А Тодороки следил за новостями, в которых говорилось о нововведениях в ИРСах. Там же приводилась статистика предотвращенных правонарушений, докладывалось о достижениях граждан за последние дни, упоминались подписанные верхушками договоры со странами-соседями…

Тодороки смотрел новости, в которых говорилось о том, что рейтинговая система, являющаяся залогом успешного процветания страны, вскоре потерпит небольшие изменения — и только полезные изменения, которые помогут жителям Трайтона достичь большего успеха в делах; они должны будут прийти с готовящимся обновлением системы штрафов на ИРСах в течение нескольких месяцев. В какой-то момент быстрая, едва заметная мысль о том, что получение одного балла за двенадцать часов просмотра государственных передач было несоизмеримо мало, пронеслась перед ним на скоростном поезде.

На шестом часу Тодороки, сидевший на диване, нажал на паузу и посмотрел на Бакуго, развалившегося на кровати с ноутбуком.

— Че прекратил смотреть свое любимое ТВ? Неужели заебался? — спросил он, не отрывая взгляд от экрана. Тодороки только сейчас обратил внимание на то, что черная крышка была изрисована белым и желтым маркером, представляя из себя абстракцию.

— Немного, — ответил Тодороки, блокируя телефон и вынимая из ушей наушники, чтобы положить их в специальную коробку. — Что ты делаешь?

— Какая разница? — подобрался Бакуго. — Смотрю фильм.

— Наверняка он нелегальный.

— Конечно он нелегальный, кретин. — Бакуго закатил глаза, разворачивая ноут экраном к Тодороки; тот увидел, как мужчина с волосами до плеч дрался в рукопашную с человеком, бывшим выше его не меньше, чем на метр. — А чего ты все еще глаза не отвел, а? Не боишься, что баллы к черту полетят?

— Если только ты оштрафуешь меня, — совершенно спокойно ответил Тодороки и потянулся, массируя затекшие плечи. — Чего ты не сделаешь.

— С чего ты это взял? — Бакуго развернул ноутбук к себе и удобнее устроил на коленях.

— Тебе это не нравится. Иначе у тебя не возникло бы проблем с поднятием рейтинга.

Тодороки задумчиво крутил тонкий телефон в руке, следил за скольжением пластика между пальцами и рассуждал над тем, что у него бы тоже не возникло с этим проблем, относись он к штрафам проще. В чем-то они с Бакуго были похожи.

— Можешь поднять свою задницу и сесть сюда, — предложил Бакуго, прослеживая взглядом расползающиеся по стене трещины. — Посмотреть отвратительную нелегальщину. Или остаться на диване и продолжить набирать свою горстку баллов, как верный хомяк.

Тодороки был бы нечестен сам с собой, если бы сообщил, что его совершенно не интересуют нелегальные фильмы. Он, практически никогда не смотревший их, знал только по слухам, что там было много крови, драк, каких-то сюрреалистичных идей, фантастики и фэнтези с паршивыми любовными линиями. Единственный фильм, который он в детстве скачал в тайне от родителей, впечатлил его так сильно, что он не мог уснуть всю оставшуюся ночь; а на утро, все же задремав, открыл глаза и увидел исчезнувший балл (ему тогда досталось от отца).

Нелегальные фильмы (и вообще все-все нелегальное) было яблоком из сада, от которого его с детства учили держаться подальше.

Тодороки посмотрел на телефон с заблокированной вкладкой новостей и на напульсник, под которым пряталось до безумия низкое число.

Тодороки следовало остаться на диване,

продолжить смотреть канал,

пройти пару тестов

и преспокойно двигаться к заветным семидесяти (со дня на день ему должны были перечислить баллы за отсутствие штрафов), больше никогда не нарушая установленные порядки, чтобы впредь не спускаться в рейтинговой таблице ниже пятидесяти.

Через пару месяцев заглянуть в бюро, с помощью которого он бы смог связаться с отцом,

и реабилитироваться в глазах преуспевающего общества.

Наконец вернуться в Лэдо.

Диван, на котором сидел Тодороки, скрипнул.

— О чем этот фильм? — спросил он, садясь на кровать Бакуго и пихая его ноги в сторону. Бакуго, кажется, подвис, как и его фильм, поскольку соединение хоть и проходило по закрытому каналу, все же не имело большой скорости.

