========== VI. Оранжевая ночь. 4-10 ==========
Комментарий к VI. Оранжевая ночь. 4-10
а вот и заявленное в шапке повествование от нескольких лиц подоспело. повествование передается из надежных рук тодороки в не менее надежные руки бакуго. описываются те же дни, что и в прошлой части (делаю так только один раз, потом части между тодобаками будут чередоваться).
Бакуго вышел из клуба, плечом открывая дверную решетку, о замок которой зацепился карманом толстовки, и громко выругался. Нервно чиркнул колесиком зажигалки, не сразу явившей на свет слабо горящий огонь, и чуть не сломал сигарету, которую держал между зубами. Наконец, глубоко вдохнув дым, от которого спало залегшее под кожей напряжение, и медленно его выдохнув, Бакуго направился на юг четвертого района.
Когда он четыре с половиной года назад заявился в клуб к Мику, он понимал, что не сможет отделаться от него на раз-два — это был наркоторговец, люди которого вломились в его квартиру, а не владелец магазина сладостей, устраивающий скидки по праздникам. Плевать он хотел на то, что Мик не продает леденцы на палочке и не отдает вместо сдачи жвачку. Злость, от которой весь мир виделся инфракрасным, устраивала светопреставление внутри него, собирая публику в лице отчаяния и ненависти. А сейчас — вот, пожалуйста, разбирайся, Бакуго Из Будущего, с закидонами Мика и постарайся не пустить ему пулю в лоб (потому что следующая прилетит в тебя — постскриптум от Бакуго Из Прошлого).
— Я-то уж подумал, что ты решил продолжить наше скромное сотрудничество, — сказал Мик несколько минут назад, когда Тодороки сидел возле барной стойки и разговаривал с Кендо.
— Меня не интересует сотрудничество с тобой.
— Как грубо, Бакуго. Подожди еще неделю, я тут зашиваюсь. — Развел руками в стороны, визуализируя объем работы.
— Ты сидишь в своем клубе и напиваешься.
— Я сказал, подожди неделю.
И все же у Мика была черта, которую Бакуго ненавидел так же, как и не ненавидел — иногда он мог быть очень, очень убедительным, если, конечно, того хотел.
Бакуго, хмуро смотря под ноги и крутя между пальцев сигарету, вспоминал разочарование на лице очкастого ублюдка, перемешанное вместе со скрываемой злостью за оранжевыми стеклами. От Мика так просто не уходят, но, вообще-то, у них был договор (не заключенный у нотариуса, но расписка где-то валялась), так что все было честно и неподкупно, но все равно…
Он сошел с тротуара, шагая по пустой дороге с побитым асфальтом, в трещины которого спряталась грязь. Если бы вчера он появился на рынке раньше, а не мотался по всему городу в поисках двумордого и Киришимы, то он бы, возможно, уже был бы при новом деле. Несмотря на то, что у него хранились сбережения, их могло не хватить до начала рейда, а мотаться по помойкам в поисках протухшей еды не входило в его наполеоновские планы. Ему просто нужно было успеть на поставку товара на заброшенной старой железнодорожной платформе, но… но он с какого-то черта искал двумордого, потому что сообщение Киришимы он прочитал не сразу после получения (да, иногда Бакуго был игнорирующим все и всех засранцем) за что и поплатился.
Бакуго плевать хотел на Тодороки, но все же ему было бы спокойнее, если бы тот не лез черт знает куда. Бакуго остановился, бессмысленно глядя на догорающую сигарету, и почесал затылок; все же тащить этого парня, сошедшего едва ли не с рейтингового Олимпа к одному из трех самых опасных людей в Трайтоне, слабо смахивало на пожелания счастья, здоровья и благополучия, но, во-первых, десять баллов не валялись на дороге, во-вторых, этому тупому двумордому реально нужно было поднять рейтинг.
Разговоры о рейтинге раздражали Бакуго в той же степени, в которой его раздражали еда без соли (он бы никогда не стал есть еду без соли), комбинезоны (был у него один в детстве, спасибо, не понравилось) и безалкогольное пиво (нужно быть извращенцем, чтобы пить алкоголь без алкоголя). Поэтому двумордый, который трясся из-за баллов так, будто те были прямой отсылкой на шкалу Рихтера, занимал место рядом с не самыми радостными для Бакуго вещами.
