— Фигово? — цензурно выразился Бакуго, сейчас старающийся следить за речью. За то время, пока Тодороки не было, он успокоился; только иногда зло смотрел на дверь (и наверняка называл жильца последними словами — мысленно, правда).

— Что-то вроде. Но там чувствуешь себя свободнее.

— Я как будто оказался в первом районе, только в его извращенной версии, — поделился Бакуго и засунул пакет в карман куртки. Открыл бутылку апельсинового сока, делая несколько глотков и довольно слизывая сладость с губ; Тодороки отвернулся. — Типа… все такие вежливые, приятные, улыбаются друг другу, места уступают в метро, аж тошнит. И еще то, как они все на ИРСы пялятся.

— Да, я понимаю, о чем ты, — сказал Тодороки. — Но, как я и сказал, ты не обращаешь на это внимание до тех пор, пока не видишь альтернативы. Хотя на моем курсе было несколько человек, выражающих протесты по отношению к рейтинговой системе.

— И где они все? В Трайтоне? Познакомил бы, — усмехнулся Бакуго.

— Предполагаю, продолжают учебу в университете. — Пожал плечами Тодороки. — Нам не запрещено высказывать свое мнение, если что-то не устраивает. И обсуждение штрафов всегда приветствовалось.

— Тогда почему ты оказался у нас?

— Не знаю. Я… никогда не возмущался, несмотря на то, что некоторые вещи казались мне… перебором. И больше были похожи на тщательный контроль, чем на отслеживание правонарушений, однако я… — Тодороки сплел пальцы, стуча большими друг по другу и не находя слов продолжить; да, он отмалчивался, не рискуя ни с кем поднимать неоднозначные темы, Бакуго это, наверно, уже понял. — Думаю, я разочаровал тебя. — Тодороки печально улыбнулся.

Бакуго ударил его по голове бутылкой сока.

— Ты идиот, — сказал Бакуго, поднимая бровь. — Мне плевать, что ты делал тут или что ты не делал. Когда я увидел тебя в первый раз, то подумал: «Ого, этот парень крут», так что считай, что мое мнение о тебе начало складываться с того момента.

— Я все еще крут? — уточнил Тодороки, отбирая у него бутылку и открывая крышку.

— Ну так, — окрутил рукой Бакуго в воздухе, — сойдет.

— Ты никогда не хотел оказаться здесь?

Бакуго постучал пальцами по подогнутому колену, раздумывая над тем, стоит говорить или нет. И все же решился, увидев искреннюю заинтересованность в Тодороки, желающего узнать его еще лучше.

— Лет до четырнадцати я дро… собирал баллы, чтобы сюда попасть. Я помню, что набрал восемьдесят пять, потому что это было не сложно, если внимательно следить за всем, хотя они у меня скакали сильно, а потом ну… сам знаешь, меня все достало.

— Сколько? — Тодороки чуть не уронил бутылку с соком. — Ты в детстве отбирал лопатку у ребенка в песочнице.

— Ты че, будешь теперь всю жизнь меня этим попрекать?!

— Да.

Бакуго заехал по его голени ботинком, Тодороки стряхнул с джинсов грязь.

— Мой парень выше меня в рейтинге, — произнес Тодороки, скрывая улыбку. — Мне нужно соответствовать.

Бакуго отвернулся, но Тодороки успел увидеть его покрасневшие щеки.

— Тебя беспокоит что-то? — спросил Тодороки.

— Ну, мы сидим под дверью нужного нам мужика и не знаем, когда тот припрется и припрется ли вообще. — Бакуго загнул палец. — Через полчаса в Трайтоне начнется рейд, к концу которого мы должны успеть скинуть инфу. — Загнул еще один. — А еще…

— Я не об этом. — Тодороки схватил его за руку, прерывая; в другой он держал открытую бутылку сока, из которой сделал несколько глотков.

Бакуго подтянул колени ближе и оперся плечом о перила, смотря на сцепленные с Тодороки пальцы.

— Деку и му… — Бакуго цыкнул, — остальные хотят добиться снижения штрафов, упрощения и приведения Трайтон в нормальное состояние, которое типа… такое же, как здесь. Я не слепой, здесь лучше, тут в подъездах дохлых крыс нет, но… — Бакуго неосознанно провел пальцами по ладони Тодороки, вызывая легкую щекотку. — Дело-то не в этом. Все это… ненормально, понимаешь? — Бакуго сильнее вцепился в него и нахмурился, вспоминая несколько проведенных часов в Лэдо. — Ненормально, что я не могу включить в квартире музыку на полную громкость, одеться так, как хочу, или поцеловать тебя, что за дерьмо вообще. Как тут можно…

— Бакуго?