— Э. — Бакуго выпрямился и, взлохматив волосы, поменял положение, опершись спиной о стену, чтобы Тодороки тоже было видно. — Про месть. У этого фильма три части и я смотрю третью. Остальные две знать не надо, герой тупо мстит. Могу поставить заново.

Бакуго все еще пребывал в небольшом впечатлении (или шоке, как уж тут посмотреть) от его реакции, поскольку не наорал на него за скинутые ноги и даже предложил отмотать фильм к началу.

— Если ты не против.

— Э. Не.

Бакуго, удобнее устроив на коленях ноутбук и убрав левую руку за голову, нажал на несколько клавиш, после чего на экране возникла заставка.

Тодороки… был взволнован. И чувствовал себя так, будто собирался добровольно пробраться за решетку и закрыть за собой дверь, изготовленную из непробиваемого материала. Необъяснимый страх подбирался к нему, расползаясь лентами на пальцах ног и обматывая ими лодыжки. Он скользил по телу, пока на экране мелькали первые кадры, на которых Тодороки не мог сосредоточиться. Навязчивое чувство того, что он вытворяет глупость и что нужно как можно скорее вернуться к просмотру легальных передач с госканала, накапливалось в груди раскаленным стеклом. Оно опаляло и резало одновременно, отчего у Тодороки сбилось дыхание.

— Эй, двумордый, — позвал его Бакуго, не отводя взгляда от экрана, на котором главный герой скрывался от погони на мотоцикле. — Это просто фильм, понял?

Тодороки только сейчас заметил, как сжимал засученные рукава толстовки вспотевшими пальцами, и посмотрел на Бакуго, совершенно спокойно сидевшего на кровати и наслаждающегося просмотром.

Тодороки медленно выдохнул, кивнул и перевел взгляд на экран.

Спустя два часа Тодороки заявил:

— Я предполагал, что мой первый просмотренный за долгое время нелегальный фильм будет более… информативным? Сюжетным?

— За долгое время? — Бакуго, подложивший под спину подушку и поставивший фильм, у которого шли титры, на паузу, покосился на него. — Я-то думал, что ты был девственно чист в плане нелегальщины.

— Нет. В детстве я посмотрел фильм про пиратов. — Тодороки, прислонившийся спиной к стене, продолжал смотреть на черный экран с белыми надписями. — Я рассчитывал, что ты мне покажешь что-то кроме драк.

— Эй! В этом фильме есть идея! И главный герой охренеть как крут, — мгновенно взбунтовался Бакуго, выпрямляясь; покрывало на кровати сбилось от его действий, и ноутбук чуть не упал с колен.

— Я ничего не говорю про его крутость, но идея мести как главный двигатель сюже…

— Завались, — процедил Бакуго и заткнул Тодороки подушкой — кинул ее в лицо.

— Очень аргументированно. — Тодороки обхватил подушку.

— Давай, расскажи мне о своем топе любимых фильмов, ах да, его у тебя нет. — Бакуго ткнул пальцем его в плечо и сощурил глаза.

— Фильм про пиратов меня впечатлил. — Тодороки, к своему же собственному ужасу, был уязвлен данным разговором.

— Ага, — мерзко оскалился Бакуго. — И? Дальше?

Тодороки молчал, пока Бакуго нахально ухмылялся.

— Некрасиво с твоей стороны помыкать меня тем, что я не смотрю подобные картины.

— Пиздец, не знал, что я живу в одной квартире со снобом. — Он резво поднялся с дивана, разводя руки в стороны. Тодороки невольно задержал внимание на том, как перекатывались мышцы под тканью футболки.

— Я не сноб.

— Ну да, а я не живу в четвертом районе.

— Ты живешь в четвертом районе.

— Блять, да это выражение такое.

Тодороки улыбнулся, едва заметно приподняв уголки губ.

Когда Бакуго уже собирался выйти из комнаты, Тодороки сказал, опуская взгляд на ноутбук:

— Спасибо.

Бакуго в ответ только хмыкнул и скрылся на кухне.

***

Следующий выходной день для Тодороки превратился в рабочий, потому что кто-то где-то что-то перепутал (так сказала Кендо, нервно посматривая на злого владельца). Одного угрюмого охранника, привычно встречающего его у входа, в этот раз на месте не оказалось. Тодороки надеялся, что в этот раз все обошлось без ультразвука (и пусть где-то глубоко в душе у него поднималась буря из вихрей злобы на произошедшее, он старался не показывать этого и работать в уже устоявшемся ритме — с горем пополам).