Тодороки был… странным парнем, да (предположим, что Бакуго выразился цензурно). Он все же не рассчитывал, что тот согласится пойти с ним еще в том переулке у забора и что не убежит при первой встреченной на лестнице крысе (у Бакуго в руке находился ствол, наверняка сыгравший немаловажную роль в принятии решения Тодороки, но он не понаслышке знал, что если тот, кто прибыл из Лэдо, захочет слинять, он слиняет). Было что-то в Тодороки, из-за чего тот бесил его чуть меньше (на пару сотых), чем другие прибывшие. Высокомерность и надменность, которые тот излучал, идя по улицам бедных районов, не могли остаться незамеченными никем — вроде и держит постное, ничего не выражающее лицо, но от него все равно чувствовалось исходящее пренебрежение, под которым прятались беспокойство и страх при взгляде на красоты четвертого (о, за этим наблюдать всегда было смешно).
По крайней мере, двумордому хватало ума не смотреть так же на него.
И все же Тодороки заставлял Бакуго гадать, что он за дикость совершил в своем золотом городе, раз свалился в рейтинге на пятьдесят баллов. Устроил массовую резню на площади? Подорвал автобус? Выпустил пулю в лоб важной шишке? Это бы объясняло то, что у него хорошо поставлен удар, из-за которого он, Бакуго, и решил помочь ублюдку (не только из-за удара, но и из-за длинного языка; Тодороки оказался достаточно смелым для того, чтобы высказать им все в лицо, а не испуганно поджать хвост, как тот видел не один раз).
Проще продать белые ИРСы на рынке и получить за это деньги, чем трястись за того, кто прибыл из Лэдо, ради крошки баллов. Кто-то из знакомых Бакуго сказал бы, что он напрасно все усложнял; кто-то более поэтичный добавил, что он надевал красно-белый венец из проблем на полную дерьма жизнь.
А Бакуго, может, шел по вымощенной пару десятков лет назад отцовской тропе. Немного при другом раскладе, правда, и тогда им с двумордым пришлось бы поменяться местами, но… Бакуго сделал особо глубокую затяжку и подавился дымом. В жопу, в общем, все это. Бакуго вновь потянулся за пачкой.
Бакуго дошел до конца улицы, завернул налево, проходя мимо поваленных деревьев (будто кому-то понадобились дрова в плохо отопляемую квартиру; Бакуго и не такое встречал), и оказался возле двухэтажного желтого дома, в дальний подъезд которого направился. Он прошел в относительно чистый подъезд (без крыс, ссанья и тараканов) и, поднявшись по короткой лестнице, оказался на первом пролете. Он постучал в дверь и принялся ждать. Через пару секунд дверь распахнулась и перед ним возникла невысокая темноволосая девушка, одетая в теплый зеленый свитер, бывший ощутимо большим для нее. Она, спокойно оглядев Бакуго, пропустила его вперед.
— Опаздываешь.
— Да типа вы тут что-то важное обсуждаете, — огрызнулся он.
Он прошел в заставленный коридор, а из него — в большую комнату с раздолбанной стеной, из-за чего две квартиры первого этажа превращались в одну (это была его идея снести стену, общую с пустующей квартирой незаселенного дома, так что он гордился собой, смотря на довольно аккуратно — не совсем — сделанный проход). Другая стена, сейчас заставленная техникой и коробками, была разрисована огненным взрывом во всю длину (изначально взрыв не должен был выходить за рамки очерченного контура, чтобы создавался эффект «дыры в стене», но трещины, на которые Бакуго убил много времени, так и не стали похожи на трещины; их пришлось закрашивать). Над самым входом висело небольшое квадратное устройство, светящее строгим красным огоньком и блокирующее исходящие от ИРСов сигналы о местоположении.
В квартире, помимо него и встретившей его девушки, находилось еще четыре человека, обсуждающих происходящее в городе. Кроме обшарпанного дивана и кресла, оставшихся от прошлых жильцов, в квартире стояли два стула и столы с расположенной на них техникой. Окна были занавешены плотными темными шторами, которые, не пропуская свет, создавали таинственный полумрак. Обшарпанные обои, на которых оставались следы от мебели и потемневшей крови (Бакуго понятия не имел, что произошло с прошлыми жильцами), уже пожелтели.