— Че? — Бакуго поднял на него уставший взгляд (будто он не пару часов в Лэдо провел, а несколько недель в открытом море в борьбе за жизнь на одинокой лодке).

— Это непрямой поцелуй, — гордо произнес Тодороки.

— Ты идиот совсем? Какой нафиг… — Бакуго посмотрел на бутылку, которую болтал Тодороки, и насупился. — Ты идиот, ясно?

— Он второй, между прочим, — отметил Тодороки, делая еще один глоток.

— Когда… — Глаза Бакуго расширились от воспоминания, и он закатил их. — Ну начни их коллекционировать, идиот.

— И начну.

— Идиот.

Дверь в подъезде открылась, впуская в дом жильца — единственного появившегося за все время, что они провели на лестничной клетке (раннее утро, в целом, ничего удивительного). Человек, которого увидел Бакуго между пролетами, оказался лысеющим мужчиной пятидесяти лет, одетым в серый пиджак поверх светло-голубой рубашки. Он миновал четвертый этаж и, шагнув на лестницу, ведущую выше, остановился, не ожидав увидеть на пролете двух сидящих парней.

Тодороки встал, пропуская мужчину к квартире (к какой?), тогда как Бакуго остался сидеть, не сводя с него внимательного взгляда. Напряжение, нависшее над ними тяжелыми облаками, вычеркнуло из голов мысли, оставив одну — стучащую басами по черепу. Мужчина вставил ключ в замочную скважину другой квартиры и открыл дверь, располагающуюся напротив.

— А вы, ребят, к кому? — спросил он, так и не войдя в квартиру.

— Туда, — сказал Бакуго, указывая пальцем на нужную им дверь, оставшуюся закрытой. Тучи над ним сгущались.

— Так там не живет никто уже пару лет, — ответил мужчина, краем глаза покосившись на дверь, на которой остались следы от обуви.

— То есть как… — Тодороки осекся, встречаясь взглядом с Бакуго, в котором красные искры, ненадолго вспыхнувшие, потухли, осыпаясь пеплом на лестничную клетку. — Вакамура Масао. Вы знаете его? — обратился к незнакомцу. — Я договаривался с ним о встрече от своего университета.

Мужчина одернул начавший давить на горло воротник.

— Так такой здесь никогда и не жил. Вы, вероятно, перепутали что-то.

Тодороки ожидал многого. Того, что мужчина выбежит на них с ружьем (в Лэдо такого не случалось, но он бы уже ничему не удивился), или того, что дверь им откроет щуплый старик, не дружащий с головой, но он и предположить не мог, что мужчина, ради которого они нелегально проникли в город, рискуя примерно всем, окажется фантомом. Бестелесным духом без личности и имени.

Накатывающее осознание бесполезности путешествия впивалось в кожу иглами и, прорастая в ней, протыкало линии вен, там, где билась надежда. Лица Тодороки и Бакуго скрылись за тенью — злобы, обиды и давящей на виски потерянности.

— Я вас расстроил? — Мужчина уткнулся взглядом на дверной косяк и в задумчивости постучал по нему пальцами. — Не хотите зайти ко мне? Чай вам налью, а то, вероятно, давно сидите.

— И зря сидим, — пробормотал Бакуго, крутя бутылку сока на ступеньках; та издала разрезавший слух звук — пальцы Бакуго сжались.

— Не хотите чай, налью кофе, — продолжал мужчина.

— А с чего вам вообще нам что-то наливать? — Бакуго по привычке завел руку за спину, натыкаясь на куртку и ничего, кроме нее.

— Так как же? Нехорошо ведь других в беде оставлять. У меня сын вашего возраста, тоже учится в университете, так там иногда столько всего перепутают, что уж и не знаешь, к кому бросаться. — Он развел руками и покачал головой. — Я хоть и не Вакамура Масао, но, может, помогу чем.

— Шарите в экономике?

— В экономических связях. — Горделиво приподнял дернувшийся подбородок. — Ну так? Чай?

Тодороки, может, и не отказался бы от чая, однако навязчивая доброта мужчины отталкивала.

— Ну давай, — сказал Бакуго, и лицо мужчины, до этого напряженное, посветлело. Он повернулся, и Тодороки ткнул Бакуго в бок, одним взглядом говоря «зачем?». Бакуго лишь мотнул головой, указывая, чтобы тот шел вперед.