйти, как тот произнес:

— Не хочешь присоединиться? Обещаем, что не будем спаивать. — Он легко засмеялся, показывая рукой в сторону двух высоких парней — один из них имел пепельного цвета волосы и сильные, мускулистые руки (Бакуго не завидовал; ладно, возможно, немного), другой — персикового цвета кожу, казавшуюся в помещении почти оранжевой.

Старые одноклассники навевали воспоминания о днях учебы, когда мир еще не скинул псевдо-личину радужного будущего и не предстал перед ним в виде куска дерьма.

— Что вы делаете в третьем? И в этом баре?

— Ты что-то сказал про мой бар? — в момент встрял в разговор Айзава, теряя сонный вид.

— Че? Нет! — Бакуго нервно покосился в его сторону и отошел подальше (каждая собака знала, что Мик — дорожил своим диджейским пультом так же, как Айзава дорожил своим баром). Бакуго, зачастую ведущий себя безрассудно, уяснил две вещи: не обсуждать ни пульт, ни бар.

— Ну так что? — обратился к нему еще раз Оджиро.

Бакуго стукнул зубами и, глянув на столик, махнул рукой. Ладно, к черту, может, этот разговор не будет таким тупым, каким он представлял. Только бы обошлось без сопливых воспоминаний о школьных временах, которые тот хотел забыть и в то же время — совсем наоборот, будто маленькая, сентиментальная часть Бакуго цеплялась за них сгрызенными ногтями.

Бакуго присоединился к Шоджи и Коде, добродушно принявшего его в компанию. Он, так и не окончивший школу, практически не контактировал ни с кем из бывших одноклассников (за редким исключением), поэтому понятия не имел, что происходило в их жизнях.

— Что вы делаете в баре третьего посреди дня? — спросил он, борясь с желанием достать пачку сигарет и закурить; он помнил, как имел неосторожность сделать это пару лет назад и как, не успев сделать первую затяжку, чуть не лишился головы — она едва не была снесена выстрелом из ружья.

— Здесь самая дешевая и стоящая выпивка, — объяснил Шоджи. Кода, спокойный и застенчивый человек (один из немногих, кто не бесил Бакуго в школьные годы, когда его вспыльчивость не знала предела), только кивнул, глядя в свой стакан.

— И такая же бесплатная возможность получить пулю в затылок, — произнес Бакуго, откидываясь на спинку дивана и складывая на груди руки.

— Где-то за это платят? — удивился Оджиро.

— Че только не увидишь в четвертом, — усмехнулся Бакуго и не без удовольствия заметил, как мгновенно напряглись бывшие одноклассники. Они, судя по внешнему виду и редким встречам с ним, спокойно и беззаботно проживали во втором.

Жители первого и второго редко приходили в третий (в четвертый их нельзя было затащить и под страхом смерти), поэтому их реакция на происходящее здесь была уморительной. Иногда, когда он видел тех, чей рейтинг опустился ниже сорока, лишая привилегий центральных районов, он жалел лишь о том, что не мог купить попкорн и съесть его на лавочке: непонимание и застывший в глазах страх можно было смаковать часами, перекатывая на языке.

Да, Бакуго иногда был тем еще злорадным ублюдком.

— Как ты здесь? — тихо спросил Кода, так и не подняв на Бакуго глаза.

Бакуго очень хотел сказать что-нибудь грубое и честное, но сдержался — хамить Коде все равно что издеваться над доверчивым ребенком-переростком.

Разговор ни о чем поднялся за их столиком. Бакуго особо не принимал участия в нем; отвечал на задаваемые вопросы и изредка вставлял комментарии, больше удивляясь тому, что бывшие одноклассники остались такими же. Будто сошли со школьного фотоальбома (которого у Бакуго, конечно же, не было). Он не часто видел людей из первого-второго, готового пригласить такого неудачника, как он (по их меркам), за столик и попытаться разговорить. Может, сказывалось наличие непонятных школьных отношений, может, они входили в то редкое число людей Трайтона, не принимающих во внимание районное расслоение. Бакуго слишком плохо их знал, чтобы судить.

— Ты не слышал об этом? — спросил у него Оджиро, повернувшись в его сторону.

— Про то, что люди сваливают из Трайтона? Не. — Бакуго помотал головой. — За границами же море, куда они попрутся? К рыбам? И эта штука ебанет сразу, — Бакуго показал на ИРС, спрятанный за перчаткой, — как только окажемся за пределами.

— Ходят слухи, что некоторые запрыгивают в состав у забора четвертого и пересекают границу, — поделился Шоджи, скрещивая на груди руки (Бакуго все еще не завидовал, нет). — Избавляются от ИРСов только им известным образом и выбираются на свободу.

— Избавляются от ИРСов? — переспросил Бакуго, полный скептицизма. — Он же прибьет сразу, как только отстегнется.

— Это только слухи, — открестился Шоджи. — Не могу предположить, как это происходит на самом деле. И происходит ли.

— А как же слухи про устройство, обнуляющее рейтинг и стирающее профиль из базы? — Оджиро заговорщически наклонился к ним поближе. — Говорят, что такое устройство ходит по рукам.

— Ты еще скажи, что динозавры живут на соседней планете. — Бакуго поднес бокал к губам, задумчиво глядя на оставшийся в нем алкоголь. Он слышал от разных людей, что устройство, подключаемое то ли к ИРСам, то ли еще к какой фигне, существует, но верил в это так же, как и в стоящую на слонах Землю. Большинство воспринимало это как пустые мечтания, необходимые для того, чтобы справиться с несправедливостью обстоятельств, вынудивших их прозябать в Трайтоне. Очередная сказка для взрослых, только без принцесс, принцев и драконов.